Большая книга ужасов. Прогулка в мир тьмы - Светлана Ольшевская

С этими словами я поставила сову на место и отправилась на кухню попить воды. Но стоило выйти за дверь, как я услышала приглушенный – но все равно громкий, не умеет он тихо разговаривать – басок Егора:

– Ну вот, Ника Черная в своем репертуаре! Радости жизни ее не интересуют. Я до сих пор не пойму, это она прикидывается или взаправду такая?

Так, пошли перемывать мне кости. Я остановилась и прислушалась. Нет, в тоне Егора не было осуждения, он совершенно искренне недоумевал. Но любопытно было, что ответят остальные.

– Ага, ни на дискотеку, ни в кино не дозовешься, – раздался голос Наташки. – Когда о передачах речь заходит – «а я не смотрела». О моде – «я не разбираюсь»! Про футбол я даже не заговариваю, это не для всякой девчонки тема. Ходит вечно во всем черном, хоть бы стиль меняла, так нет. Но не думаю, что это выпендреж. У каждого свои заморочки. Ника просто не любит развлечений, а так – нормальная девчонка. Серьезная только слишком.

Это тоже было сказано без обид, даже по-доброму. Я усмехнулась. Но почему слишком серьезная? Я смеюсь, когда смешно, и в этом только что все убедились…

– Ну, не всех интересует гламур и твои бесконечные телешоу, – откликнулась Таня Незванова. – Ты разбираешься в моде, а она – в фольклоре и мифологии.

– И в мистике! – забыв понизить голос, добавила Лилька. – Мне бы такую интуицию! Хотя Наташа права, в своих черных нарядах Ника выглядит слишком мрачно. Одевалась бы ярче да улыбалась чаще – была бы красавицей. Или хоть волосы распустила. А то я даже не знаю, какой они у нее длины!

Я машинально подняла руки к голове. Лилька права, прическу я не меняла уже года полтора. Волосы у меня за это время успели отрасти ниже пояса, но я их, гладко зачесав назад, всегда заплетаю в косу и скручиваю ее узлом на затылке. Удобно, аккуратно и на тренировках не мешает. Это Лилька носится к парикмахеру по семь раз в неделю, меняет и прическу, и стиль. На ней вечно то сарафан, то мини-юбка с топиком, а сейчас Лилька вообще нарядилась в нечто кожано-шипастое, хотя и довольно открытое. Вид получился крутой и достаточно зловещий, совершенно не вяжущийся с ее добрым нравом.

– А по-моему, она носит траур. Все оплакивает этого своего… как бишь его… Забыл.

Голос принадлежал Стасу, и в нем мне почудилось чуть-чуть иронии. И чуть-чуть пренебрежения.

Пришлось вернуться.

– Стасик, я не ношу траура. Потому что у меня никто не умер! – процедила я, произнеся последнюю фразу медленно и раздельно. И так посмотрела ему в глаза, что он не выдержал, отвернулся.

– Ой, только не надо ссориться! – забеспокоилась Лилька. – Кто там ближе, включите музыку погромче.

– Бери топор, руби хардкор! – заорал Колька и сделал звук на полную громкость.

Домой я возвращалась уже в потемках. Вышли мы от Лильки вдвоем с Таней Незвановой, и первые пять минут нам было по пути. Таня шла, о чем-то глубоко задумавшись, и я молчала, чтобы не отвлекать ее от мыслей.

– Я уезжаю к бабушке прямо завтра! – неожиданно сказала она, и ее глаза радостно заблестели. – Не хотела ребятам говорить заранее, а тебе скажу. И Мишку с собой забираю, пусть погуляет на приволье, не жизнь это для собаки – целыми днями в квартире сидеть.

Мишкой звали Таниного не слишком чистокровного пекинеса.

– А учебники сдавать, табель получать?..

– Мама все сделает, – беззаботно отмахнулась Таня. И было видно – душой она уже давно там, в своем далеком селе.

– Привет передавай всем, – сказала я. – Петро тебя уже заждался небось.

– Мы каждый день созваниваемся, – откровенничала Таня, глаза ее сияли счастьем. – Я по нему так соскучилась! Просто жду – не дождусь!

– Могу себе представить.

– И не только по нему. Туда как в детство возвращаешься. Просто там все такое… живое и настоящее! Зелень, лес, травы такие, что спрятаться можно! Хата наша беленая, свой двор – чистый, с цветами, делаешь там, что хочешь… А летом – вообще приволье.

– Ничего, мы с тобой там и зимой отлично отдохнули, – светским тоном заметила я. – Было море незабываемых впечатлений.

Таня посмотрела мне в глаза с подозрением, и я, не в силах больше изображать серьезный вид, рассмеялась.

– Да уж, впечатлений было – мама не горюй! – поморщилась она. – Из-за того, что некоторые суют свой нос куда их не просят… Ладно, не сердись. Слушай, а почему бы и тебе не приехать к нам? Если не сейчас, так хоть в июле или августе? Ты же не будешь торчать там у себя все лето?

– Даже не знаю, что ответить, – призадумалась я. – Как угадать заранее, что тебя ждет впереди… Может быть, и приеду.

– Ладно, будем считать, что приглашение ты получила. Приезжай, когда захочешь, можно без предупреждения. Бабушка будет рада.

– Договорились!

Мы подошли к Танькиному дому и остановились у подъезда. Дом сиял яркими окнами, откуда-то доносился веселый мотивчик, на безоблачном темно-синем небе проглянули первые звезды. Мимо нас прошла в обнимку какая-то парочка. Одуряюще пахла сирень. Начинались славные летние вечера, просто созданные для романтических встреч. И я была искренне рада за Незванову.

– Ну, удачи, – она похлопала меня по плечу. – Желаю хорошего отдыха, и давай договоримся, не ищи больше приключений!

– Ладно, не буду, разве что если они сами меня найдут! – улыбнулась я, и мы крепко обнялись. – Счастливого тебе пути!

Таня на прощание махнула рукой и поднялась на крыльцо, звеня ключами. Я пошла было своей дорогой, но через три шага обернулась и крикнула:

– Тань, подожди! Тебе в последнее время ничего не снилось… такого?

Она молча покачала головой и скрылась в подъезде.

…Здесь царила мертвая тишина. Унылая серая мгла окутывала степь мутным туманом. Сюда не проникал небесный свет – все терялось в полумраке, куда более тоскливом и безнадежном, чем полная темнота. Здесь не было даже ветра – эта степь напоминала мне унылую комнату без окон, освещенную лишь тусклым-тусклым ночником.

Мне было видно только клочок земли под ногами – иссохшие, крошащиеся комья, мертвая выжженная стерня да пара камней, торчавших из земли. И дорога. Широкая черная дорога, проходившая в нескольких метрах от меня, вела вперед и куда-то вниз, где полумрак переходил в кромешную тьму.

Она была страшной, эта дорога. Сам вид ее заставлял кровь леденеть в жилах, хотя я и не могла найти этому объяснения. Но казалось, если я ступлю на нее, то сразу же упаду замертво.

И вдруг… Темная, едва различимая в полумраке фигура возникла на дороге незаметно и неспешно прошла мимо меня – туда, где сгущался мрак. На секунду я напрягла зрение – но всего лишь на секунду. Потому что никакой туман и никакие адские силы не помешали бы мне разглядеть милые сердцу черты, узнать эту походку и наклон головы… Боже мой, это действительно был он… Человек, которого я любила. И которого уже отчаялась увидеть.