Киев 1917—1920. Том 1. Прощание с империей - Стефан Владимирович Машкевич

решения губернатору; тот, если требовалось – генерал-губернатору; лишь последний имел право пересылать ходатайство в Петербург, в надлежащее министерство; наконец, особо важные вопросы министр подавал на Высочайшее утверждение. Затем бумага «спускалась» в обратном порядке. Если одну из высших инстанций что-то не устраивало, или требовалось разъяснение, то переписка соответственно затягивалась. Утверждение даже простого решения думы, скажем, о переименовании улицы в городе, могло занять несколько месяцев{32}.

Революция, по определению, ломает старые механизмы власти, но никогда не делается по плану. Поэтому новые властные структуры возникают в той или иной мере спонтанно, а представители прежних если и остаются на сцене, то часто не поспевают за событиями. Киев марта 1917 года не стал исключением.

Новый орган власти был сформирован из небольшого числа гласных думы, а в большей мере – представителей различных партий и городских общественных, культурных, национальных организаций.

Центром городской власти в Киеве на первом этапе оказалась городская дума, но «в большей мере думское здание, чем личный состав Городской управы или гласных», согласно Гольденвейзеру. Вечером 1 (14) марта в зале думы, под председательством городского головы Федора Бурчака, состоялось заседание некоего «общественного комитета», на котором было принято воззвание с оповещением о петроградских событиях и призывом к киевлянам сохранять спокойствие{33}. Однако деятельность этого комитета не получила развития. Новообразованную организацию назвали «Совет объединенных общественных организаций города Киева». Этот Совет сразу же оказался слишком громоздким, и из его состава был выделен Исполнительный комитет, который и стал фактической властью в городе{34}. В первый состав Исполнительного комитета вошли представители:

городской думы (Николай Страдомский, Дмитрий Григорович-Барский);

Киевской губернской земской управы (Михаил Суковкин);

комитета Юго-Западного фронта Всероссийского Земского союза (Сергей Шликевич);

комитета Юго-Западного фронта Всероссийского союза городов (барон Федор Штейнгель);

областного Военно-промышленного комитета (Иван Черныш);

Совета рабочих депутатов (Алексей Доротов, Илья Алексеев, Яков Цедербаум, Константин Паламарчук);

кооперативных организаций Киева (Дмитрий Колиух);

коалиционного комитета высших учебных заведений (Григорий Гуревич);

украинских организаций (Андрей Никовский);

еврейских организаций (Илья Фрумин);

польских организаций (Станислав Зелинский);

кооптированный член Комитета полковник Константин Оберучев{35}.

Первое заседание комитета, в составе семнадцати человек (вышеперечисленные 16 и городской голова Федор Бурчак), открылось 4 (17) марта в 11:30 утра. Первым вопросом в повестке дня значилось избрание президиума. По результатам баллотировки избранными оказались:

в председатели – Страдомский (13 голосов);

в товарищи председателя – Григорович-Барский (16 голосов) и Доротов (15 голосов);

в казначеи – Зелинский (14 голосов);

в секретари – Никовский (14 голосов) и Фрумин (14 голосов).

Городскому голове Бурчаку было предложено войти в состав комитета ex officio[3]. С другой стороны, все члены комитета автоматически стали гласными городской думы. Так доктор Илья Фрумин стал первым в истории Киева евреем – гласным думы{36} (до революции евреи могли быть гласными лишь в городах черты оседлости, в число которых Киев, за исключением двух участков, не входил). Роль городской думы в первые месяцы значительно уменьшилась, но дума продолжала существовать параллельно с Исполнительным комитетом. (На заседании 3 (16) марта дума постановила ассигновать 10 тыс. рублей на организационные расходы Совета объединенных общественных организаций{37}.) Будучи товарищем городского головы, председатель комитета Страдомский иногда председательствовал и на заседаниях думы{38}.

Доктор Николай Страдомский (известный общественный деятель, бывший в свое время кандидатом в депутаты Государственной думы), как и подобает председателю, не имел своей политической позиции, концентрируясь на технической работе и, насколько это было возможно, на сглаживании разногласий. Товарищей (заместителей) председателя нельзя было назвать аполитичными. Дмитрий Григорович-Барский, адвокат (получивший известность как один из защитников Бейлиса на знаменитом процессе 1913 года), был лидером киевских кадетов. «Наиболее дельный человек» в комитете, по оценке Гольденвейзера (видимо, недаром за него проголосовали 16 из 17 членов комитета), он, однако, не пользовался доверием левого большинства. Алексей Доротов, представитель рабочих, до революции работавший наборщиком, был меньшевиком, ярым врагом большевиков и проукраинских сил – и «всеобщим любимцем в Комитете»{39}.

8 (21) марта в состав комитета вошел капитан Леонид Карум – муж сестры Михаила Булгакова и прообраз капитана Тальберга, не самого симпатичного героя «Белой гвардии». Вспомним:

В марте 1917 года Тальберг был первый – поймите, первый, – кто пришел в военное училище с широченной красной повязкой на рукаве{40}.

Леонид Карум (1888–1968)

Настоящий Карум преподавал юриспруденцию в Константиновском военном училище. Согласно его собственному рассказу, он принял участие в организации новой власти в городе благодаря стечению обстоятельств:

6-го марта к нам в дежурную комнату, где во время перерыва в занятиях собрались почти все строевые офицеры, вошел Начальник Училища и сообщил нам, что из Штаба Округа получено уведомление, что в Штабе Округа состоятся выборы 2 представителей гарнизона в исполнительный комитет общественных организаций, и что нашему училищу предлагается выслать на выборы своего представителя.

За два дня до того в училище случился инцидент. На вечерней перекличке юнкера, как было заведено, пропели молитву, но после этого отказались петь царский гимн. Карум, который был в тот момент дежурным по училищу, приказал им разойтись, но юнкера начали митинговать. Карум не стал звать начальство, угрожать применить силу, а спокойно поговорил с митингующими, напомнил им о необходимости сохранять дисциплину… и те, еще немного поговорив, отправились спать.

Теперь офицеры вспомнили о том, как Карум справился с потенциально опасной ситуацией, и его очень быстро выбрали представителем от училища. В этом качестве он на следующий день явился в штаб округа, где должны были состояться выборы в Исполнительный комитет. Присутствовало около 100 человек, и никто не знал друг друга.

Один офицер проявил инициативу, выделяясь из среды своим знанием процедуры избрания.

Его фамилия была Лепарский.

Ему было около 40 лет, проседь уже украшала его бородку и волосы на голове, но по чину он был лишь всего поручик.

Нам было ясно, что он из запаса.

Мы быстро избрали его Председателем.

Лепарский сказал речь о том, что наше собрание не должно пройти бесследно, и мы не только должны избрать 2 представителей в Исполнительный комитет, но и создать офицерский комитет, который войдет в число руководящих учреждений города.

Собрание продолжалось весь день, с утра. Лишь после восьми вечера приступили к голосованию. В Исполнительный комитет были избраны сам Карум, получивший 62 голоса «за», и Александр Лепарский, получивший 57 голосов. Последний был социал-демократом, меньшевиком{41}.

Через некоторое время Карум