Железный занавес - Милорад Павич

Он живет у меня в Плоче, разбирает свои бумаги и ждет, когда пройдут большие дожди. Как только они заканчиваются, мы обходим окрестности, и он прикладывает ухо к земле в местах, которые заранее выбрал на основании каких-то своих вычислений, а также, разумеется, известных ему народных преданий, и слушает. Найдя нужное место, он — по звуку подземных вод, которых, как тебе известно, у нас много и которые или протекают через подземные помещения, или же огибают их, — обнаруживает и описывает нам то, что находится под землей: он отмечает число ступеней, по которым скачет подземный поток, вычисляет приблизительную высоту помещения, где разносится эхо водоворотов, и узнает, с какой стороны строение имеет проемы. Тогда мы начинаем раскопки, и нам уже дважды удалось обнаружить старинные греческие своды и лестницы, — может быть, это развалины амфитеатра. В субботу в Конавле мы обследовали обширное пространство на другой стороне реки, и он указал нам большой участок, который, по его мнению, наверняка представляет собой насыпь над каким-то древним поселением. Место, которое он нам указал, легко найти, если от моста через реку сделать две тысячи шагов в сторону гор под углом написания буквы «л». Исходя из этого мы начали копать и нашли под землей первые признаки древних строений, чуть было не провалившись в одно из них…

* * *

Прочитав письма, Дельфа решила сразу же предпринять попытку обнаружить участок, указанный в письме неизвестного, и на этом ненадежном месте начать строительство аэродрома. В ту ночь она заснула поздно и перед рассветом увидела сон, который в своем начале соответствовал ее тягостному состоянию.

Дельфе приснилась одна ее подруга, самая близкая подруга, вид которой ужасно ее испугал, хотя и лицо, и поведение той были такими же, как всегда. Она в страхе побежала от нее и остановилась перед каким-то домом под большим лиственным деревом. Впереди была дорога, и какой-то оборванный человек шел по ее левой стороне и сеял — не то базилик, не то ячмень, — просто шел по дороге и бросал семена. Он кинул пригоршню семян в Дельфу, она хотела их поймать, но не могла решить, какой рукой это сделать — левой или правой, — и, проснувшись, не сумела вспомнить, какая это была рука, хотя прекрасно знала, что схватить их ей все же удалось…

Мысли эти быстро оттеснила действительность, в которой не было места для долгих пробуждений. Утром Дельфа обнаружила развалины моста XVIII века и решила, что это и есть то, что она искала. Ничто не указывало на существование под землей археологического слоя с античным поселением, но внешних знаков и не следовало искать. Спешно начались работы, и в указанный срок аэродром был построен. В течение всего этого времени партизанские патрули и группы разведчиков появлялись на склонах герцеговинских гор, а ночью спускались на контролируемую немцами территорию. Настал день, когда немецкие военные и группа строителей с одинаковым нетерпением собрались посмотреть, как с новой взлетной полосы поднимется первый самолет. Полоса была ровной, но очень тонкой и, но мнению Дельфы, скрывала под собой опасные лакуны, оставшиеся от прежних улиц, подземные гребни, обширные пространства с мягким грунтом и пустоты, которые в соответствии с расчетами должны были просесть при первых же значительных нагрузках. Когда бомбардировщик с полным грузом на борту разогнался и легко оторвался от земли, а вслед за ним взлетели и другие, более тяжелые самолеты, Дельфу охватил ужас. Ничего не произошло ни на второй, ни на третий день. Аэродром в Конавле функционировал безупречно. Из всего этого следовал только один вывод — Дельфа Дорианович ошиблась в определении места.

* * *

На следующий вечер комендант лагеря приказал заключенным собрать свои вещи и сообщил, что их отпускают домой. На новом аэродроме был узкий, примыкающий к горам участок, который простреливался с двух сторон. Хотя все это пространство контролировалось немецкими автоматчиками и освещалось прожекторами, со стороны гор за ничейным пространством следил партизанский пулеметный расчет. Немецкое командование об этом знало, но не особенно беспокоилось, да и бороться с этим было практически невозможно, кроме того, партизанские патрули на этом участке не представляли для немцев серьезной опасности. Как раз сюда и вывели заключенных. Освещенные прожекторами, чувствуя за своей спиной дула автоматов, они двинулись по направлению к темной неосвещенной полосе, контролируемой партизанским пулеметчиком. Дельфа Дорианович понимала, что домой эта дорога не ведет. Противник, для которого они построили аэродром, вел их прямиком на партизанский пулемет. Если их не ликвидируют как пособников оккупантов, у немцев еще останется время в последний момент открыть стрельбу со стороны аэродрома.

В то мгновение, когда Дельфа пересекла границу между двумя вечностями, между прошлым и будущим, она поняла, где ошиблась. Она отмерила угол в 90° по латинской букве L, а Йоан Ужевич, очевидно, отмерил угол в 35° греческой буквой лямбда — Λ. Прочитать вместо греческой буквы латинскую в данном случае означало умереть. Шагнув из света во тьму, Дельфа увидела вдали во мраке, совсем в другой стороне от Конавля, то место, где под землей находился античный город Йоана Ужевича.

Пятеро мужчин и две молодые женщины с давних пор живут по соседству. В трех домах. В одном живет бедная семья: отец с сыном и дочерью; в другом — состоятельный человек с племянником и слугой, а в третьем маленьком домике — проститутка.

Однажды с ними произошла необычная история.

Отец бедной семьи случайно обнаружил, что под порогом его дома когда-то давно был зарыт горшок с золотом. С тех пор все пошло вкривь и вкось; вместо того чтобы выбраться из нужды, старик сохранил все в тайне, а золото спрятал от своих детей и расставался с ним, только когда по делам уезжал из дому. Вот при таких обстоятельствах его и обворовали, причем трижды.

На время его отсутствия выпал праздник, и сын, почувствовав, что в голове у него закляли сразу все четыре ветра, решил осуществить свою давнишнюю мечту. Жившая по соседству куртизанка иногда через окно заигрывала с ним, показывая, что может составить вместе соски своих грудей, но к себе его не подпускала, потому что он был беден. Юноша влюбился и решил в отсутствие отца продать дом (хотя и понимал, что оставляет сестру без приданого), чтобы наконец заполучить куртизанку, которую давно желал. Он приготовил праздничное угощение, позвал богатого соседа с племянником в гости и во время ужина предложил богачу, который был так прожорлив, что однажды съел даже собственное имя, купить у него дом, не подозревая о том, что таким образом отдает ему огромное богатство, спрятанное под порогом. Богач сразу же сообразил, что, купив дом, он доберется до молодой дочери соседа, которая останется без приданого, не сможет сама выбирать жениха и будет вынуждена пойти замуж за того, кто посватается, а именно это он и собирался сделать. Пока за ужином и за стаканом вина они вели разговор, произошло два важных события. Слуга, известный ловкач, о котором говорили, что он может у бегущего человека обувь украсть, споткнулся на пороге дома, потерял башмак и, разыскивая его, обнаружил под порогом зарытый горшок с золотом и, конечно же, сразу его унес. Племянник богача, человек молодой и непривычный к вину, быстро опьянел, ему надоело слушать разговоры своего дяди, и он пошел в другую комнату отдохнуть. В тесном проходе он случайно налетел на соседскую дочь; зацепившись запонкой за ее одежду, он попытался освободиться, но вместо этого разорвал на девушке рубашку, неловко повалился на пол, подмял девушку под себя и в мгновение ока изнасиловал ее. Все закончилось так быстро, что девушка, не поняв, что с ней произошло, и не думая, что может остаться беременной, вскочила на ноги и в слезах убежала в свою комнату. Брат девушки оказался свидетелем именно этого заключительного акта и, схватив саблю, выбежал на темную улицу, преследуя молодого соседа.