Гамбит девятихвостого лиса - Юн Ха Ли

– Да вы шутите, сэр, – пришел ответ Вераба. – Мы же здесь сейчас, так давайте закончим дело.

– Мы всегда можем остаться добровольно, – сухо заметил Анкат. – Все знают, как сильно Командование Кел любит добровольцев.

– Мне ясно дали понять, что нам следует убираться отсюда, – сказала Черис. Но она разделяла их досаду. Они рассчитывали выгнать Угрей из их убежищ, чтобы силовики гекзархата смогли перепрограммировать выживших и вновь сделать их частью цивилизации. Странно, что экспедицию вот так прервали. Зачем посылать их за генератором бурь, если брать его с собой нет нужды?

Самый младший из солдат – Кел Дезкен, только что из академии – выскользнул из строя, пытаясь поделиться с товарищем дурацкой шуткой, и погиб от последней пули Угрей. Черис отметила это мимоходом. Крайне неудачный момент, но Кел часто сопровождали неудачи.

Когда прибыли хопперы и команды медиков, чтобы доставить их на орбиту, в сопровождении сервиторов модели «сторожевой ястреб» и – хоть их польза была сомнительна – пожирателей погоды, Черис испытывала разочарование по поводу того, что приходилось покинуть поле боя. В каком-то смысле каждая битва была домом: ужасным домом, где за маленькие ошибки наказывали, а великую добродетель не замечали, и всё-таки… Она не знала, что говорит о ней как о человеке такая приверженность долгу, но до той поры, пока это ее долг, размышления по этому поводу не имели значения.

«Сторожевые ястребы», угловатые птицеформы, обеспечили огневое прикрытие, чтобы рота смогла спокойно погрузиться в транспорт. Они как будто испытывали от своей работы некую безмятежную радость, летая вверх-вниз, туда-сюда. Никаких формаций; сервиторы Кел были формационно-нейтральными.

Солнце Драги ярко сияло в небе. Его свет отражался на оружии, которое выпало из сломанных рук, на крови и пятнах желтой жидкости на треснувших ребрах, на игольчатых осколках буревых кристаллов. Черис поднялась на борт последней. Она зафиксировала поле боя в памяти, как будто выцарапывая его на стенках собственного черепа.

Переполненный хоппер пропитался пóтом и изнеможением. Черис села чуть дальше от остальных солдат. Она смотрела в иллюминатор, когда они взмыли в небо, так что увидела, как дожидавшийся знамемот Кел сбросил две бомбы, аккуратно и точно, на то самое место, которое они только что покинули. Целый день тяжелой битвы, и ее цель как таковая обращена в ничто бризантными снарядами. Она продолжала смотреть, пока яркие цветы взрывов не превратились в искорки, которые едва можно было увидеть невооруженным глазом.

Гекзарх Шуос Микодез сам не знал, что хуже: мерцающие показания, оповещающие его о кризисе в Крепости Рассыпанных Игл, или тот факт, что серебряная иконка вызова с пустомота гекзарха Нирай Куджена безостановочно подмигивала ему вот уже четыре часа и двенадцать минут. Для начала, Куджен был болтливым ублюдком, – впрочем, не Микодезу его за это критиковать, – а самое худшее заключалось в том, что у него имелась серьезная причина связаться с Микодезом по поводу опасности, грозящей гекзархату.

Штаб-квартира фракции Шуос располагалась в Цитадели Глаз, звездной крепости в марке Стеклянных ножей. Казалось бы, простой астрографический факт, только вот он означал, что Цитадель находилась неприятно близко к Крепости Рассыпанных Игл в прилегающей Запутанной марке, где недавно и начались неприятности. Календарные течения иной раз простирались на удивление далеко, даже с поправкой на межзвездные расстояния, и от этого Микодез с особенным вниманием воспринял проблему, которая маячила на горизонте. Увы, от маленькой ереси большие неприятности. Но он был уверен, что их лучший кандидат для решения этой задачки был одновременно и лучшим кандидатом на получение разрешения использовать кое-какое оружие Шуосов – самое старое оружие Шуосов, в особенности с учетом того, что оно находилось в Арсенале Кел. Гептарх Шуос Хиаз, которая и передала его под контроль Кел 398 лет назад в припадке безграничной злости, была ответственна за многое.

Так или иначе, Микодез не любил медлить, но требовалось время, чтобы его математики закончили последнюю проверку избранной им кандидатки из числа Кел с учетом того, что она только что учудила на Драге. В Цитадели Глаз у него было множество кабинетов, и сегодня он устроился в том, который использовал для завершения начатых дел, а не для того, чтобы пугать впечатлительных собеседников. Во всяком случае, ничто из того, что он держал в этом офисе, не испугает Куджена – ни картины с изображением девятихвостых лис с их глазастыми хвостами, ни отсутствие видимого оружия, ни узорчатая доска для игры в камни с незаконченной партией, ни случайная подборка натюрмортов. Микодез считал важным окружать себя вещами, которые не имели ничего общего с его работой. (В основном. Он не хуже других Шуосов придумывал способы убивать людей с помощью предметов, которые для этого как будто не годились.)

Сегодняшнюю картину он выбрал нарочно, чтобы вывести Куджена из равновесия: впечатляющее архитектурное сооружение с безумными изгибами и мозаичными гранями, существовавшее в далеком детстве Куджена. Куджена ничуть не волновали люди, в особенности те, которые не могли угнаться за ним в области вроде теории чисел – а таких в гекзархате было исчезающе малое количество, и текущий кандидат входила в их число, – но архитектуру он любил, а также двигатели и механизмы империи.

Микодез снова посмотрел на портрет кандидатки и нахмурился. Он хорошо изучил ее психологический профиль. Один из его агентов отметил ее выдающиеся математические способности еще когда она была лейтенантом, и они за ней следили, надеясь, что она не даст себя застрелить во время какой-нибудь дурацкой миссии, охраняя груз капусты. (К капусте Кел испытывали идиосинкразию. А вот маринованные пикули любили всей душой.) С точки зрения внешности в ней не было ничего особенного: черноволосая и кареглазая, как большинство жителей гекзархата, с кожей цвета слоновой кости, намного светлее, чем у него. Наделена некоей мрачной привлекательностью, но не такой, чтобы все взгляды устремлялись на нее, когда она входит в комнату, и этот рот… интересно, она вообще улыбается? Наверное, очень редко – только среди друзей или когда надо подбодрить какого-нибудь новобранца. Психопрофиль выделял сильное чувство долга; а вот это Микодезу пригодится.

Сколько еще он сможет морочить голову Куджену? Микодез поразмыслил, не вызвать ли математиков, но, если на их панели связи появится мигающая иконка в виде янтарного глаза, они лишь начнут ворчать, а ему нужно, чтобы они были в хорошем настроении, потому что эту задачку он не в силах решить сам. Кадетом он неплохо справлялся с математикой, но с тех пор прошли десятилетия. И он не стал математиком, не говоря уже о специализации по календарным техникам и об умении осуществлять подобную оценку.

В строгом смысле слова, гекзарх Шуос Микодез был выше Куджена по статусу, поскольку возглавлял более важную фракцию. Но Куджен не просто являлся самым старым гекзархом 864 лет от роду – он еще и, как это ни печально, нес ответственность за доминирование гекзархата. Он изобрел первую модификацию мот-двигателя, благодаря чему и стало возможным быстрое распространение влияния изначального гептархата, а также стал первооткрывателем целой математической области, породившей современную календарную механику. Микодез остро осознавал, что он, откровенно говоря, тривиальный бюрократ, возглавляющий кучку сварливых шпионов, аналитиков и наемных убийц, пусть даже ему удалось кое-чего добиться за последние четыре десятилетия, учитывая тот факт, что обычно срок жизни, отмеренный гекзарху фракции Шуос, измерялся однозначным числом. А вот Куджен, напротив, был незаменим – по крайней мере до тех пор, пока Микодез не подыщет лучший вариант.