Йестердэй - Василий Сретенский

Но вот пару дней назад Алексей Сербов лично отвалил все камни от входа, предстал перед дочерью в облике несвежем, но разумном. И дальше, по словам Арины, начался самый настоящий бред. Будучи в добром здравии и в полной памяти, отец протянул ей старую фотокарточку, заявив, что жена его ушла к любовнику, настоящему отцу Арины, и потому он, Алексей Сербов, знать ее не хочет.

Тут я должен был спросить. Я и спросил: «Кого – ее»? Оказалось – Арину. Сбрендивший Леха выставил дочь вон из студии, оставив ей старую фотокарточку и посоветовав найти настоящего отца. Но дело в том что…ааа клинвышибать!

[Далее – шесть слов неразборчиво. Составитель]

Заварил чайку! Кружка китайская, фарфоровая, Ленкин подарок на Новый год, в руках лопнула. Весь чай на джинсах и тапках, коленки обваренные, теперь, наверное, в темноте светиться будут. Хорошо хоть коленки, а если бы я чашку ко рту успел поднести… это куда бы он потек!

Нет, что ни говорите, в китайской экономике что-то не ладно. Темпы темпами, но уж хотя бы фарфор, национальное достояние, можно бы делать настоящий.

[пауза]

Йестердей.

Олл май траблс симд соу фар эвей

Нау ит лукс…

[пауза]

Чё-то гитара сегодня не строит.

[пауза]

Саденли

Айм нот халф зе мэн ай юзд то би-и

Зерез шэдоу хэвинг овер ми-и

О йестердэй

Кам саденли-и

[пауза]

А я ведь съездил к Лехе Сербову. Теперь жалею, что не съездил ему по физиономии. Это ведь что мне пришлось пережить второй раз за день. Вспоминать адрес студии. Стоять ждать маршрутку. А ветер сегодня совсем не летний. Да, спустя полчаса их пришло сразу три, но я-то был в очереди девятым, мне бы хватило и одной. В маршрутке меня, автомобилиста с двадцатилетним стажем, укачало. Все потому, что я никогда в жизни не пробовал давить ногами одновременно на тормоз и на газ. Мне просто в голову такое не приходило. А тут понял, что вон оно как можно ездить. Останавливаться сразу по преодолению звукового барьера.

Ладно. Выбрался из этой компьютерной игры, попал в другую. Метро. Что-то там, в туннеле зависло минут на двадцать. И тут оказалось, что войти в поезд тоже надо уметь. Что-то подобное было со мной года три назад, в Тунисе. Месяц был декабрь, но нам русским людям, что декабрь в Тунисе, что август в Сочи. Затеяли мы с Павликом купаться. Ну, каким Павликом, откуда я знаю, был там такой Павлик сорока двух лет, из Сургута, с таким вот пузом. Мы с ним подружились за час до купания. Павлик у берега плескался в желтоватой пене, а я поплыл. И недолго плыл, минут десять, но когда повернул, то понял, что обратно никак двигаться не удается. То есть двигаться-то можно, но только в одном направлении – в море. Я-то уже как бы оттуда, а волны – нет. Они все – туда. Одну преодолел, а там еще пятнадцать. Плыву-плыву, а все метрах в ста от берега, и вот уже пора тонуть.

Вот и в метро сегодня также. Я только собираюсь войти, а все уже там и «осторожно двери закрываются». Я следующего поезда дождался, а вокруг опять толпа и опять каждый на полшага быстрее. Тогда в Тунисе Павлик меня на берег вытащил, героя драного. А сегодня точно такой же павлик за шиворот в пятый по счету поезд втащил. Спасибо тебе добрый человек, не знаю твоего имени-отчества, пахнешь ты сильно, помог.

Дальше – пешком от Белорусского вокзала в дебри Большой Грузинской. Тут свое. Пришлось преодолевать «проклятие четырех машин».

Объясню. Давным-давно, когда я имел машину, я на ней ездил. Ну, такая была привычка. И всегда, и везде при выезде на основную дорогу я должен был дождаться, пока проедут четыре автомобиля, а потом выруливать. Не три. Не пять. Четыре автомобиля, включая автобусы, автокраны и болиды «формулы один». И сегодня, переходя через улицу, я каждый раз ждал, пока проедут очередные четыре машины. Во двор к Сербову я зашел, пропустив красный Лексус RX300; девятку, потрепанную жизнью; Вольво S40 с царапиной на боку и (внимание!) маму с мальчиком, тянувшим на веревочке игрушечную машинку.

Ну, в общем, добрался. В лифте не застрял. Квартиру нашел. Позвонил, точнее, потыкал несколько раз пальцем в кнопку, без видимого и слышимого результата. Звонок не работал. На стук никто не отозвался. Но я был к этому готов. Разбег от лифта и прыжок в дверь (во мне 87 килограммов) должного эффекта не дал. С первого раза. А с пятнадцатого дал. Дверь открылась, я влетел в холл. Приземлился удачно, сантиметрах в сорока от противоположной стены, а она, между прочим, в трех метрах от двери.

Леха же, не глядя в мою сторону, закрыл дверь, не отрывая тапочек от паркета, прошуршал в соседнюю комнату, лег на диван прямо в тапочках и отвернулся к стене. «Он лежал без движенья, как будто по тяжкой работе». Кто-то про кого-то так написал. Совсем как про Леху. Работой, правда, здесь не пахло. Ну, в смысле красками. Старыми ботинками пахло. И еще – заплесневевшим хлебом. И никаких тебе холстов, мольбертов, палитр и на чем там еще рисуют. Много пыли и тоски, мало воздуха и света.

Первым и, кстати, последним моим достижением этого вечера, стало открытое окно. Впрочем, нет. В ходе непринужденной светской беседы он произнес две фразы. Но какие! Первая: «У меня нет дочери». Ну, это понятно. Вторая: «Найди Карину и пиши тогда обо мне что хочешь».

Общий итог: я спас звезду андеграунда от кислородного истощения и получил условное благословение на сочинение ее, нет его, ну, в общем, звезды этой, клинвышибать, художественной биографии.

Домой я ехал на машине. Ну, какой… поймал.

[пауза]

Что мы знаем о Лешке

Итак, Алексей Николаевич Сербов. 47 лет. Актуальный художник. Недавно взошедшая звезда современного искусства. Участник множества выставок и этих, как их, биеналок, в стране и за ее рубежом.

Лет до сорока двух о нем вообще никто не знал и не помнил, пока на одной венецианской биеналке он не выставил концептуальный проект «Человечество». Девяносто полотен было развешано в круглом зале на одном уровне, почти стык в стык. Посредине зала был поставлен огромный компас из папье-маше. Стрелка компаса была соединена с прожектором. При желании в зале можно было выключить общий свет и рассматривать экспозицию по одной картине, двигая стрелку компаса. На стенах над уровнем картин были прикреплены таблички: «Север», «Юг», «Запад», «Восток». Начинать осмотр рекомендовалось с отметки «Запад». Там висел портрет Джорджа Буша младшего, выполненный в стиле «фотореализм». Далее, по часовой стрелке, можно было наблюдать, как на других портретах черты лица Буша искажались, менялись. Лица, похожие друг на друга и в то же время неуловимо отличающиеся, сменяли друг друга, пока на отметке «Север» перед зрителем не представал портрет певицы Бьорк. И так по кругу. Надо ли говорить что под отметкой «Восток» висел портрет ВВП, а строго на Юге – Бен Ладена?

Экспозицию я сам не видел, врать не буду. Но по трем строкам информационного сообщения написал в пять разных журналов уничижительно-восторженные рецензии, воспользовавшись открытым Сербом методом смещения акцентов. Спасибо Леха, подкормил.