Топор войны - Вячеслав Жуков

– Сколько? – решил уточнить капитан.

– Ну хотя бы с топоров пяти, шести, – не задумываясь ответил Рябцев. Сейчас ему побыстрее хотелось выпроводить капитана, чтобы остаться одному.

Когда Осянин ушел, майор достал из шкафа распечатанную бутылку коньяка и налил целый стакан.

Первый раз Алена влюбилась, когда ей было пятнадцать с небольшим.

Каждый раз, встречаясь с Вадимом Павловым, Алена краснела от одного его взгляда. И в то же время ей нравилось, что мужчина намного старше смотрит на нее не как на сопливую малолетку, а как на молодую, созревшую и вполне привлекательную девушку. Когда он предложил ей покататься на новенькой, только недавно купленной «девятке», Алена с радостью согласилась, не предполагая, к чему такая прогулка приведет.

А привела она их за город в небольшую березовую рощицу. И что особенно запомнилось Алене: буйно цвела черемуха. От огромного, в белой пене куста, росшего в центре березового хоровода, исходил изумительный запах, вскруживший молодой девчонке голову до одурения.

Тогда Вадим нарвал ей огромный букет. Алена только смеялась, называя его ненормальным. Вдыхала аромат и чувствовала легкое головокружение, словно от бокала шампанского. Сказала об этом Вадиму, неосторожно прислонившись к нему.

Наверное, не следовало вести себя столь безрассудно. А Вадим понял это по-своему и вдруг от романтики сразу же решил перейти к конкретным действиям. Вдруг обнял Алену и, не давая ей опомниться, стал жарко целовать в губы. Он упоительно шептал, не выпуская ее из объятий:

– Девочка моя! Любимая! Аленушка! Я хочу тебя, хочу!

Никто никогда не говорил Алене таких слов и вот так, по-взрослому, не целовал в губы. Ощущая себя в его объятиях трепещущей бабочкой, она совершенно не знала, что делать: ударить ли букетом черемухи по лицу и убежать или закричать? Потому что только сейчас поняла, что произойдет дальше.

Кругом лес, и вряд ли кто-то ее услышит. Значит, кричать – глупо и бесполезно. Только лишний раз выставишь себя малолетней дурой. И мысль о побеге Алена отбросила. До города не менее пятнадцати километров. И тогда она тихо попросила:

– Не надо. Прошу тебя, не надо. Давай вернемся в город. Прошу, Вадим.

Но он, кажется, не хотел и слышать о возвращении, мял ее в своих крепких объятиях, делая беспомощной. И опять целовал.

Алена все же сделала попытку вырваться, почувствовав легкий страх и стыд. Щеки ее пылали жаром. Не помнила даже, что говорила ему в этот момент, о чем просила. Все заглушали его ласковые слова. А Вадим без стеснения раздевал ее, помогая освободиться от одежды, ставшей теперь попросту не нужной. Сначала он довольно ловко снял с нее кофточку. Потом расстегнул лифчик, дав волю упругим грудям. Как кот лизнул сначала один сосок, потом другой.

– Аленушка, лапочка! – шептал он без устали. А потом шаловливые руки заскользили по талии к бедрам.

Легкое поглаживание по круглой попке заставило Алену почувствовать в низу живота приятное дрожание.

Черт бы побрал этого Вадима. Ни за что бы Алена не поддалась, если б не была влюблена в него.

Он раздел Алену. Оставались только трусики, которые девушка удерживала обеими руками, лежа на его замшевой куртке и тихо шепча:

– Только бы не это. Почему я досталась ему так легко? – Вспомнила, что в их классе уже большинство девчонок расстались с невинностью; причем рассказывали об этом без сожаления, как о чем-то ненужном, первоначально мешавшем им в общении с парнями. Теперь настала и Аленина очередь.

А его руки уже подобрались к ее паху. Медленно погладил сначала через трусики, потом между ног, по самому сокровенному, что так тщательно скрывала Алена от парней.

Она задрожала самым бесстыдным образом и закрыла глаза. Раз уж так получилось, то пусть будет как во сне. Но почему-то хотелось, чтобы этот сон длился как можно дольше. Не кончался скоро.

Вадим с силой разжал ее руки и рывком, даже несколько грубо стащил трусики и продолжил ласкать ее. И, лежа с закрытыми глазами, Алена вдруг нестерпимо захотела, чтобы он поцеловал ее туда, где сейчас трогал руками. Поцеловал и поводил языком. Сколько раз видела подобное в крутой порнухе, но вот пережить самой – это другое дело.

Голова Вадима лежала на ее животе. Дотронувшись до нее, Алена стала медленно подталкивать голову вниз к своему паху, одновременно широко раздвигая ноги, мысленно подгоняя его: «Давай, милый. Покажи мне, как это бывает. Ведь ты наверняка это делал с другими женщинами. А теперь сделай со мной».

Он оказался понятливым.

Его язык заскользил там, где девушке хотелось. Алена застонала и изо всей силы сжала ногами его голову. Не хотела, чтобы он остановился. Да Вадим, кажется, и не думал останавливаться.

Доведенная его ласками едва ли не до безумия, она даже не почувствовала боли, когда он в нее вошел. Только впилась острыми ноготками Вадиму в спину, оставив на ней царапины.

Алена не помнила, сколько времени это безумие продолжалось. Может, час, а может, вечность. Она открыла глаза, почувствовав, как Вадим сползает с нее. Он упал рядом, разбросав в стороны руки, и долго лежал без движения, а Алена повернулась на бок, подперла голову рукой и с нескрываемым интересом смотрела на то, чем он только что орудовал в ней.

Потом они встречались с Вадимом едва ли не каждый день. Алене хотелось, чтобы их любовные отношения никогда не кончались. Пусть он женат. Алена на многое не претендует, отводя себе скромную роль – любовницы.

Родители, кажется, ни о чем не догадывались, предоставляя дочери полную свободу.

Но однажды случилось невероятное. Алена узнала, что ее любимого Вадима арестовали менты. И не где-нибудь, а прямо на его работе – плодоовощной базе, директором которой был Вадим. Оказалось, что он любитель не только молодых девочек, но и легких денег в виде взяток.

Вечером, за ужином, отец вдруг ошарашил, сказав, что сегодня задержали Павлова. Все сказанное предназначалось для матери. Но при этом отец мельком глянул на Алену и заметил, как побледнело лицо дочери. Он еще что-то говорил о предстоящем суде, на котором Павлову не избежать длительного срока.

Утром Алена ушла в школу пораньше, пока родители спали. Не хотела, чтобы они видели зареванное лицо с припухшими от слез глазами. Но Алена недооценила отца. Когда вышла на улицу, почувствовала нестерпимое желание обернуться. Алена поддалась этому чувству, глянула на свое окно и увидела отца. Он стоял у окна, курил и смотрел на нее.

Чтобы не расплакаться, Алена побежала. Сегодня он видит ее последний раз в жизни. Сегодня она покончит с собой. И неважно, как произойдет это. Главное – ее больше не будет на этом свете.

Об отношениях директора базы Павлова с его дочерью Алексей Викторович Ракитин узнал, как это бывает часто, совершенно случайно. Проезжая на машине по улице Декабристов, он увидел новенькую «девятку» цвета мокрого асфальта, а в ней директора базы Павлова и свою дочь Алену. Поверить не мог. А они сидели и преспокойненько целовались, не обращая внимания на прохожих.