Дом с синей комнатой - Рику Онда

Так что, можно сказать, я очень вовремя взялась за дело — подходящего момента было вполне достаточно, чтобы написать книгу.

Тогда мне невероятно везло. Если и есть в мире такая вещь, как судьба, она была явно на моей стороне в то лето четвертого курса в университете.

Да, сперва я собиралась написать ее вместо выпускной дипломной работы. Я изучала маркетинг и схватилась за внезапную идею исследовать разные виды устных опросов и анкетирования, чтобы выяснить, как в зависимости от формата меняется объем и содержание полученной информации.

Почему же я взялась за происшествие из своего детства? Даже сейчас не знаю ответ на этот вопрос. Но дело точно было не в маркетинге.

Решившись, я ни разу не усомнилась. Убедив друга помочь мне, принялась за письма и звонки свидетелям, а с мая по сентябрь четырежды приезжала сюда для личных интервью. Были те, с кем я встречалась в каждый приезд, и те, с кем говорила лишь однажды.

Регулярные визиты через равные промежутки времени показали себя весьма эффективными. Иногда моим собеседникам было сложно подобрать слова, даже если они и хотели мне что-то рассказать. Но стоило мне оставить их наедине с самими собой, как они сразу что-то вспоминали. С каждым новым визитом оживало все больше воспоминаний. Порой я не могла вытянуть из человека ни словечка при личной встрече, но затем получала длинные письма с множеством интересных деталей.

Это было особенное лето.

Лето, когда произошли убийства, и то лето, в течение которого я опрашивала свидетелей, слились в моем сознании воедино.

Череда белых дней. Два белых лета. Оба раза я жила словно в бредовом сне.

К моменту окончания интервью я была переполнена рассказами, которыми поделились со мной люди, и не могла даже думать о выпускной работе. Я была буквально одержима, и, стоило мне начать писать, я уже не понимала, что из этого выйдет — дипломная работа, роман или что-то совсем иное.

Проблемы начались сразу же, как я закончила писать. Написанное мной даже отдаленно не походило на выпускную работу, хотя заняло у меня все лето и абсолютно меня опустошило. Осознав всю серьезность своего положения, я была в ужасе. Не осталось ни времени, ни сил, чтобы написать новую работу.

И вот вдруг кто-то из моих товарищей по группе прознал о моей одержимости этим делом, а затем и преподаватель, прочитав мою работу, посоветовал мне защищать именно ее, а после и вовсе дал прочесть ее своему бывшему выпускнику, работнику издательства. Вот так стремительно она превратилась в книгу.

Сейчас это все похоже на сон. Не случись все тогда, мы бы с вами не сидели сейчас здесь. Это была судьба.

Мне особенно хорошо запомнилось, что сразу после произошедшего все взрослые вокруг говорили о сходстве с делом об убийствах в банке «Тэйгин»[20]. Ребенком я, разумеется, ничего не знала об этом. Лишь в старшей школе, изучая японскую историю, наконец поняла, почему им так казалось. Дойдя до периода после Второй мировой войны, учителя начинают жутко спешить, чтобы уложиться в расписание, и для многих школьников этот период так и остается слепым пятном. Мне же куда больше нравилась именно новейшая история, и я по собственному желанию читала много книг.

Да, было что-то общее, но значительного сходства я не вижу.

Однажды появился неизвестный мужчина, который отравил множество людей. Вот и всё.

Массовое убийство в банке «Тэйгин» случилось сразу после войны, в период оккупации, за двадцать лет до описываемых мной событий.

Мужчина в белом халате, назвавшись врачом, убедил управляющего и сотрудников отделения императорского банка в том, что оккупационные власти направили его для проведения вакцинации от дизентерии. Выдав всем присутствующим по дозе принесенного с собой лекарства, он попросил их незамедлительно его принять.

Сейчас редко услышишь о дизентерии. Но тогда одного упоминания было достаточно.

Лекарство на деле оказалось смертельным ядом, и, пока жертвы корчились в агонии, преступник забрал из кассы банка деньги и скрылся. Из шестнадцати человек, принявших яд, двенадцать скончались.

Массовое отравление со множеством жертв — поразительное сходство. Во времена моего детства воспоминания о послевоенном времени были еще живы в памяти взрослых.

Способ убийства тоже совпал. В тот день отмечали два особо важных для любой японской семьи события — хозяину дома, доктору Аосава, исполнялось шестьдесят, а его матери — восемьдесят восемь. Все в округе знали, что в семье Аосава у представителей трех поколений день рождения выпадал на один день. Потому никому не показалось странным, что саке доставили в качестве подарка. Для детей предусмотрительно добавили баночки с соком, отправителем значился друг доктора из другой префектуры, и ни у кого не возникло никаких подозрений. Никто и помыслить не мог, что все напитки отравлены. Их раздали всем присутствующим для тоста.

Зрелище было ужасным. Соседи, заглянувшие на праздник, и торговец, оказавшийся там случайно, тоже стали жертвами. Всего погибли семнадцать человек, из них шестеро детей. В семье Аосава было трое детей, соседские ребята также пришли на праздник угоститься и поиграть.

Мой брат тоже едва не стал жертвой. Он был беспокойным ребенком, не способным долго усидеть на одном месте — в тот день это стало его спасением. Ему выдали баночку сока, но он был так взволнован, что, не открыв ее, прибежал за мной и нашим братом, чтобы тоже позвать нас на праздник.

Придя туда, мы застали сцену из ада[21]. Повсюду в жуткой агонии корчились люди. Сперва мы не поняли, что происходит, не поняли, что они страдают. Могло показаться, что все движутся в странном праздничном танце. Повсюду была рвота, в воздухе стоял кислый запах, зловоние окутывало все вплоть до входа в дом.

Мы еще долго не могли избавиться от этого запаха. Брат несколько лет не мог пить сок — одного взгляда на него хватало, чтоб ему делалось дурно.

Старший брат первым понял, что произошло нечто ужасное, и бросился в полицию. Я и мой второй брат, Дзюндзи, были так напуганы, что помчались домой рассказать о случившемся матери.