Анж Питу - Александр Дюма

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 169
Перейти на страницу:

Чем ближе они подходили к этому кварталу, тем медленнее передвигал ноги Питу, ибо у него не оставалось никаких сомнений в том, что его ведут к тетке Анжелике, а между тем, хотя бедный сирота видел свою крестную мать, наградившую его поэтическим именем Анж, очень редко, он вынес из этих встреч со своей почтенной родственницей самые ужасные впечатления.

В самом деле, ребенку, привыкшему, подобно Питу, к разнообразным проявлениям материнской заботы, общение с теткой Анжеликой не сулило ровно ничего привлекательного; тетка Анжелика была в ту пору старой девой пятидесяти пяти – пятидесяти восьми лет, богобоязненной до глупости и заменившей в угоду дурно понятому благочестию все добрые, человеколюбивые, милосердные чувства хитрой алчностью, постоянно возраставшей от ежедневных сношений с городскими ханжами. Не то чтобы она жила исключительно милостыней; на хлеб она зарабатывала пряжей льна и тем, что, с разрешения капитула, за деньги предоставляла стулья прихожанам во время мессы; однако благочестивым особам, обманутым ее богомольными ужимками, случалось дарить ей небольшие суммы; медные деньги она обращала в серебряные, серебряные в золотые, золотые же монеты одна за другой исчезали за обивкой старого кресла, причем исчезали настолько незаметно для окружающих, что никто и не подозревал об их существовании; в тайнике луидоры присоединялись к немалому числу своих собратьев, также осужденных покоиться здесь взаперти до того самого дня, когда смерть старой девы принесет им свободу и отдаст их в руки ее наследника.

Вот к этой-то достопочтенной особе и направлялся доктор Жильбер, таща за руку верзилу Питу.

Мы говорим «верзилу», ибо Питу с самого рождения неизменно был чересчур крупным для своего возраста.

У тот миг, когда доктор и его подопечный переступили порог дома мадмуазель Розы Анжелики Питу, эта особа пребывала в самом радужном настроении. Пока в арамонской церкви отпевали ее невестку, в церкви Виллер-Котре состоялись крещение и свадьба, так что за один день благочестивая прихожанка выручила целых шесть ливров. Мелкие монеты мадмуазель Анжелика, по своему обыкновению, превратила в один экю, а поскольку три других экю уже давно были у нее припасены, она стала обладательницей целого луидора. Естественно, что день встречи этого луидора с его предшественниками, занявшими свое место за обивкой много раньше, был для мадмуазель Анжелики днем праздника.

Доктор и Питу вошли в ту самую минуту, когда, снова отперев дверь, запертую на время столь важной операции, тетка Анжелика в последний раз осматривала кресло, дабы удостовериться, что снаружи ничто не выдает присутствия сокровища, спрятанного внутри.

Свидание тетки с племянником могло бы стать трогательным, но беспристрастному наблюдателю, каким был доктор Жильбер, оно показалось только смешным. Завидев юного Питу, старая ханжа пролепетала несколько слово своей бедной сестрице, которую она так любила, и притворилась, будто утирает слезы. Со своей стороны доктор, желавший, прежде чем составить мнение о старой деве, выяснить ее затаенные мысли, сделал вид, будто желает напомнить ей о долге перед племянником. Чем дольше он говорил и чем более елейные речи долетали до слуха старой девы, тем суше становились ее глаза, в которых и раньше невозможно было разглядеть слезу, тем сильнее походило ее лицо на древний пергамент; левую руку она поднесла к своему острому подбородку, а на правой принялась загибать иссохшие пальцы, подсчитывая приблизительное число су, которые приносит ей в год сдача внаем стульев; подсчет кончился одновременно с речью доктора, и она смогла немедленно ответить, что, как бы она ни любила бедную сестрицу и какое бы участие ни принимала в дорогом племяннике, скудость ее средств не позволяет ей, несмотря на то, что она приходится мальчику не только теткой, но и крестной матерью, взять на себя дополнительные расходы.

Впрочем, доктор ничего другого и не ожидал, поэтому отказ старой девы не удивил его; великий поклонник новых идей, он уже успел изучить недавно вышедший том Лафатера и применил физиогномическое учение цюрихского философа к костлявой желтой физиономии мадмуазель Анжелики.

Маленькие горящие глазки старой девы, ее длинный нос и тонкие губы открыли ему, что владелица их скупа, эгоистична и лицемерна разом.

Итак, ответ ее ничуть не удивил доктора. Однако как исследователю человеческой природы ему было любопытно, до какой степени подвержена богомолка этим трем отвратительным порокам.

– Как же так, мадмуазель, – сказал доктор, – ведь Анж Питу – бедный сирота, сын вашего брата…

– Ох, господин Жильбер, – отвечала старая дева, – сами посудите, мне это будет стоить лишних шесть су в день – и хорошо если не больше: ведь этот бездельник наверняка съедает в день по целому ливру хлеба.

Питу скривился: он привык уминать по полтора ливра за одним только завтраком.

– Я уж не говорю о мыле для стирки, – продолжала мадмуазель Анжелика, – а он, я помню, ужасный грязнуля.

В самом деле, Питу очень скоро пачкал свою одежду, что неудивительно, если учесть, какой образ жизни он вел; впрочем, надо отдать ему должное: еще чаще он ее рвал.

– Ах! – сказал доктор, – стыдитесь, мадмуазель Анжелика, вам ли, известной своим христианским милосердием, опускаться до подобных расчетов, когда речь идет о вашем племяннике и крестнике!

– Да еще одежду ему чини! – взорвалась старая богомолка, вспомнив все заплаты, какие ставила сестрица Мадлена на куртки и штаны сына.

– Итак, – подвел итог доктор, – вы отказываетесь взять к себе племянника; значит, сироте, изгнанному из дома родной тетки, придется просить милостыню у чужих людей?

Как ни скупа была мадмуазель Анжелика, она поняла, как скверно будет выглядеть в глазах соседей, если своим отказом доведет племянника до необходимости побираться.

– Нет, – сказала она, – я его не брошу.

– Превосходно! – воскликнул доктор, радуясь пробуждению доброго чувства в сердце, которое он было уже счел безнадежно зачерствевшим.

– Да, – продолжала старая дева, – я замолвлю за него словечко августинцам из Бург-Фонтена, и они возьмут его к себе послушником.

Доктор, как мы уже сказали, был философом. Известно, что значило быть философом в ту эпоху.

Следовательно, он решился приложить все старания, дабы не позволить августинцам умножить число неофитов, точно так же как августинцы, со своей стороны, приложили бы все старания, чтобы философы не могли похвастать еще одним адептом.

– Ну что ж, – произнес доктор, опуская руку в свой глубокий карман, – раз вы, дорогая мадмуазель Анжелика, находитесь в столь затруднительном положении и, за неимением собственных средств, вынуждены уповать на милосердие, которое проявят к вашему племяннику посторонние, я постараюсь отыскать кого-нибудь, кто сумеет лучше распорядиться той суммой, какую я намерен потратить на воспитание бедного сироты. Мне необходимо вернуться в Америку. До отъезда я отдам вашего племянника Питу в учение к плотнику или каретнику. Впрочем, выбор я предоставлю ему самому. В мое отсутствие он подрастет и к моему возвращению как-никак уже овладеет избранным ремеслом, а там поглядим, куда его определить. Итак, малыш, поцелуй тетушку, нам пора.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 169
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?