Резонер - Чингиз Абдуллаев

Дронго внимательно наблюдал за гостем. Арзуманян, чутьуспокоившись, достал вторую сигарету.

– В общем, все было нормально. И я, дурак, думал, чтовсе так и должно быть. Даже в августе девяносто восьмого, когда все началитерять деньги, мы сохранили свою компанию. Большая часть наших денег быларазмещена в зарубежных банках, откуда мы страховали покупаемое оборудование,поэтому мы пережил дефолт не так тяжело, как остальные. А потом у меня началисьнеприятности с одной крупной нефтяной компанией. Они требовали дополнительныхуступок, а я не мог пойти им навстречу. Сначала мне угрожали, а потом…

Он вытер потное лицо.

– Если бы я точно знал, кто это сделал, если бы я толькознал! – он заметно волновался, глядя на Дронго мутными, покрасневшимиглазами. – Они решили меня убрать. Дождались, пока я приеду на дачу. Двоеубийц ждали меня у поворота. Обычно я приезжал на дачу один, с водителем ителохранителем. Но в тот день я взял с собой семью и отпустил телохранителя – унего сестра выходила замуж. Откуда я мог знать, что он оказался предателем инарочно назначил свадьбу сестры именно на этот день?

Арзуманян тяжело вздохнул, затем продолжил:

– Я сидел рядом с водителем. Мы подъезжали к дому,когда на дорогу выбежали неизвестные в масках. И когда они подняли автоматы, явсе понял. Крикнул жене и детям, чтоб легли на сидение. Конечно, они ничего непоняли. Убийцы видели, что в машине сидят дети. И все равно открыли стрельбу.

Гость сглотнул слюну. Потушил вторую сигарету. Он оченьнервничал, поэтому тушил сигареты, едва докурив их до половины.

– У меня был с собой пистолет. Но я не успел егодостать. Водителя убили сразу. Меня ранили в плечо и в ногу. Я успел открытьзаднюю дверцу, чтобы помочь выбраться своим, и в этот момент убийцы попали вбензобак…

Он замолчал и закрыл глаза. Мрачный Вейдеманис посмотрел наДронго. Тот, словно окаменев, ждал окончания рассказа.

– Жена и дочь погибли сразу, – продолжалАрзуманян, не открывая глаз, – сына я успел вытащить. Он сильно пострадал– ожоги семидесяти процентов кожи. Врачи уже два месяца делают все возможное,чтобы его спасти. Сейчас я договорился с одной из больниц в Англии, где делаютпересадку кожи. Говорят, что у малыша есть шанс. Если я жив до сих пор, тотолько потому, что верю, что спасу его. Иначе давно бы умер от разрыва сердца.Или пустил бы себе пулю в лоб.

Он всхлипнул. На глазах появились слезы. Он открывал рот,пытаясь произнести следующую фразу, но вместо этого лишь выдыхал воздух.Вейдеманис быстро поднялся и принес ему стакан воды. Арзуманян залпом выпилводу и дрожащей рукой поставил стакан на столик.

– Уже два месяца, – прошептал он, – двамесяца я думаю как его спасти. И хочу отомстить. Я хочу знать, кто стрелял. Я хочунайти этих людей и наказать. Мне больше ничего в жизни не нужно. Только найти инаказать этих подонков. И тех, кто стоял за ними.

Дронго молчал. Вейдеманис видел, как сузились его зрачки. Онуже знал, что Дронго не откажет. Это было бы не в его правилах. Перед нимисидел человек, у которого произошло страшное, невообразимое, непереносимоегоре. Человек пострадал столь ужасно, что никакие будущие страдания уже немогли его испугать. Но Арзуманян неправильно понял молчание Дронго.

– Вот они, – неожиданно сказал он, доставая изкармана рубашки под свитером смятую фотографию. – Я каждый день на нихсмотрю. У меня вся квартира в их фотографиях. Мне кажется, что я с нимиразговариваю, что они еще живы.

Он протянул фотографию Дронго. С карточки на него смотрелиулыбающиеся женщина и двое детей. Дронго мрачно смотрел на карточку. НеожиданноАрзуманян отодвинул столик и упал на колени. В этом было нечто непередаваемострашное, когда взрослый мужчина стоял на коленях и умолял о помощи.

– Я знаю, что вы можете мне отказать, – сказалдрожащим от волнения голосом Арзуманян, – я все понимаю. Вам, наверное, нехочется иметь со мной дело. Но я вас умоляю. Ради моей семьи, ради моего сына,который еще может выжить. Я не могу жить, пока эти мерзавцы ходят по земле,дышат с нами одним воздухом. Я не могу умереть спокойно. На том свете я увижусвою жену, и она спросит меня, почему я не нашел этих негодяев. Помогите мне,помогите!

Он неожиданно громко заплакал. Было очевидно, что он теряетконтроль над собой.

Дронго положил фотографию на столик. Эдгар смотрел на него,уже точно зная, что он ответит. Дронго поднялся. У него был мрачный,сосредоточенный вид.

– Встаньте, – сурово сказал он. – Я найдуэтих нелюдей, чего бы мне это ни стоило.

Арзуманян захлебнулся воздухом, судорожно втягивая его всебя. Дронго протянул ему руку, и он поднялся.

– Люди борются со Злом не потому, что рассчитываютпобедить, – неожиданно сказал Дронго, – победить Зло частоневозможно, и нормальные люди это хорошо понимают. Но они бросают вызов злуименно потому, что не могут жить рядом с ним, не могут жить иначе. Садитесь,Левон, с этой минуты ваше дело стало и моим личным делом.

Гость еще несколько минут приходил в себя. Дронго терпеливождал, пока Арзуманян докурит очередную сигарету. Когда гость потушил ее, онспросил:

– Откуда вы узнали о предательстве своеготелохранителя?

– Его убили на следующий день. Дождались, когда онвыйдет из дома, и застрелили. Следователь считает, что работали профессионалы.

– Кто ведет следствие?

– Наша межрайонная прокуратура. Старший следовательГордеев. Неплохой парень, но у него ничего не выходит, хотя прошло уже большедвух месяцев. Однако ему удалось выяснить, что мой бывший телохранитель сампросил сестру назначить день свадьбы именно на то число, когда меня пыталисьубить. Гордеев считает, что он сдал меня убийцам, но те убрали его, чтобы неоставлять следов.

– Логично, – кивнул Дронго, – хотя от этогоне легче. И с тех пор следствие совсем не продвинулось в расследованиипреступления?

– Какие-то детали им становятся известны… Нашлиавтоматы, маски… Отпечатки пальцев одного из возможных убийц. Гордеев говорит,что этот убийца не проходит у них по картотеке. Значит, либо бывшийвоеннослужащий, либо бывший сотрудник правоохранительных органов. Какая мне разница,кем он был в прошлом. Меня интересует, где он сейчас. И кто были те двое,которые стреляли в машину. Они ведь стреляли метров с десяти и не могли невидеть, что там дети. Я знаю, что у бандитов есть свой кодекс чести. Нотакое… – Арзуманян сжал кулаки. – Я их удавлю собственными руками.Это же беспредел! Даже киллеры не стреляют в детей. У них тоже есть свой«кодекс чести».

– Какая честь у подонков, – поморщилсяДронго. – Значит, Гордеев говорил вам, что найденные отпечатки пальцев непроходят по картотеке МВД. Верно?

– Кажется, так, – Арзуманян вздохнул и потушилсигарету. – Вы извините, что я так много курю.