По моим правилам - Зоя Анишкина

Открыл и побежал блевать снова. Дрянь какая. Но удалять нельзя. Таких мудаков наказывать надо,и, если эти ушлепки завтра покажутся в универе… станут местными знаменитостями. Я четко помнил, что велел им валить.

Вышел из комнаты, и отец многозначительно кивнул на мои гениталии. Натянул трусы. Смотрите-ка, какие мы нежные. Пенисов не видел, что ли? Уж на мой-то в детстве насмотрелся. Особенно после того, как…

– Миш, заканчивай с этим. У тебя же соревнования, Иван обещал…

– Не надо упоминать о нем! Плевать я хотел на Ивана и его обещания! Я в команде и универе, потому что об этом мечтала она! Она и никто больше. Чхать я хотел на происходящее, и, если ты думаешь, что какие-то сраные ваши договоренности…

Он ушёл. Развернулся и ушёл, не говоря ни слова. Я ненавидел, когда он так делает. Потому что агрессия и ненависть на судьбу, на старшего брата и себя сжирали меня. Оставляли наедине с самим собой.

Я ненавидел все. Всех. Жизнь, людей и окружающую обстановку. Запустил в дверь телефон. Там на ней был уже с десяток вмятин. Как там психологи говорили? Надо выпустить пар? Дышать?

Пошли к черту. Дышат живые. Я же видел себя ходячим трупом. Потому что много лет назад меня убили. Выпустили кишки, и когда я на секунду поверил в то, что все можно исправить, пережить боль, забыться…

Эта самая жизнь шандарахнула меня по голове ещё раз. Так сказать, контрольным выстрелом. Чтобы не рыпаться и не трепыхался. Поэтому я и ненавидел все вокруг.

Горело бы оно огнём. Но я обещал ей, я знаю, что она бы гордилась. Я был совсем мелким, когда мама рассказывала мне, что не пропустит ни одного матча.

Что всегда будет сидеть с отцом в первых рядах. Что вытащит его с работы, и они вместе будут на моем выпускном сначала в школе, потом в универе. Потом с гордостью поедут на Олимпиаду, куда я непременно отправлюсь вслед за Ваней.

Ване же прочили успех, говорили, что он звезда, да и я подрастаю. Два метра дури и таланта. И мама смотрела на меня любящими глазами. Обещала. Она мне обещала!

Но соврала. Жестоко соврала, уйдя. Она ушла от нас и больше никогда не вернётся. Никогда не сможет обнять меня и сказать, что любит. Даже такого гондона любит просто за то, что я есть.

Как умеет лишь она. Мать. Женщина, что дала мне жизнь и ее же отняла. Поэтому пошла она к черту со своей любовью! Потому что место на трибуне навсегда останется пустым.

Никогда она больше не взойдёт на неё. Но я не такой. Срать, что они там с Ваней решили. Я все равно сделаю так, как обещал. Все равно каждый раз буду выходить на площадку. Буду лучшим.

Чтобы где-то там, откуда она смотрит, плюнуть ей в лицо: вот видишь, что ты пропускаешь? Слышишь, как ревут трибуны? А тебя там нет. Ты предпочла уйти, сдаться.

Я бил в стену и кричал. С сухими глазами, раз за разом. Я обещал ей и сдержу слово. Но когда выпускной и финальный матч отгремят, больше у меня не будет никакой цели и повода оставаться в рассудке.

Осталось два года. Два долгих года. Что обязательно закончатся. И тогда посмотрим, что останется от моей жизни…

Почему-то в этот момент перед глазами снова встало миловидное лицо сердечком, обрамлённое рыжими кудряшками. Испуганное, подёрнутое судорогой боли.

А ты, незнакомая девка, дура. Хорошо, что уже через час я ее и не вспомню. И так действительно было. Лишь где-то на подкорке остался запах земляники.

Глава 5. Гоша

– Маргоша, пас! Доводи, вот так вот. Перемещайся!

Скрипя зубами, выполняла упражнение. Нет, я бесконечно люблю волейбол, но со временем понимаешь, что для меня как-то главное играть для души. А вот в большой спорт не особо хочется.

Но Василич, наш тренер, не признавал полумер. Поэтому тренировки у нас были наверняка как у сборной страны. Надеюсь, сравнивать не придётся. Все же уровень у меня не тот.

– Скоро он там либеро это притащит? Все обещает да обещает…

Я бурчала вслух. Девочки вокруг лишь весело ухмылялись. Они уже привыкли к тому, что если Маргоша не в настроении, то все: режим старой бабки активирован.

А так я всегда была лучиком солнца для всех. Эдакой зажигалочкой. Чай, третий год вот пойдёт в команде вуза. Экватор – это вам не шутки. Надо отметить.

Там как раз у Самсонова снова вечеринка намечалась… Кого бы уболтать? Огляделась. Не, из команды никого трогать не буду. Все равно не пойдут. Тут только Ирма, наш капитан, настолько отвязная. Но у той своя тусовка, постарше.

Придётся снова рыскать среди одногруппниц. Но те тоже не стремились поддерживать мои странные увлечения. С ними все время на этих вечеринках что-то случалось. Пару раз даже случался лично Самсонов.

Тому за годы, что я его знаю, вообще пофиг стало, кого и в какой позе пользовать. Я же не виновата, что эти дуры возомнили себя суперзвездами? А потом ныли мне в такси, какой он козел.

Хуже, девочки, гораздо хуже!

– Солнцева, давай соберись. Я, конечно,понимаю, что преддверие нового игрока ты расслабилась, но она ещё пока не пришла. Хотя,может, на днях и приведу.

Народ оживился. Лишь одна Ирма накуксилась. Что опять, интересно, случилось? Она каждый раз,как речь заходила о неизвестной девочке из другого вуза, лицо делала, словно косметолога пропустила.

Нет, не то чтобы я ее как-то осуждала илиобсуждала. Мне, в общем-то, все равно было. Просто наблюдать за реакциями людей на раздражитель забавно.

Можно узнать много нового. А когда ты в курсе всего, то и защищён по максимуму. Тогда ты слишком близко подбираешься к внутрянке. Внутрянка Ирмы была просто задница, какая сложная.

Впрочем. Моя не менее любопытна, но Маргарита Солнцева много лет никого не подпускала ближе, чем на пушечный выстрел. А вот Маргоша да, душа любой кампании.

– Ведите скорее, у меня уже бока болят!

– Ой, да ладно, ещё скажи, что поседеть успела с нами!

Улыбнулась, и все вокруг засмеялись. Это такая дежурная шутка у нас была. Много лет я коротко стриглась и красилась в блондинку. Фишка у нас в команде такая. Все, кроме Ирмы, блондинки.

Все считали, что это мы к Василичу так подмазываемся. На самом деле просто совпадение. Так вот, мой колорист однажды что-то там намудрила и сделала меня реально седой. Вот