Книга огня - Анна Гурова

— К адскому змею Каррену и Равнину туда же! Уходим на север, в Винделику. Как можно быстрее и как можно дальше…

ИНТЕРЛЮДИЯ

(Он ищет ее даже во сне.)

Закат пылает над миром. Вытягиваются вечерние тени. Равнина, города, море за краем земли, снежные горы на севере и огненные острова на юге — все погружается в сумерки.

На безжизненной черной горе, в черном полуразрушенном замке, где ветер воет в окнах и в главном зале пляшут снежинки, просыпается от дремы черная тень. То ли ей приснился знакомый голос, то ли ноздрей коснулся знакомый запах, то ли почудился чей-то ищущий взгляд…Родич приближается? Тень поднимает голову, принюхивается и выползает на край бездонного обрыва, откуда виден весь Веттерштайн. Тень видит все — от ее взгляда не укроется ни одна мелочь. Далеко внизу, в долине, зажигаются вечерние огни в деревушках, что жмутся к реке. В сырых горных лесах пылают огромные костры, сложенные из вырванных с корнем сосен. На вздыбленных каменных глыбах незнакомый знак — рука, сжатая в кулак, из нее вырывается язык пламени. Рука человеческая, однако костры эти разложили не люди. А для кого вырыты ямы, для кого сложены каменные жертвенники? Что там мутят зеленые драконы, что неймется им… Да ну их совсем! Черная тень ухмыляется, складывает крылья и уползает спать.

Высоко-высоко над черным замком, выше ледников, выше алой полосы заката, в смертоносно холодном синем небе, где уже загораются первые звезды, летит серебряная драккина. Распахнув крылья и гордо откинув изящную голову на длинной шее, она скользит стремительно и свободно, следуя движению ветра: только края крыльев и перепонки хвоста чуть заметно шевелятся, улавливая восходящие и нисходящие течения. В ее безмятежных серых глазах отражается закат, и непонятно, кто на кого смотрит — солнце на драккину или драккина на солнце. Под ней проплывают белые вершины. Выше других, прямо на пути, — снежный пик Триглав, словно остров над облачным морем. Драккина описывает вокруг него круг, потом еще один. Она пока и сама не знает, что ее тут задержало, — словно кто-то взглянул на нее из туч. Не был ли это тот самый знак, который она ищет?

Триглав — место отличное, лучше на найти… Но почему ей вдруг стало страшно? Драккина верит своим предчувствиям, а потому не спешит спускаться. Что такое опасное поджидает ее внизу? Что вообще может быть опасно дракону? Гм-м, даже как-то любопытно… Драккина решительно устремляется вниз. Решено — именно здесь она и устроит себе гнездо!

За горами, на востоке, где уже ночь, ворочается под водой огромный морской змей. От его неловких движений волны захлестывают берег, а поверхность залива покрывается водоворотами. Он вздыхает и ворчит — огромный, древний, больной, собственной роковой ошибкой прикованный к миру, который он ненавидит. Его мучит память о других местах, более недоступных, терзает сознание, что скоро он должен погибнуть. Этот мир обречен, его корни в пламени, пламя его и сожрет, причем очень скоро. Достаточно взглянуть на юг, чтобы даже сквозь холодную толщу воды разглядеть зарево. Грядет Огненный Шторм. Сперва погибнут люди, потом драконы, а потом и все остальное — если его не остановят. Он помнит тот день, вода показала ему, как вздрогнула земля, как колыхнулось море и ударило в берег, когда взорвался вулкан, и на свет явился тот, кто называет себя Пожирателем Мира…

Красный дракон возлежит на вулкане в гнезде из пепла, окутанный облаками дыма, лениво окидывая взглядом развалины Мондрагоны, бывшей столицы юга. Сами виноваты — нечего было селиться под огненной горой… Столпы дыма, сполохи огня, рдеющие трещины в остывшей лаве — куда ни упадет взгляд, — красота! Гораздо лучше, чем было раньше! Он смутно помнит, что когда-то терпеть не мог этот город, но забыл почему. Впрочем, это не имеет никакого значения. Вот его владения — грандиозное безжизненное черно-багровое пепелище, населенное странными огненными тварями из бездны, которые вместе с ним изверглись из чрева вулкана. Они безусловно достойны восхищения. И прежде всего он сам!

Красный дракон выпускает когти, закрывает глаза и начинает смотреть иначе. Теперь мир видится ему как полное темного дыма пространство, пронизанное огненными прожилками, и все эти прожилки — его глаза, уши, пальцы… что там бывает у людей? Он не помнит, каким образом они устроены, но почему-то при мысли о людях в нем пробуждается смутная ненависть. Раньше она была гораздо мощнее, но он утолил ее… Пока. Всех людей он ненавидит одинаково, но некоторых понимает лучше, чем других. Может быть, потому, что они в душе похожи на него. И вот этими, понятными, несложно управлять. Достаточно протянуть огненное щупальце сквозь дым и коснуться…

Даже в тех землях, которые пока ему не принадлежат. Но будут принадлежать. Сантория, ненавистный город Предателя, уже получил по заслугам. За рекой — гнездо другого предателя, открытого врага — славно будет обрушиться на него всей силой! Огненные щупальца тянутся дальше, в город башен — источник смутной тревоги. Что же такое? Кажется, он уже выдернул эту занозу, когда сжег ничтожный городишко Вишневую Лорету. Но чувство тревоги не прошло, заноза зудит. На красного дракона накатывает ужасная ярость. Он распахивает крылья и ревет так, что далеко за рекой, в могучей крепости Молино, люди бледнеют в испуге. «Я Огненный Шторм, я Пожиратель Мира — что может помешать мне?! Моя сила безмерна! Остановить меня невозможно!» Тысячи огненных нитей, извиваясь, уходят в туман. Мириады нитей, мириады вероятностей — надо искать дальше.

Красный понемногу успокаивается. Нарастающая с каждым днем мощь — несомненна, вероятность поражения — ничтожна. И что это за слово такое — «неудача» — для дракона?

— Заночуем здесь, — решил Грег, сразу как только увидел глубокую нишу под нависаюшей скалой, полуприкрытую корявой низкорослой елью.

Аличе, хромавшая за ним, остановилась и с облегченим опустилась на землю. Где-то по соседству журчал ручеек, трава была влажной и холодной.

— А почему так рано? — спросила девушка, начиная разматывать завязки мягких башмаков, которые Грег смастерил ей из кроличьих шкурок. — Мы же раньше всегда шли до темноты?

— Видишь, лес редеет? Мы уже почти на самом верху…

Грег помолчал, думая, стоит ли объяснить все как есть, но в итоге уклончиво пояснил:

— Не хочу идти при свете по открытому пространству.

В самом деле, чем выше они поднимались в горы, тем прозрачнее становился ельник. Все чаще встречались широкие поляны, каменистые русла ручьев и серые языки оползней. Стало гораздо холоднее. Облака то проползали мимо, то затягивали склоны густым туманом, то пролетали прямо над головой. А порой небо оставалось совершенно чистым, и тогда они никуда не шли, а сидели в зарослях погуще и выжидали.

— Отдыхай, а я пока осмотрюсь.

Аличе не очень понимала, почему ее спутник так осторожничает. За все дни пути они ни разу не видели ничего похожего на дракона. Даже она начала понемногу успокаиваться, но не Грег — тот не расслаблялся ни на миг. Вот и теперь — взобрался на скалу и пошел кругом, изучая место. Ночевки всегда устраивались только в ущельях, провалах и низинах, желательно заросших кустарником, который непременно оказывался до невозможности колючим. Никаких тропинок, никаких светлых, сухих, открытых мест! Они шли, постоянно держась в тени деревьев, — за время пути Аличе уже почти успела забыть, как выглядит небо.