Звезда сироты - Алан Дин Фостер

Он взглянул на красоту в своей ладони, затем воспользовался вторым цилиндриком, чтобы отпереть плотно запечатанную коробку на одном конце черного пульта. Под кожухом коробки находилось несколько кнопок, сплошь покрытых ярко-красной эмалью. Эндриксон услышал, как где-то визгливо взвыл клаксон, но сигнал тревоги умолк, когда он включил кнопки в правильном порядке. Он предвкушал огромное удовольствие. С активацией переключателей жидкого состояния по монолиту из стекла, пластика и металла начали растекаться команды. Далеко за противоположной стороной двери Эндриксон слышал крики и топот бегущих людей. В то же время была активирована термоядерная искра, и Эндриксон увидел полное зацепление, зарегистрированное на надлежащих мониторах.

Он удовлетворенно кивнул. Замкнулись последние реле, связавшие с механизмом встроенный в двигатель компьютерный мозг. На короткую секунду поле Курита-Кита обрело существование. В голове Эндриксона на миг мелькнула мысль, что такое никогда не следует делать иначе как в глубине свободного космоса.

Но последние мысли он посвятил изысканной красоте и странным словам, заключенным в предмете, который он держал в руке…

Будь двигатель закончен, могла бы произойти крупная катастрофа. Но он не был завершен, и поэтому поле быстро распалось, не способное поддержать само себя и распространиться до своего полного, двигательного диаметра.

Поэтому, хотя в шестистах километрах, в центре Вальпараисо, вылетели окна, опрокинулось несколько старых зданий и треснула древняя колокольня церкви Санта Авила де Севиль, лишь немногие вещи в непосредственной близости претерпели сколько-нибудь значительные изменения.

Однако Эндриксон, Завод и близлежащая технологическая община Санта Роза де Кригтобаль (населением 3200 человек) исчезли.

Гору высотой в 1352 метра, у подножия которой поднялся городок и в недрах которой был высечен Завод, сменил окруженный расплавленным стеклом кратер глубиной в 1200 метров.

Поскольку логика настаивала, что это событие не могло быть ничем иным, помимо несчастного случая, именно так и постановили специалисты, вызванные найти объяснение, специалисты, не имевшие доступа к той самой красоте, которая так совершенно ослепила ныне испарившегося Эндриксона…

Флинкс моргнул, пробуждаясь от тантализирующей красоты янусского кристалла. Он продолжал пульсировать своим ровным, естественным желтым люминесцентным светом.

– Вы видели когда-нибудь прежде такой камень? – спросил Чаллис.

– Нет, хотя я слышал о них. Я достаточно знаю, чтобы узнать его.

Чаллис, должно быть, коснулся какой-то скрытой кнопки, потому что на краю стола обрел жизнь свет низкой интенсивности. Пошарив во встроенном в стол ящике, коммерсант достал небольшой предмет, напоминавший абстрактную деревянную скульптуру птицы в полете, с опущенными крыльями. Он был сработан так, чтобы налезать на человеческую голову. Гладкие в целом очертания прибора нарушали только несколько видимых проводов и модулей.

– Вы знаете, что это такое? – осведомился коммерсант.

Флинкс признался, что не знает.

– Это шлем оператора, – медленно объяснил Чаллис, помещая его на свои жесткие волосы. – Шлем и заключенные в этом столе механизмы транскрибируют человеческие мысли и передают их в кристалл. У камня есть определенное свойство.

Чаллис произнес "свойство" с таким благоговением, какое большинство людей приберегают для описания своих богов или возлюбленных.

Коммерсант прекратил возиться с невидимыми кнопками и со шлемом. Он сложил руки перед своим сжатым брюхом и уставился на кристалл.

– Сейчас я кое на чем сосредоточусь, – тихо сказал он своему очарованному слушателю. – Это требует небольшой тренировки, хотя некоторые могут обойтись и без нее.

Пока Флинкс увлеченно следил, частицы в центре кристалла начали перестраиваться. Их движение перестало быть хаотичным, и было ясно, что направляли эту переаранжировку мысли Чаллиса. Здесь было нечто, о чем ходили слухи, но что имели честь видеть немногие только очень богатые люди.

– Чем больше кристалл, – продолжал Чаллис, явно напрягаясь, – тем больше цветов присутствует в коллоиде и тем ценнее камень. Общим правилом является только один цвет. Этот камень содержит два и является одним из самых больших и прекрасных, что существуют, хотя даже маленькие камни – редкость.

Есть камни с присутствующими примесями, создающие трех– и четырехцветные демонстрации, и известен один камень с пятицветным содержанием. Вы бы не поверили, узнав, кому он принадлежит и что с ним делают.

Флинкс следил, как пылинки в центре кристалла начали принимать полутвердую форму и облик по указаниям Чаллиса.

– Никто, – продолжал коммерсант, – не сумел синтезировать маслянистую жидкость, в которой плавают взвешенные цветные частицы материи. Если кристалл разбить, восстановить его невозможно. И равно нельзя перенести коллоид полностью или частично в новый контейнер. Трещина в сложном жидкокристаллическом образовании уничтожает индивидуальный пьезоэлектрический потенциал камня. К счастью, кристалл так же тверд, как и корунд, хотя и не приближается по прочности к предметам из дюралесплава.

Хотя контуры постоянно смещались и дрожали, ни на секунду не становясь совершенно твердо зафиксированными, они приняли узнаваемые очертания нескольких личностей. Одна, похоже, была женщиной с преувеличенной фигурой Юноны. Из других один был гуманоидным самцом, а третий – чем-то совершенно чуждым. Вокруг них поднялось двухстороннее помещение, наполнившееся странными предметами, никогда не сохранявшими свою форму больше чем на несколько секунд. Хотя их формы постоянно менялись, производимое ими впечатление – нет. Флинкс увидел вполне достаточно, чтобы желудок вывернулся наизнанку, прежде чем все в кристалле растворилось вновь в облако светящейся пыли.

Оторвав взгляд от кристалла и подняв глаза, он заметил, что коммерсант снял шлем и вытирал пот надушенным платком с высокого лба. Освещенное приглушенным светом, скрытым внизу за краем стола, его лицо стало физиономией неразборчивого в средствах маньяка.

– Легко начать, – утомленно пробормотал он, – но дьявольски трудно поддерживать реакцию. Когда твое внимание переключается на одну фигуру, остальные начинают распадаться. А когда в пьесе требуется представить сложные действия нескольких таких созданий, это почти невозможно, особенно когда есть склонность становиться столь увлеченным… действием.

– Какое все это имеет отношение ко мне? – прервал его Флинкс. Хотя вопрос был адресован Чаллису, его внимание было приковано к этим двум полуощутимым фигурам, охранявшим выход. Ни Нолли, ни Нангер не шевелились, но это не означало, что они ослабили свою бдительность. И охраняемая ими дверь едва ли окажется незапертой. Флинкс разглядел несколько отверстий в выходившей на город стене из стеклосплава от пола до потолка, но он знал, что там ждал отвесный скат на улицу по меньшей мере в пятьдесят метров высотой.

– Видите ли, – уведомил его Чаллис, – если я не стыжусь признаться, что я унаследовал самый преуспевающий семейный бизнес в виде "Чаллис Компани", то я не считаю также себя и дилетантом. Я улучшил дела фирмы благодаря приобретению людей со многими различными талантами.