Игрушки для взрослых мужчин - Светлана Борминская

Скотчинский продолжал ежедневно звонить, несдержанно сетуя в трубку и осведомляясь о результатах поиска супруги... Лидия Борисовна ему сочувствовала, про себя дивясь, как же мужчины любят тех, кто им с треском вбивает в голову рога.

* * *

«Все не так плохо, – думала Лидия Борисовна, сворачивая к РОВД. – Труп Скотчинской не обнаружен. Значит, дамочке, скорей всего, попала шлея под хвост, но она жива, здорова и скоро даст о себе знать».

Навстречу ей из фотостудии «Тирли» с ведром шла Валентина Глебкова.

– Привет, Валь, как сынок? Выздоравливает?..

Валя улыбнулась:

– Ничего хорошего пока, – и, вылив грязную воду под ближайшее дерево, вернулась в студию.

Дверь хлопнула и закрылась, а Лидия Борисовна обратила внимание на оранжевую «Мазду» шестой модели, которая скромно притулилась под деревом. Новичкова подошла поближе, чтобы посмотреть, в кого так драматично вглядывается молодая дама за рулем, но, кроме двери в фотостудию и снующей, как челнок, с ведром Вали Глебковой, никого не увидела.

Дама в оранжевой «Мазде» даже не взглянула на участкового инспектора, хотя Новичкова около минуты наблюдала за ней. Влада, а это была она, тоскливо и задумчиво разглядывала свою соперницу, которая старательно мыла дверь фотостудии «Тирли» мокрой синей тряпкой, макая ее в ведро и выжимая...

Когда назавтра Лидия Борисовна снова увидела ту же «Мазду», то сообразила – незнакомка, с большой долей вероятности, за кем-то следит. Но на улице в тот час, как назло, кроме собачника с немецкой овчаркой, никого не было.

Бессонная ночь, утро и начало дня...

– На рояле не умирают, мам, – напомнила Владе дочь, уходя в школу.

Влада нервно вытирала пыль с лакированной крышки и силилась больше не думать о муже, которого не было этой ночью . «В моем мозгу, наверное, появилась дырка, прогрызенная мышами его неверности...» – думала она.

Показалось, что дверь внизу хлопнула, Влада насторожено прислушалась к тягучей мазутной тишине и, подумав, набрала номер брата... Одного из двух.

Егор Скотчинский, художественный руководитель Театра средневековой моды, редко задерживался в Москве, его труппа с аншлагами гастролировала по всей Европе.

– Приезжай, пожалуйста, Егор, – скомканно попросила она. – Где ты был, я звоню всю неделю. Почему ты не берешь трубку?

* * *

– А что случилось? Р-р-ррр... слушай, ты все еще носишь монакскую одежду? – зевнул в трубку брат.

– А что? – опешила Влада. – Ну да, наверное.

– Я привез тебе рубашку для верховой езды, – Егор хохотнул. – С брюссельским рваным кружевом, редкая вещь.

– Вези, – Влада с трудом заставила себя не расплакаться. – Нам срочно надо увидеться.

– А что случилось?.. Ну ладно, давай ты скажешь, что с тобой, а я пока еду, подумаю об этом, – предложил брат.

– Я хочу посоветоваться с тобой на предмет любовницы моего мужа, – быстро выговорила Влада, как можно дальше держа трубку от губ, и нажала на сброс, все-таки услышав удивленное восклицание брата.

* * *

...Старая бархатная тряпка, которой она вытирала пыль, лежала у ног... Тряпка синего цвета, такого же насыщенного синего цвета, какой ее соперница мыла дверь, вдруг вспомнила Влада и, разозлившись, отбросила ее ногой подальше... А через полчаса на веранде дома стоял ее брат Егор – глянцевый мужчина в костюме от Brioni и пыльной кепке, похожей на клошарскую.

– Ты понарошку сказала про любовницу, чтобы увидеться, да?.. Влад тебе изменил? И какой должна быть она , если ты – само совершенство?.. Слушай, я с удовольствием выпью чаю, ага-а... Ты еще не накрыла стол? – разочарованно огляделся он, вручив Владе пакет. – Мерь!.. Очень рад тебя видеть.

– Я сейчас, – кивнула она.

– Круассаны, сок, фрукты... О таких грязных вещах, как измены, лучше всего говорить в ресторанчике... Переодевайся и поехали, – Егор растерянно вглядывался в лицо Влады. – А ты правда выглядишь расстроенной... Про Николая ничего не слыхала, как он поживает?

– Я бы не хотела говорить о брате, – раздраженно передернула плечами Влада. – И зачем куда-то ехать?.. Хорошо, что ты в Москве, ну как там твой театр?..

– А, не спрашивай... Смотри-ка, что у меня есть – платье из двадцатых годов, красивая штучка, – вытащив из пакета, Егор протянул ей сизо-голубой шёлковый балахон с бантом ниже талии. – Надевай и поехали, прошу тебя.

– Как все-таки твой театр?.. – выглядывая из-за ширмы, поинтересовалась Влада.

– Гастролирует без меня, – нахмурился Егор, – ну что с ним может случиться?

– Я звонила тебе всю неделю, ну почему ты никогда не берешь трубку?.. Ну как? – Влада покрутилась на месте. – Висит на мне, да?..

– Нормально, – Егор потрогал уголки губ и кисло усмехнулся. – У меня депрессия, Владка... Накатило.

– У тебя депрессия?.. – переспросила Влада, крутясь у зеркала. – Боже, а мне нужен сочувствующий брат, а совсем не депрессивный, вроде нашего Николая. Он ведь, как женился, вообще ни разу не приехал и не позвонил.

– Коля странный, но добрый, – отмахнулся Егор. – Ну что, поехали?..

И через несколько минут подержанный «Геленваген» с раскрашенными в разные цвета колесами мчался в центр.

* * *

Они уже час сидели в «Подвальчике», а за дверью шел обычный сентябрьский дождь. Два зала небольшого чайного ресторана были полны. Музыкальный автомат у двери хриплым баритоном подгулявшего забулдыги исполнял романсы.

Влада макала в крепкий чай круассан и, быстро откусывая, говорила, говорила... То, что она наконец-то решилась рассказать подробности краха своей семьи младшему брату, придавало ей странное воодушевление.

– Ты серьезно? – наконец спросил Егор. – И давно это случилось?..

– Второй месяц, – Влада потянулась за вторым круассаном. – И аппетит появился какой-то ненормальный, – пожаловалась она. – Ты на меня так смотришь...

– Ого, на тебя не похоже, – хмыкнул Егор, закуривая. – А ты видела ее?.. Хотя, зная тебя, я не сомневаюсь, ты ее видела, сестренка... И что, все серьезно? Нет, я верю, все бывает, но это так не похоже на холодного как рыба Влада.

– В том-то и дело, я превратилась в какую-то домашнюю зомби, после того как узнала об измене. Я никуда не хожу, потому что не знаю, как мне жить без него!.. Ты понимаешь, Егор?

– Рассказывай, рассказывай, – кивал брат, смахивая крошки со стола. – Рассказывай...

Музыкальный автомат у двери неожиданно захлебнулся вальсом, и без перехода зазвучало «Бэссаме мучо». Официант, извиняясь, быстро подошел к нему, сверкая истоптанными подошвами лакированных туфель.