Белоснежка идет по следу - Валерий Роньшин

Брыкин, вновь нагнувшись над пакетом, прислушался.

— Вроде не тикает.

Участковый осторожно заглянул в пакет и еще более осторожно достал из него какой-то продолговатый предмет, завернутый в газету. Положив сверток на пол, Менькин начал бережно его разворачивать.

— Дедуля, не разворачивай, — испуганно запищала Машенька. — Не надо.

— И правда, может, не стоит, Иван Кузьмич, — поддержал девочку Стас. — А то еще как рванет.

— Спокойно, ребятишки, — ответил участковый, продолжая делать свою работу. — Я в армии сапером служил.

Он полностью развернул газету.

— Ой! — ойкнула Машенька.

— Гав! — гавкнула Белоснежка.

— Блин! — сказал Стас.

— Мать честна… — почесал затылок Иван Кузьмич.

И было от чего ойкать, гавкать, говорить «блин» и чесать затылок. Потому что в газету была завернута… человеческая рука.

Точнее, это была не рука, а только кисть руки. А еще точнее — муляж кисти. То есть резиновая подделка.

Белоснежка, понюхав странную находку, сморщила нос. Собаке не понравился запах резины.

Вторым, кто понял, что кисть резиновая, был Иван Кузьмич.

— Надо ж такое придумать… — качая головой, произнес участковый.

— Дедушка, а что это? — спросила Машенька.

— Самая настоящая гадость, Машка. Раньше мы о таких штуках и не слыхали, а теперь ими в магазинах торгуют…

— Вот этим торгуют? — показала девочка пальчиком на муляж.

— Не только этим, но еще всякими масками противными, тараканами искусственными… Короче, всевозможной мерзостью. Тьфу, — в сердцах сплюнул Менькин.

Машенька никак не могла понять.

— А зачем?

Для розыгрышей, — пояснил Стас. — Ешь ты, к примеру, манную кашу, а тебе в нее искусственного таракана подбросят. В шутку.

Машенька с недоумением смотрела на Брыкина.

— А кто мне в кашку таракана подбросит?

— Ну мама или папа. Или вон дедушка, — кивнул Стас на участкового.

Иван Кузьмич постучал пальцем по лбу.

— Брыкин, ты соображаешь, что говоришь?

Стас слегка смутился, а Менькин продолжал:

— Ничего себе шуточки. А если б этот пакет не я открыл, а, скажем, старушка с больным сердцем? Да ее бы сразу инфаркт хватил. Не-ет, это самое настоящее хулиганство… — Достав из кармана носовой платок, участковый аккуратно завернул в него резиновую кисть. — Отнесу на экспертизу. Пусть отпечатки пальцев снимут. Ох, доберусь я до этого шутника. Он у меня штрафом не отделается. Я его на пятнадцать суток посажу…

— Кого это ты, Кузьмич, сажать собрался? — послышался снизу мужской голос.

И все увидели, как по лестнице резво поднимается Григорий Молодцов.

— О, Евграфыч, — обрадованно воскликнул Менькин. — Сколько лет, сколько зим! Ты откуда взялся?

— Из Следственного управления. — Суперопер взбежал на площадку. — Здорово, Кузьмич. Я тут к Геше заходил. Дай, думаю, заодно и к тебе заскочу. — Молодцов взглянул на Брыкина. — Привет, Стас.

— Вы меня помните?! — удивился Брыкин.

— Конечно, помню. Это же ты помог моей опергруппе банду «Ночных призраков» взять?

— Я.

Суперопер перевел взгляд на участкового.

— Парня тогда ранили, но он держался молодцом. А вот отчим его бандитом оказался.

— Так ты, Брыкин, оказывается, герой, — с уважением произнес Иван Кузьмич. — А почему я, участковый, об этом ничего не знаю? Что ж ты мне не рассказал?

— Вы бы все равно не поверили, — улыбнулся Стас.

— А это у нас кто такая? — Суперопер наклонился к Машеньке. — Тебя как зовут, кнопка?

— Я не кнопка, а Мышка, — насупившись, ответила девочка. — А ты Суперопер, да?

— Откуда ты знаешь?

— Мне про тебя дедушка говорил.

— Какой дедушка?

— Вот этот, — Машенька показала на Ивана Кузьмича.

— Так ты уже дед, Кузьмич? — рассмеялся Молодцов.

— Как видишь, Евграфыч, — засмеялся и Менькин. — Ко мне дочка из Североморска приезжала. С мужем. Он у нее капитан подводной лодки. Вот Машку оставили, а сами в Крым поехали.

— А я своих к матери отправил. В деревню. А сам сейчас на Камчатку лечу. Надо срочно одно дело распутать…

— Гав-гав-гав! — вдруг ни с того ни с сего залаяла Белоснежка.

С той минуты, как Суперопер появился на лестничной площадке, собака глаз с него не спускала. Смотрела на Молодцова словно зачарованная. Но, видя, что он ее упорно не замечает, решила сама обратить на себя внимание.

— Надо же, как на Эйнштейна похожа, — сказал Суперопер, пристально вглядываясь в собачью морду.

— На Эйнштейна? — повторил Стас.

Брыкин видел портрет Альберта Эйнштейна в школе, в кабинете физике. Он висел там на стене, в ряду других великих ученых. Белоснежка не имела с ним даже отдаленного сходства.

— Это на которого Эйнштейна? — спросил Менькин. — На того, что фильм «Броненосец Потемкин» снял?

— Да нет, — отмахнулся Молодцов. — На мою собаку, по кличке Эйнштейн. Ох, и умный был пес. Прямо не собака, а человек в собачьей шкуре. Телевизор умел включать, свет в комнате выключать… — ударился в воспоминания Суперопер. — Скажешь ему: вернись с прогулки через час. И он ровно через час возвращается. Да не царапался в дверь и не лаял, а угадайте, что делал?..

— В звонок звонил, — предположил Стас.

Молодцов усмехнулся:

— Нет, парень, он своим ключом дверь открывал. Так-то вот.

И непонятно было, шутит Суперопер или правду говорит.

— А где он сейчас? — спросила Машенька.

Молодцов вздохнул:

— Потерялся давным-давно. Теперь-то уж, наверное, умер.

Машеньке стало жалко бедного Эйнштейна. Ёе глаза заблестели от слез.

— Почему умер?

— Потому, кнопка, что, собаки живут самое большое лет шестнадцать. Такова уж их собачья доля. — Суперопер потрепал Белоснежку по холке. — Верно, лопоухая?

— Гаф, — печально гавкнула в ответ собака.

Машенька нежно обняла ее за шею.

— Бедненькая, значит, ты скоро умрешь.

— Ну она-то, положим, не скоро умрет. Молодая еще… Открой-ка, милая, пасть, — приказал Молодцов Белоснежке.

Собака широко разинула свою розовую пасть.

Суперопер, будто заправский стоматолог, принялся рассматривать собачьи зубы.