В глубине стекла - Елена Искра

— Лёлька! — завопила Наташка в трубку. — Ты ещё работу не нашла? Нет? Ну и хорошо! В смысле хорошо, что, может, вместе работать будем. Слушай, тут одна крутая фирма двух секретарш ищет, надо в компьютере уметь шарить, высшее образование и возраст до двадцати пяти, оплата баксами, перспективы роста, очуметь можно! Мне по блату сосватали, они со стороны не берут. Давай, завтра с утра. Прикид парадный, раскраска — по высшей марке и топаем на собеседование.

Прилетели они на фирму рано, когда ещё никого не было. Пришлось побродить по округе, съесть мороженое. Потом ещё сидели и ждали шефа, без которого разговаривать с ними никто не собирался. Шеф пришёл через час, оказался не очень старым, лет сорока, полноватый, с обильной сединой в каштановых волосах. Принял доброжелательно, угостил чашечкой кофе, расспросил о жизни, семье, образовании.

— Ну что же, девушки, — сказал под конец, — умеете вы работать или нет, покажет испытательный срок, да и работа, в общем, не сложная — почта, звонки, бумажки, справитесь. Работать будете одна у меня, вторая у Лёвы, Льва Исаевича, моего компаньона, его сегодня нет. Начало работы — завтра в десять утра, рабочий день не нормированный, работаем пока дела есть, когда допоздна, а когда и с обеда разбегаемся. Оплата на испытательный срок, это три месяца, пятьсот баксов, а потом, если всё нормально — тысяча.

У Ольги аж дух захватило, таких денег она никак не ожидала, у тех, кто работал в школе, и сто долларов считалось хорошей зарплатой.

— Только, — продолжал шеф, — есть один нюанс. Сами понимаете, на такую работу желающих более чем достаточно, только дай объявление, такие толпы набегут — отбиваться придется, выбирай любую опытную, профессиональную секретаршу. Но нам любые не нужны. Понимаете, мы часто ведём переговоры, в основном с мужчинами. В подобных ситуациях неоценимо присутствие женщины, девушки, но не молоденькой дурочки, а умной, образованной, которая может разбавить мужскую компанию, с которой есть о чём поговорить. Но и не только поговорить, а и расслабиться, в гостинице, на даче, в баньке попариться. Я думаю, вы меня понимаете, говорю с вами абсолютно откровенно, чтобы у нас не возникло недоразумений. Назовём это «эскорт-услуги», они тоже — обязательная часть вашей работы, но за них, конечно, оплата отдельная. Ответа сейчас не требую, думайте, решайте спокойно, но чтобы потом ситуаций «хочу — не хочу», «дам — не дам» не было, это бизнес, работа. В общем, так, если завтра выходите на работу, считаем, что все условия приняли и к разговору этому больше не возвращаемся, если нет — то и суда нет.

На улицу Ольга вышла будто оплёванная, будто вся её так тщательно накануне отстиранная и отглаженная одежда была заляпана грязью. Нет, она не была наивной дурочкой и прекрасно понимала, что зачастую помогает женщине устроиться в жизни. Она даже как-то вскользь подумала, глядя на шефа, проводившего собеседование, что, пожалуй, при определённых условиях могла бы с ним… Но когда её вот так, буднично, по-деловому, начали нанимать в проститутки… Да-да, пусть высокооплачиваемые, но проститутки, в трудовые обязанности которых входит по первому приказу шефа раздвигать ножки… Нет, тут в ней что-то перевернулось и восстало.

— Ну что, Оль, ты как? — Наташка остановилась, перегородив Ольге дорогу. — Ты как думаешь? Рискнём?

Видно было, что она нервничает, хочет сказать что-то совсем другое, но не отваживается или не знает что, поэтому и говорит каким-то неестественным для неё деловым тоном.

— А что? — продолжала Наташка всё тем же деловым тоном. — Работа есть работа. И бабки крутые. Выходим завтра?

— Нет! — Ольга категорически замотала головой и даже передёрнула, будто в ознобе, плечами. — Нет, ты как хочешь, а я не пойду.

— Ты что! — Наташка даже задохнулась, — Ты что, да такой шанс раз в жизни выпадает! Штука баксов в месяц, да можно ещё сверху одну или две выколачивать. — Она, правда, постеснялась сказать, как эти, сверху, выколачивать придется. — Да с такими бабками ты через полгода будешь на своей крутой тачке раскатывать, в фирменных магазинах одеваться, а не на рынках дешевку выискивать!

— Всё я понимаю, Нат, но не могу.

— Да ладно тебе из себя целку-недотрогу строить. Я что, не помню, как ты в лагере оттопыривала!

— Я там сама решала, когда и с кем. Меня ни под кого не подкладывали. А тут что, девочкой по вызову? Нет, не хочу, не могу просто.

— Ну и дура! Могу — не могу! Года за три тут можно хорошие бабки сделать, а там и на другую должность в фирму пристроиться или замуж выйти. Ну что, завтра идём?

— Нет, ты как хочешь, а я не пойду!

— Как хочешь! — Наталья резко повернулась и зашагала прочь.

Ольга пришла домой, закрылась в своей комнате, буркнув маме, что с работой ничего не получилось. Сняв свой единственный парадно-выходной чёрный костюм и белую блузку, она накинула старенький халатик и уселась, привычно поджав ноги, в старое продавленное кресло.

«Что же я наделала! — думала она, бессмысленно глядя в окошко на верхушки шелестящих зеленью деревьев. — Август уже, месяц как диплом получила, ара-боты всё нет. Где её найдёшь такую, чтобы и платили много, и уметь особенно ничего не нужно было. Ведь что я умею? Да ничего, ничего, что помогло бы найти хорошую работу. И лет мне уже достаточно, не девочка семнадцатилетняя. Денег ни копейки, мать тоже из последних сил тянет. Может, нужно было соглашаться? Позвонить, что ли, Наташке и сказать, что завтра выйду с ней на работу?» Она обвела взглядом свою «девичью светёлку», как называл её отец, и остановилась на его фотографии, висящей на стене. Классе, кажется, в восьмом, она жаловалась отцу, что одноклассники относятся к ней с пренебрежением. «Уважай себя сама, тогда и другие уважать будут», — ответил он непонятной для неё тогда фразой. «Нет, всё правильно я сделала», — подумала она, глядя на отца. «Нет, всё правильно, — повторила она, представив, как чужие руки лапают её тело. — Всё правильно».

На следующий день, бесцельно бредя через парк, она вдруг увидела школу. Нет, она видела эту школу и раньше, но просто не обращала на неё внимания, а теперь, повинуясь какому-то инстинктивному чувству покорности судьбе, неожиданно для себя самой, она вдруг зашла внутрь. Через час она вышла на улицу уже учителем математики.

— Я никуда не пойду! — Ольга испуганно-бешеными глазами глядела на Вику. — И не уговаривай меня! И не говори мне ничего!

Весь ужин Ольга молчала, только «да», «нет», «не знаю», а придя в номер, заявила, что никуда не пойдёт, что в гробу она его видела, что она устала и вообще ложится спать.

— Да не уговариваю я тебя, придурошная, — фыркнула Вика, — только он ведь сам может прийти, если мы не придем, посидит-посидит, да и пойдёт выяснять, что случилось. Да кто он такой, в конце концов, ты мне толком скажешь или нет?!

— Мы работали вместе, в одной школе, три, нет, два с половиной года назад. Он, как и ты, иняз заканчивал, английский преподавал. А к нам он не придет, мы ему номер комнаты не сказали.