Как Кузька учил цыпленка летать - Галина Александрова

Закончили работу домовенок с шишигой и довольные отошли в сторонку. Смотрят, любуются на цыпленка, отдыхают после хлопот-трудов. Юлька перепачканные в меду косички по очереди в рот засовывает и облизывает. Вкусно!

— Теперь ты самая настоящая перелетная птица, — со знанием дела заключил Кузька. — С такими крыльями и на луну улететь можно.

— Нет, Кузенька, не надо его на луну. Он нам и здешь пригодитша, — попросила шишига.

— Ладно, — смилостивился Кузька, — на луну отправлять не будем. Но обязательно проверим его летные свойства.

— А как мы эти швойства проверять будем? — поинтересовалась Юлька.

— Опытным путем.

Сказав так, домовенок повел цыпленка с шишигой на задний двор. Там, на небольшой лужайке, усеянной полевыми гвоздичками и белоглазыми ромашками, стоял высокий стог сена. Стоит, словно спиною небо подпирает. Тоненький горошек усиками за соломинки зацепился, старается вытянуться-достать до самого верха стога. Да не тут то было. Далеко ему до вершины.

Рядом с сеном траву языком слизывает теленок Майор. Его бабушка Настасья в стадо пока не гоняет, а каждый день здесь привязывает. Маленький он еще, даже рожки у него не растут. Шесть месяцев только исполнилось.

— Ух ты, вышина какая, — восхитилась Юлька. — А до луны штог доштает?

— Нет, — со знанием дела сказал Кузька, — Если бы доставал, луна зацепилась бы за него и по небу кататься не смогла. Застревала бы.

Юлька не очень-то поверила.

— Но ее ведь нет. Может быть, как раз за-штряла.

Кузька не стал спорить. Он оценивающе окинул взглядом стог, обошел его кругом. Сделал еще один круг. Затем отошел подальше и прищурил левый глаз. Юлька, посмотрев на него, тоже прищурила глаз. Только стог от этого по-другому выглядеть не стал.

— Годится, — заключил Кузька. — Ты карабкаться по сену умеешь? — спросил он цыпленка.

Цыпленок не умел ни карабкаться, ни взбираться, ни восходить. И он грустно покачал головой.

Кузька хотел уже было расстроиться, но Юлька сказала, что шишиги самые лучшие в мире карабкательницы по стенам, потолкам и стогам сена. Вообще, после всевозможных проказ — это их самое любимое занятие.

— Вот увидишь, как мы ш ним мигом домчимшя до шамого неба, — убеждала Юлька. — И, может быть, до луны доштанем.

Вообще, Юлька чуть-чуть соврала, сказав, что шишиги лучшие в мире карабкательницы. Просто ей очень хотелось посмотреть на луну вблизи и, если повезет, отковырнуть от нее серебряный кусочек на память. Ведь ни у одной ее знакомой шишиги не было такого.

Как бы там ни было, Юлька посадила цыпленка к себе на спину, поднатужилась и стала взбираться на самую макушку стога.

Хоть шишиги и не самые лучшие в мире карабкательницы, но уж по крайней мере вошедшие в десятку сильнейших. Юлька пыхтела, сопела, покрякивала, а также вздыхала, охала и ахала, однако наверх взобралась довольно быстро.

— И никакой луны здешь нет, — разочаровалась Юлька. — Ой, мамочки! — взглянула она вниз, — голова кружитша.

Задний двор, лужок с Кузькой и Майором вместе и даже само небо заходили из стороны в сторону, словно в пляс пустились. Юлька закатила глаза, покачнулась и... потеряла сознание.

— Охти матушки! Охти батюшки! Эта уже полетела! — заохал Кузька.

А тут цыпленок крылья свои новые, медовые, опробовать решил. Разбежался он и спрыгнул. Только красивого полета не получилось. Тяжелые перья понесли цыпленка с огромной скоростью прямо на землю. Да прямо на Кузьку!

— Аи, незадача-оказия! — ужаснулся домовенок. — Спасать их надо, а разве ж я один со всем этим управлюсь?

Огляделся вокруг Кузька — кто поможет? Никого поблизости нет, кроме теленка несмышленого. Выхватил тогда Кузька из сена соломинку, что покрепче была, вскочил Майору на спину и ударил соломинкой рыжие бока. Взвился теленок на дыбы, разве что не заржал. Вовремя вспомнил, что не конь он, а сын спокойной коровы Милки.

Взвился, значит, на дыбы теленок и поскакал. А веревка крепкая, к земле прибитая, далеко Майора не пускает. Только по кругу возле стога разрешает ему бегать и не больше. Мчится во всю прыть Майор, на нем Кузька сидит, словно генерал, ладошку козырьком к глазам приставил. В даль глядит. Мимо трава высокая мелькает-проносится. А Юлька уже к самой земле подлетает, вот-вот упадет. Развернул Кузька Майора, да так ловко, что шишига прямо на спину теленку упала, точно позади Кузьки. Тут бы им и радоваться, да только Кузька не расслабляется, в новую сторону теленка правит.

— Ой, Ку-ку-зе-зе-зе-нь-ка, при-при-дер-жи ко-ней-ней-ней, — просит Юлька, подпрыгивая на широкой спине.

— Некогда, — отмахнулся Кузька.

Тут и цыпленок куда надо приземлился — в мягкую шерсть на макушке у Майора. Словно рог у теленка вырос. Только неправильный рог — желтенький, пушистый и прямо посередине. Потом домовенок притормозил, прутик свой выкинул и вниз с мохнатой спины теленка скатился. Скатился, да задумался.

— Ты это о чем так призадумалша?—пристает Юлька.

Кузька молчит, не отвечает. Боится мысль спугнуть. Бровки нахмурил и палец ко лбу приставил. Мысль так и бродит вокруг, вот-вот в голову залетит. И залетела!

— Перья не главное. Для полетов нужно секрет знать, как правильно летать, — изрек Кузька.

— Да где ж его, шекрет, в наше время отыщешь? — спросила Юлька. — У кого его узнать?

— Знаю я, у кого секреты эти, — ответил Кузька. — у Бабы Яги. Она, когда в хорошем настроении, добрых молодцев кормит, поит, в баньке парит и секреты раскрывает. Я к ней пойду.

Баба Яга считалась в лесу первой летчицей. И в ступе умеет, и на метле фигуры высшего пилотажа показывает. Ни один ястреб ее не догонит, ни один сокол выше не поднимется.

Если Баба Яга утром не с той ноги встанет, да в плохом настроении, тогда поднимается она в ступе и начинает всякие мелкие пакости творить. Может ежам иголки остричь или белкам червивые орешки подсунуть. Пока весь лес не облетит, всем не навредит не вернется в свой Дом для плохого настроения.

Бежит Кузька по лесной тропинке и только об одном беспокоится: как бы Яга не в этом доме оказалась. Если туда попадешь, то словами обидными обзовет или лягушку за шиворот закинет. Может, конечно, и съесть, но только если ты добрый молодец. В плохом настроении Яга только молодцами питается и исключительно добрыми да положительными.

Есть у Бабки Ежки и второй дом, тот, в котором она в хорошем настроении. Там она пироги печет с грибами да лесными ягодами. Ох, и вкусные у нее пироги получаются! Почти как у бабушки Настасьи. Румяные да поджаристые, с корочкой хрустящей. Вылетает Баба Яга из этого дома уже не в ступе, а на метле. И всем в лесу старается что-то приятное сделать.