Изнанка - Инга Кузнецова

Вокруг царство белого звука и равномерно звенящих частей, которые размываются. В глотку Хозяина катится неизвестное. Это вещество. Жижа. Спрятавшись в пузыре, я вижу поток полусуществ, смываемых в хозяйскую бездну. Среди них есть совсем простаки, складчатые единственки; есть и сложные, состоящие из просвечивающей оболочки и разноцветной жизни жгутиков и прочего наполнения. Есть похожие на меня. Как быстро они проносятся! Я не успеваю обменяться с ними ничем. Меня удивляет горечь, которая наполняет меня при мысли об этом.

3

Жижа, кажется, пришлась Хозяину по вкусу. Он успокаивается, а я успеваю выпростать отростки из оболочки пузыря и схватить маленькое полусущество, вдавить его в себя и растворить в себе. Так себе перекус. Бессмысленный. Дающий ненастоящие силы. Я начинаю движение прочь от бездны, замирая, когда Хозяин вздрагивает. Функции его тела постепенно замедляются. Я всё ещё не решаюсь питаться им. Я не хочу отвлекаться. Я пытаюсь постичь, что происходит, и расслышать, что произойдёт.

Извне – обмен речевыми событиями между Спокойным и его возможными копиями. Я хочу зафиксировать сочетания звуков и отложить их в поры каталога, но улавливаю только обрывки. Голоса Гигов равномерно-похожи, и мне даже не удаётся понять – это говорят только Спок Гиг1 и Спок Гиг2 или есть ещё и Спок Гиг 3 и больше.

4

– аза – кокарбоксилаза – сиквенс – нуклеаза – рибонуклеиновая – пластина – рецепторы – иммуноглобулина – контагиозен – нуклеотиды – рибоза – пептиды – белки – геном – мутация – рандом – антитело – конфигурация – трудное дело – реакция – выборка – сыворотка – активация – рекомбинация – лимфоциты – эритроциты – тромбы – протомбы – домен – обуза – эксперимент – союзы – реактивы – паллиативы – вирус – папирус – вакцина – структура – медицина-натура – иммуногенно – внутривенно – эффекты – аспекты – прогнозы-дефицит – сахароза – тромбоцит – штаммы – программы – ошибка – машинка – спектр-коллаборация – аспект – дифракция – проба – микробы – бактерии – потери и…

5

…и всё опрокинулось. Угроза цвета ночной реки мелькнула сквозь бормотанье Гигов (мгновенный холодный блеск) – и вот расслабленное тело Хозяина уже вздёрнуто болью. В него вонзается острота, неизвестная живому миру. Нёбо/небо Хозяина раскаляется. Ай! Ай! Я усыхаю, сдуваюсь, исчезаю. Я чувствую дикую жажду. Во мне разрыв! Какие-то удлиненности опутывают меня. Мой разрыв начинает их втягивать.

Я не могу закрыться. Я поглощаю нечто против своей воли.

6

Хозяин тяжело дышит. Тело его наливается несчастьем. Он в псевдо-воздушном отсеке и мог бы полетать, но он только и делает, что выпускает цепочки жалобных звуков. Кому они тут нужны? Хозяин обречён на какие-то взаимодействия с Гигами. Вернее, их насильственные действия. С ним что-то сделали, но – странно – мне надоело сопереживать ему. Я устал. Во мне сгусток разочарования.

Всё кажется мутным от того, что Хозяин оказался таким слабым перед лицом новой реальности. Но с какой стати я воображал иное? В этом мире, исполненном разнонаправленных сил, всегда найдутся те, что превосходят твои. Ещё недавно меня даже не задевало то, что Летучий не подозревает о моём существовании. А теперь я думаю об этом, и мне тоскливо. Какой-то смысл улетучивается из всего, на чём бы я ни замер. Моим воображаемым отросткам больше не за что уцепиться.

Распад любви. Да что она такое? Она не вещество и не существо. Что же случилось? Что заставило меня думать о нашей общей жизни просто, без трепета? Неужели та жижа, которой Гиги напоили Хозяина? Или что-то ещё? Что-то, что вошло вместе с остротой?

Не знаю. Но чувствую, как становлюсь крепче.

7

Так – значит так. Пора и о себе подумать. Я протыкаю несколько пузырей, под оболочкой которых не обнаруживается ничего интересного. Обитатели камер давно превратились в какой-то сухой шлак. Я прокатываюсь по ним. В общем-то, выедать здесь нечего.

Голод ускоряет реакции. Я быстро забуряюсь в слои хозяйской глотки. Вот наконец не камеры, а подобие берега. Узкая река, кишащая деловитыми кругляками. Они плывут, перенося какие-то секретные вещества. Это же трубопровод Хозяина! Один из трубопроводов. Что за вещества и куда их надо доставить этим круглякам, меня уже не интересует. Взаимодействия внутри Хозяина подождут, как и возможные внешние события. Подождут! Ведь я так нестерпимо голоден! И только я отвечаю за сохранность «я».

8

Я бросаюсь в поток, преграждаю путь одному из пловцов и перехватываю его упаковку с пищей. Непривычный вкус, но ничего, сойдёт. Я чувствую необычайный прилив сил. Судорога жадности охватывает всего меня.

Я себе не очень нравлюсь таким – но пришло время действовать. Хватит всё время полагаться на свои представления о всемирных законах. Они описывают сдвинутую назад реальность! Миры уже изменились, и может быть, и законы тоже. В такой неразберихе это не определить.

Если бы у меня сейчас был хотя бы миг, чтобы прислушиваться к себе, тогда бы я, может быть, и переживал из-за какого-то превращения. Из-за того, что и я изменился и пока не знаю, чего мне от себя ждать. Но мне надоело думать. Я хочу жить. Летучий, пойми и прости (хотя, конечно, ты меня не слышишь). А перед кругляками в твоём трубопроводе странно извиняться. Они не обладают статусом самостоятельной жизни или полужизни. Просто бестолковые однонаправленные пластинки.

Я пожираю их ноши без сожаления, оставляя им свои фрагменты, обломки отростков. Мне не жалко – новые вырастут. А они, глупые пластинки, в отличие от Хозяина, теперь будут помнить обо мне.

9

Кажется, я слишком увлёкся охотой и подпиткой. Внешняя реальность осталась без наблюдения. А в ней что-то происходит. Стоп! Я чувствую мягкие шумы. Тихое приближение сдвинутой вперёд опасности. Летучий оживает. Я чувствую, как он пытается подняться, но что-то точно держит его. Его голос становится всё тоньше, всё выше и, уже неразличимый, прорезает барьеры и уходит вверх, в небо, которого здесь нет.

И вот я понимаю: тело Хозяина, мой непосредственный мир, куда-то ползёт. Нет, скорее, его грубо волокут. Кто-то волочёт, логикой движения непохожий на Спокойных Гигов. Тело-мир ударяется о внешнее жёсткое, я это слышу, замерев. Хозяин молчит. Он уже никому не может сопротивляться. И тут с меня спадает пелена, и с ужасом я понимаю, что произошло.

Это я виноват. Я отступил от него внутри себя, и это со мной давно. Я забыл о том, ради чего я в нём существую. Теперь я кажусь себе ничтожней самого бесполезного, самого мёртвого шлака отсеков. Ничтожней трухи от мёртвых существ. Так ли уж я полужив, я, жравший своего Хозяина просто так, я, забывший, что значит преданность и забота?

Я упустил, я пропустил что-то важное. Какую-то прожилку бытия, какой-то его каналец, вход. И теперь я теряю того, которого так любил когда-то, оказываюсь внутри его последней судороги. И внутри его смерти. Я заслужил это. Я, но не он. Кто-то страшный перерезает глотку Хозяина, перетирая еле живую мякоть острыми, твёрдыми разрывателями реальности. Все связи нарушены, все трубопроводы текут вон, все отсеки раздавлены, все уровни перепутаны.