Разбойник - Прохор Смирнов

с какими-то неправильными личностями, типа тех же Бессмертных, достаточно прибыльное – и так далее, далее, далее. А если нам это самое дело предлагают – тут уже попахивает договорняком и какой-то подковёрной интрижкой, нет? Улавливаешь?

– Будет вам, мастер Чиж, – вкрадчиво продолжал альт. – Я не поверю, что вы забиваете себе голову такими предрассудками. Если верить слухам, которые о вас ходят – хотя бы половине из них – вы никогда не упустите возможность поучаствовать в каком-то стоящем деле. Мой хозяин готов предложить как раз такое.

Чиж улыбнулся. Да, последнее время – годик, кажется?.. – он почти безвылазно сидел на Сходке: денег не было, приходилось перебиваться всякой мелочёвкой. Может, так поспешно открещиваться не стоит?..

– Очень лестно, и очень заманчиво, но нет, я откажусь, – Чиж нарочито манерно поклонился. – Быть может, я и разбойник, но кое-какое понятие о чести и собственном достоинстве у меня есть. Да и если говорить о выгоде: вряд ли твой хозяин планирует дать мне улизнуть со всем награбленным… Или что бы там ни подразумевалось под этой твоей «работой». На этом – доброго вам остатка этой жутко промозглой и унылой ночи! Всего самого хорошего и развесёлого вашему благородному – ой, пардон, не-благородному, – господину!

Чиж развернулся и, торжественно задрав подбородок, зашагал прочь.

– Мой хозяин заплатит вам, – вдруг произнёс альт.

– Весьма ценная инициатива, но мои услуги достаточно дорого стоят…

– Как насчёт сорока тысяч эфиров, мастер Чиж?

Чиж резко остановился так, что чуть не упал. Эфир – монета, которую чеканят в мирах диввов. Значит, монета Бессмертных – значит, имеет хождение по всему Рейбору, по всем тысячам его миров. Хороший меч из альтийской стали, теряющий заточку только лет через десять активного использования, стоит сто эфиров. Обученный и полностью усмирённый чарами скакун Арага, самое суровое и неутомимое ездовое животное из всех, известных Рейбору, – тысячу эфиров. На сорок тысяч эфиров, при должной сноровке, можно раздобыть где-нибудь в тихом уголке Рейбора целый небольшой мирок. Причём со всем населением в придачу.

Размышления о какой-то там чести и достоинстве внезапно показались мелкими и несущественными. Конечно, имелась куча вопросов и сомнений: что это за господин такой, который готов вот так просто отвалить аж сорок тысяч эфиров, и почему он, собственно, сам уже не скупил себе небольшой мирок со всем населением в придачу; что же нужно сотворить, чтобы заслужить сорок тысяч эфиров, с которыми тебе ещё и дадут уйти; в конце концов, не шваркнут ли самого Чижа после успешного выполнения задания… Но чёрт возьми: сорок тысяч эфиров!..

– Вы не ослышались, – словно ответил на все эти сомнения альт. – Мой хозяин весьма богат, и, к тому же, держит своё слово: об этом известно всем, кто когда-либо о нём слышал. Всего лишь небольшая кража – и эти деньги ваши. Стоит только согласиться.

Чиж ухмыльнулся. Что ж, была ни была.

– Должно быть, это нехилое такое ограбленьице, нет?

– Все детали вам сообщит мой хозяин, когда вы прибудете к нему, – альт снова поклонился. – Смею ли я надеяться, что заинтересовал вас?

Альт протянул руку. Чиж покосился на неё и осторожно пожал.

– Моим интересом и любопытством ты на пару с твоим щедрейшим хозяином завладели безраздельно!

Глава 2. За лесами, за горами...

Над лесом протяжно крикнула какая-то птица. Ей, словно отвечая, отозвались заскрипевшие верхушки деревьев. Едва уловимо для слуха, но всё же различимо журчали бесчисленные ручейки, спускавшиеся с холмов и возвышенностей, пробивающие себе между ними путь. Земля была устлана покрывалом из мха, припорошённым кое-где листвой, кое-где – хвоей, но большей частью какими-то зелёными катышками, похожими на свёрнутые в трубочку ростки папоротника.

У одного из ручьёв, прочно стоя на четырёх длинных ногах с высокими копытами, утоляло жажду какое-то существо. Человек, тем более человек из какого-нибудь другого мира, наверняка принял бы его за оленя. И на то были основания: такая же пятнистая шкура, длинные ноги, милые ушки. Но, присмотревшись, внимательный наблюдатель бы понял, что такой вывод преждевременен. Хвоста у животного не было и в помине, задние ноги были в два раза толще и мощнее передних, глаза косили вертикальным зрачком, похожим на козлиный, а в пасти при каждом глотке обнажались короткие острые клычки.

За животным наблюдали. Это был зверёк, которого при большом желании по треугольной морде и сероватому меху можно было бы принять за енота. Но и тут пришлось бы столкнуться с массой различий: у зверька был длинный гибкий хвост, как у обезьяны, короткие, но сильно загнутые когти на передних четырёхпалых лапках, с большим пальцем, противопоставленным остальным. Но, самое главное, на существе висело два пояса с мешочками, ножнами и чехольчиками. А в лапах оно держало какой-то мудрёный деревянный инструмент, со множеством верёвок и воротов.

Оленеподобное существо продолжало мирно пить воду, а охотник бесшумно наблюдал за ним из ближайших кустов. Медленно и осторожно он поднял инструмент и принялся крутить один из воротов. Пара движений – и верёвки натянулись, длинные дуги выпрямились. Оленеподобное существо дёрнуло ухом, начало поднимать голову. И в тот же момент охотник нажал на небольшой рычажок.

Из механизма, со стуком схлопнувшегося, вылетел обитый железом болт. Просвистев в воздухе, он вонзился в шею оленеподобного существа, прошив её насквозь. Существо дёрнулось, вскинуло голову, но закричать не смогло: болт перебил голосовые связки. Охотник не терял времени: приподнявшись на задних лапах, он зацепился хвостом за ветку и, бросив себя вперёд, оказался на спине животного. То снова дёрнулось, замотало головой, но было уже поздно. Загнутыми коготками на передних лапах охотник схватил добычу за ухо, резко повернул его морду и пырнул сверкнувшим ножом в сочленение шеи и ключицы.

Оленеподобное существом хрипло вздохнуло, обмякло и медленно опустилось на землю. Зверёк спрыгнул и отошёл на пару шагов. Осмотрев тело, он удовлетворённо кивнул. Только что он двумя движениями убил малдангваниша, одно из самых неуловимых и прытких животных лесов. Обыкновенно лиглинги, как он, устраивали огромные облавы для того, чтобы словить лишь пяток малдангванишей. Некоторым малдангванишам даже присваивали имена – нечто неслыханное для животных. Обыкновенно именами наделялись только лиглинги и нашвагуны – существа, способные к труду.

Но у Квадунгурарашавы, вытащившего болт из шеи малдангваниша, было множество причин сомневаться в традициях племён лиглингов.

Положив