Испанский жених - Виктория Холт

– Когда-нибудь, сын мой, все эти заботы лягут на твои плечи. Да, когда-нибудь… и к тому времени ты должен стать таким же сильным и бесстрашным, как твой отец.

Он и это знал. Их разговоры всегда сводились к этой теме. Ему еще не исполнилось и трех лет, а он уже должен был задумываться о своем будущем наследстве. И все же он не мог понять, почему его отец, если он всегда и всех побеждает, не положит конец этой затянувшейся борьбе с другими королями. Почему не расправится со всеми врагами и не установит вечный мир с соседями? Филипп молчал – ему предстояло еще многое понять в этой жизни.

– Сейчас я расскажу тебе кое-какую историю, – поучительным тоном произнесла его мать. – Не так давно жил на земле один очень плохой человек. Он был монахом, а это значит, что ему полагалось творить добро. Но однажды в него вселился дьявол, и тогда он, этот монах, решил разрушить нашу святую католическую церковь. Филипп, тебе известно имя этого монаха?

Историю о самом плохом человеке в мире ему рассказывали чуть ли не с колыбели. Он знал ее наизусть, а потому с готовностью ответил:

– Мартин Лютер.

Она осталась довольна им.

– А кого он наплодил во всем мире?

Это слово давалось ему с трудом. Но он помнил его и постарался выговорить без ошибки:

– Еретиков.

Она погладила его по головке.

– Да, мой мальчик, этот плохой монах ходил по земле и творил зло до тех пор, пока оно не распространилось по всей Германии, Голландии… Нидерландам. Простые люди слушали его и думали, что он говорил правду, а потом сами начинали порочить нашу веру. Тебе предстоит наказать всех этих еретиков. Ты должен будешь очистить от них весь наш мир, как твои дед и бабка изгнали их из Гранады. Победить ересь нелегко, но к тому времени к тебе перейдет вся сила твоего отца, и на твоей стороне будет все могущество святой инквизиции.

Он улыбнулся, хотя и чувствовал усталость. Разговор о будущем утомил его, сейчас ему хотелось заняться чем-нибудь более приятным. Он не отказался бы немного поиграть, но играть было не с кем, не считая его маленькой сестренки Марии, – а разве мог такой серьезный мальчик забавляться с младенцем?

Поэтому он продолжал слушать свою мать, которая говорила о великих задачах, стоявших перед ним.

Ему исполнилось четыре года – он больше не имел права быть ребенком.

С ним подолгу и очень серьезно говорили о предстоявшей поездке в Авилу.

– Помни, – наставляла его мать, – все будут смотреть только на тебя. Это – важное испытание! Когда ты поедешь по городу, люди будут выкрикивать твое имя. Они будут думать: вот он, наш принц. Вот мальчик, рожденный стать королем и императором. Ты должен не показать ни малейшего страха. Тебе нужно держаться спокойно… с достоинством и гордостью за свое положение. Ах, как жаль, что там не будет твоего отца!

Отец, король, император… Для него это были не более, чем слова. Он даже не помнил, как выглядит этот человек. Отец представлялся ему гигантом, возвышающимся над всеми остальными людьми, распространяющим ослепительное сияние вокруг себя – храбрым, красивым, сильным, – самым великим человеком в мире. Мысли о нем пугали Филиппа, потому что от него постоянно требовали, чтобы он вырос таким, как его отец. Было ли это возможно? Он не отличался ни высоким ростом, ни крепким телосложением – был маленьким и щуплым, даже для своих лет. Порой он не проявлял и достаточного ума, задавал много лишних вопросов.

Ему хотелось бы больше походить на сестру. Той было уже три годика. Она часто и звонко смеялась, иногда без всякой причины, и никогда не задавалась вопросом: а правильно ли я делаю, что смеюсь? Взрослые любили ее. Ей тоже было уготовлено великое будущее, но если она и понимала это, то не придавала значения. Своим беззаботным веселым нравом Мария очаровывала всех, кто видел ее. «Габсбургская порода, – говорили они. – Вся в деда пошла». Ее дедом был тот самый Филипп Красивый, супруг женщины, чье имя произносилось шепотом и чью таинственную историю маленький Филипп никак не мог разгадать.

– Леонора, – однажды спросил он, – а зачем мне ехать в Авилу?

– Чтобы стать взрослым, чадо мое. В Авиле состоится церемония, после которой вы сможете носить мужскую одежду.

– Знаю – потом я уже не буду ходить в коротких штанишках. Но почему эту церемонию нельзя провести здесь?

– Ах, мой дорогой Филипп, вы ведь не простой мальчик, а принц. Многие люди желают увидеть вас. Они хотят сказать: «Он растет, наш будущий повелитель. Теперь он уже не ребенок.». Поэтому им хочется увидеть, как будет проходить церемония. Поверьте, они не успокоятся, пока не увидят ее.

Филипп задрожал. Он терпеть не мог церемоний. И ему было страшно даже подумать о том, что он поедет через весь город верхом на своем маленьком муле, а люди будут смотреть на него и выкрикивать его имя. Он всегда боялся, что они останутся недовольны им – если каким-нибудь образом вызовут у него смех или слезы. Тогда всюду пойдут дурные слухи, и он будет навеки опозорен.

И вот, в один из летних дней они покинули Вальядолид и направились на юг.

Филипп ехал верхом на муле, богато украшенном золотом и драгоценными камнями. Филиппа окружали телохранители, наиболее почитаемые монахи и те знатные придворные, которые не участвовали в военных походах его отца. Следом, на носилках с бархатными балдахинами держали путь королева и ее служанки; среди них была и Леонора с маленькой Марией на руках. Вот бы родиться девочкой, а не наследником испанской короны! – думал Филипп. Эта мысль была совершенно невежественной, и он никому не сознался бы в ней, как и в других своих грехах. Но, с другой стороны, могла ли она не прийти ему в голову, когда они проезжали мимо убогих крестьянских лачуг и каждый крестьянин выходил взглянуть на него, провожая своим странным, долгим взглядом. Иногда он чувствовал, что они готовы выхватить из-под него усеянное драгоценностями седло, потому что им не хватает даже самой обычной пищи и вид чужой роскоши сводит их с ума. Он не мог избавиться от страха перед ними, а это было неправильно, поскольку принц не должен ничего бояться. Он жалел их, и это тоже было недопустимо, ведь принцу нельзя чувствовать ничего, кроме необходимости охранять свое высокое положение.

Рядом с ним ехал подросток – смуглый португалец с гладко зализанными волосами. Филиппа тянуло к нему, потому что у того было веселое выражение лица, а живые черные глаза не теряли достоинства при встрече со взглядом принца. Он держался вежливо, но без заискивания. Филипп спросил, как его зовут.

– Рай Гомес да Сильва, Ваше Высочество.

Он был чистокровным португальцем. Филипп это сразу понял.

– Будь рядом со мной, – сказал Филипп. Рай Гомес ответил:

– Вы очень любезны, Ваше Высочество.

В его глазах вспыхнули озорные огоньки. Казалось, он добродушно подтрунивал над тем, что такого маленького мальчика называют Вашим Высочеством.