Ночной огонь - Кэтрин Коултер

На следующее утро муж выгнал Доркас из спальни и стащил Ариель с кровати. Под его неотступным надзором девушка умылась, оделась и спустилась вниз. Пейсли не оставлял ее ни на минуту, даже сопровождал в туалет.

И этим же вечером, за ужином, Пейсли Кохрейн, виконт Рендел, подавился селедочной костью и умер прямо на глазах объятых, ужасом жены и незаконного сына.

Битва при Тулузе. Тулуза, Франция.

Апрель 1824 года

Именно этот невыносимый запах привел его в чувство.

Он открыл глаза и уставился в усеянное звездами небо, не сознавая, что омерзительная вонь, наполнявшая легкие и щекотавшая ноздри, была запахом человеческих страданий, крови и смерти. Он услыхал тихий стон, никак не тронувший его чувств. Это показалось ему странным, только и всего.

Немного больше времени ушло на то, чтобы понять, что он не может пошевелиться. Он не знал, почему силы оставили его, понимал только, что совершенно измучен. Что с ним произошло? Что случилось?

Только сейчас ему пришло в голову, что это, наверное, пришла смерть. Он начал по давно укоренившейся привычке припоминать сражение во всех подробностях. Он никогда ничего не забывал до сих пор, и в память навеки врезалась гибель сержанта Массены в 1810-м, и смерть истекшего кровью рядового Оливера из Саттона-на-Тайне, молодого человека с блестящим чувством юмора и превосходного стрелка. Но сейчас об этом не время думать. Позже, если судьба подарит ему отсрочку, он вспомнит все.

Он рассеянно-равнодушно поинтересовался, выиграл ли Веллингтон сражение. Весьма сомнительно, поскольку командующему не удалось доставить сюда тяжелые орудия… но и город вряд ли сдался, а французским войскам, скорее всего, удалось прорваться и сейчас они уже на полпути в Париж. Какого дьявола он здесь делает?

Он снова попытался шевельнуть ногами, но тут же С ужасом сообразил, что лежит, придавленный убитой лошадью. Может, его ранили?

Но он ничего не чувствовал. Тело и разум, казалось, существовали отдельно. Что, если его приняли за мертвого и бросили? Нет, не может быть. Где его люди? Пожалуйста, Боже, только не дай им погибнуть!

Мгновенная паника сжала сердце ужасом, но он вынудил себя дышать глубже и не поддаваться ненужным страхам. И только тогда почувствовал укол боли в боку и сосредоточился на этой боли. Потом попытался думать о своем, отвлеченном, твердо сказав себе, что должен подождать, пока Джошуа не придет за ним. Джошуа обязательно придет, нужно только набраться терпения.

Потом он заставил себя мысленно вернуться назад, к тому прекрасному весеннему дню в Суссексе. Перед глазами встала она. Картина была по-прежнему яркой, не поблекшей от времени, как можно было ожидать. Нет, он ясно видел ее улыбающееся лицо, ослепительный блеск золотых волос в ярком солнечном свете.

Ариель Лесли, которой тогда, в 1811 году, исполнилось всего пятнадцать лет, совсем еще ребенок, но он хотел ее больше, чем что-либо на свете…

В ушах по-прежнему звучал ее смех, высокий и чистый, не какое-нибудь романтическое кудахтанье ангелоподобной особы, а заливистый хохот веселой юной девчонки…

Суссекс, Англия. 1811 год

Тогда, в мае, он приехал домой, чтобы отдохнуть и оправиться от раны в плече, тяжелого пулевого ранения, стоившего ему огромной потери крови и сил. и долго мучившего сильными болями. Но он выжил и даже сумел добраться домой, в Рейвнсуорт Эбби, появиться как раз, чтобы успеть на похороны брата. Монроуз Драммонд, седьмой граф Рейвнсуорт, обрел вечный покой в фамильном склепе Драммондов, рядом с отцом, Чарлзом Эдуардом Драммондом, и матерью, Алисией Мэри Драммонд, хотя, видит Бог, вряд ли он имел право лежать рядом со столь достойными людьми, безмозглый осел. Монроуз дрался на дуэли из-за замужней женщины, и ее муж всадил ему пулю в сердце. Несчастный жалкий глупец!

Потребовалось довольно много времени, чтобы понять, что отныне именно он, Берк Карлайл Драммонд, стал восьмым графом Рейвнсуортом. Он вспомнил день похорон так ясно и во всех подробностях еще и потому, что в тот день впервые встретил Ариель. Берк сидел в библиотеке Рейвнсуортов, мрачной комнате, где всегда царил полумрак, так что пришлось отодвинуть плотные длинные шторы и впустить немного солнечного света. Уши сверлил пронзительный истерический голос Ленни, достаточно высокий и нарочито драматический, чтобы привлечь внимание заинтересованных слушателей.

— Что станется со мной? Что будет с моими несчастными осиротевшими ангелочками? О, придется мне по ночам плакать в подушку от невыносимого одиночества! Как ужасна судьба! Мы умрем с голоду, и мне придется продавать себя, чтобы спасти малышей!

Судя по ее тону, это последнее, окончательное унижение вовсе не вызывало в ней такого уж сильного отвращения, и Ленни, казалось, даже была готова примириться со столь ужасной судьбой.

Ллойд Киннард, лорд Бойль, единственный зять Берка, муж его старшей сестры Коринны, отвернулся, пытаясь скрыть смех, и неумело замаскировал его кашлем. Берк ехидно ухмыльнулся про себя, — Извините, — еле удалось выговорить Ллойду, за что он немедленно заработал укоризненный взгляд Ленни.

Берк взглянул на невестку, от всей души жалея, что не может заткнуть ее розовый ротик. Она начала повторяться, явно истощив воображение. Значит, Ленни собралась продавать себя?

Ему ужасно хотелось рассмеяться, но при виде отчаянного лица лорда Бойля все веселье куда-то улетучилось. Ленни никогда в жизни не знала ни в чем нужды, не имела представления о том, что такое голод, и, конечно, ни на минуту не верила, что он, Берк, может выбросить из дому ее и маленьких племянниц.

Присутствующие вежливо молчали, но леди Бойль одарила невестку взглядом, который мог бы сокрушить Ленни, имей она вежливость уделить хоть немного внимания золовке.

— Я еду кататься верхом, — решил Берк, заметив как Ленни вновь открыла рот, чтобы излить очередной поток жалоб, и устремился к выходу. Его рука была все еще на перевязи, но боль напоминала о себе лишь изредка.

— Постарайся вернуться к четырем, Берк, — окликнула Коринна. — Мистер Ходжес приедет, чтобы прочесть завещание Монроуза.

— Хорошо! — бросил через плечо Берк, не останавливаясь. Он услыхал, как Бойль что-то сказал насчет бренди и как жена без обиняков отрезала, что нос у него и так слишком красный от постоянного пьянства.

Дарли оседлал большого черного жеребца Эша и помог Берку сесть в седло.

— Поосторожнее, милорд, — предупредил он, и Берк вздрогнул, услыхав столь знакомое с детских лет наставление.

— Обязательно, Дарли, — пообещал он, улыбаясь старику, когда-то помогавшему ему сесть на первого в жизни пони.

Берк поехал куда глаза глядят, чтобы вернуть себе чувство утраченного детства. Он не был дома почти четыре года, со смерти отца, но тогда атмосфера в доме была поистине погребальной, и Берк уехал так быстро, как позволили приличия. И вот теперь он снова здесь, на этот раз чтобы похоронить брата и стать восьмым графом Рейвнсуортом. Проклятый титул! Берк никогда не мечтал о нем, никогда не хотел. Теперь он навеки потерял свободу.