Крыса из нержавеющей стали (сборник) - Гарри Гаррисон

и неумехи. Да знай они свое дело, не сидели бы! Не вписались в жизнь и только нагадили себе же.

Придется мне использовать их, это ясно, как дважды два. Если мне у них учиться нечему, то, по крайней мере, они могут навести меня на тех, у кого поучиться можно. Через них я выйду на тех, кто на свободе, на неуловимых профессионалов. А мне именно это и надо. Вычислить нужного мне среди этой толпы унылых болванов не составило труда. Небольшая группка собралась вокруг крепкого парня с перебитым носом и шрамами на лице. Казалось, даже надзиратели стараются держаться от него подальше. Так и на прогулке – никто не подходил к нему близко, все держались поодаль.

– А кто это? – спросил я Вилли, который, сгорбившись, сидел рядом со мной на лавке, интенсивно ковыряя в носу. Он долго и энергично моргал, пока наконец не уловил суть вопроса. А сообразив, в отчаянии всплеснул руками.

– Осторожней с ним! Держись подальше, это же Стинджер-убийца. Так мне сказали, и я в это верю. Первый по гасилову. Лучше не связывайся.

Хм, уже хоть что-то. Про гасилово я, конечно, слыхивал, но сам не видел ни разу, поскольку жил недалеко от города. В нашей округе было слишком много полиции, и этим у нас не занимались. Гасилово – это противозаконная забава, довольно крутая, популярная в глухих фермерских поселках. Зимой, когда свинобразы стоят в стойлах и урожай в амбарах, аграрии маются от безделья. Руки у них, понятное дело, чешутся, тут гасилово и происходит. Это так. В поселок приходит чужак и бросает вызов местному силачу. Поединки обыкновенно происходят в амбаре на отшибе, женщины не допускаются, зато допускается изрядная выпивка, делаются ставки, и пошло-поехало. Схватка кончается только тогда, когда один из двоих уже не в состоянии подняться. Развлеченьице не для чистоплюев-слюнтяев. Славное мужское дело. Так, значит, Стинджер тут специалист? Что ж, любопытно, надо сойтись с ним поближе.

Это оказалось несложно. Думаю, я мог бы просто подойти к нему и заговорить, но мое сознание все еще было отравлено скверными видиками, которые я смотрел запоем. Большинство из них было о нравах преступного мира, и оттуда, собственно, я и содрал свою эскападу. Тем не менее идея была вовсе не так плоха. Собственно, об этом можно судить и по результату.

Итак, насвистывая, я прогуливался по дворику. Потом, как бы невзначай, оказался рядом со Стинджером и его подручными. Один из шестерых взглянул на меня хмуро, и я как бы поспешно отошел. Чтобы вернуться, когда шестерка отойдет.

– Ты Стинджер? – громко прошептал я, оказавшись рядом с ним и глядя в сторону. Судя по дальнейшему, он в своей жизни смотрел те же видики, что и я.

– Да. А кому это интересно?

– Мне. Я только что сюда попал. Меня просили передать тебе кой-чего.

– Валяй.

– Не здесь. Тут могут услышать. Лучше наедине.

Он подозрительно взглянул на меня, нахмурив густые брови. Но я, видать, его заинтриговал. Он что-то буркнул своим парням и отошел в сторону. Они остались на месте, но глядели мне в спину, когда я пошел за ним. Мы пересекли двор и подошли к лавочке – двух мужиков с нее как ветром сдуло. Я сел рядом с ним, и он еще раз смерил меня презрительным взглядом.

– Ну, валяй, малый, сообщи-ка мне что-нибудь приятное.

– Это – тебе, – сказал я, толкнув по скамейке в его сторону двадцатидолларовую монету. – Это от меня. Мне нужна твоя помощь, и я за нее заплачу. У меня еще есть чем.

Он фыркнул, но быстренько схватил монетку и сунул в карман.

– Я благотворительностью не занимаюсь, – сообщил он. – И помогаю только одному человеку. Себе. Понял? Можешь проваливать.

– Погоди. Мне нужен человек для побега. Примерно через неделю, а?

На этот раз он слушал внимательнее. Повернулся и прямо взглянул мне в глаза. Холодно и уверенно.

– Я шуток не люблю, – произнес он и схватил меня за запястье. Вывернул руку. Это было больно. Вывернуться-то я мог легко, но не стал.

– Это не шутка. Через восемь дней мне нужно быть на воле. И я там буду. И ты – тоже, если захочешь. Решай.

Он помедлил, изучая меня, и отпустил руку. Я принялся массировать запястье, дожидаясь ответа. Было видно, что он обдумывает мои слова, приходя к решению.

– Ты знаешь, за что я сел? – спросил он наконец.

– Кой-чего слышал.

– Если тебе сказали, что я кокнул одного типа, то это так. Знаешь, совсем случайно. Головка у него была слабенькой. Треснула. Это уже оформили было как несчастный случай, да только другой тип проиграл на этой ставке кучу денег. Должен был заплатить мне на следующий день, а вместо этого пошел в участок, потому что так выходило намного дешевле. А теперь меня собираются запихнуть в госпиталь Лиги и вправить мне там мозги. Тут мне сказали, что потом мне уже никогда не захочется драться. Не нравится мне это.

Пока он говорил, его кулаки сжимались и разжимались. И я понял, что драка для него – это жизнь, единственное, что он умеет и любит делать. Отнимут у него это – как ему потом жить? Я ощутил острый приступ жалости, но ничем ее не выказал.

– Ты действительно можешь отсюда выбраться? – спросил он совершенно серьезно.

– Могу.

– Я с тобой. Понимаю, ты хочешь мне помочь не просто так, за так в этом мире никто ничего не сделает. Я сделаю для тебя все, малыш. В конце концов они меня опять схватят, если ищут всерьез – спрятаться невозможно. Но я хочу успеть. Хочу потолковать с тем пареньком, что засунул меня сюда. Он мне жизнь притушил, так я его загашу.

Тут я невольно поежился – говорил он всерьез. Это было ясно как божий день.

– Я вытащу тебя отсюда, – пообещал я. Но поклялся про себя, что прослежу, чтобы он не встретился с объектом своей мести. Этого мне только не хватало – начать карьеру преступника с соучастия в убийстве.

Стинджер немедленно взял меня под свое покровительство. Пожал мне руку, едва не сломав пальцы своей железной хваткой, и повел к своим парням.

– Это Джим, – сообщил он им. – Прошу любить и жаловать. Если кто его тронет – будет иметь дело со мной.

На их физиономиях появились угодливые улыбки, посыпались вполне лицемерные заверения в вечной дружбе, но, по крайней мере, меня они не тронут. Теперь я был под защитой могучих кулачищ Стинджера, один из которых покоился на моем плече, когда мы