Город моей любви - Саманта Янг

Почему я решила помочь ему, хотя ни он сам, ни его поведение мне не особенно понравились, остается загадкой, но я ответила:

— Я сделаю кое-что получше: поговорю с менеджером и дам ей твой телефон.

Секунду Кэмерон смотрел на меня в упор, и я, хоть убей, не могла понять, что происходит в глубине его глаз. Наконец он медленно кивнул:

— Хорошо, спасибо. Мой телефон…

В этот момент мой собственный мобильник задрожал у меня в руках, и я посмотрела на экран.

Я приехал домой от Джейми. Перестань паниковать. Коул.

Напряжение покинуло мое тело, и я, облегченно вздохнув, быстро написала и отослала ответ.

— Джо?

Я подняла глаза и увидела удивленно вздернутые брови Малкольма.

Черт. Номер Кэма. Я вспыхнула, поняв, что совершенно забыла о нем, когда получила сообщение Коула. Я робко и глуповато улыбнулась ему, извиняясь, но моя улыбка отскочила от его каменного лица.

— Извини. Твой телефон?

Не улыбнувшись, он отбарабанил мне свой номер, и я занесла его в адресную книгу.

— Я завтра передам ей.

— Угу, конечно, — ответил он скучающим тоном, предполагающим, что у меня недостаточно извилин, чтобы завтра вспомнить об этом.

Его поведение задело меня, но я решила не заморачиваться по этому поводу и с большим удовольствием прижалась к Малкольму. Теперь, когда знала, что с Коулом все в порядке и он уже дома, в нашей квартире на Лондон-роуд.

Пока Бекка, несомненно, пыталась уболтать Малкольма продлить аренду галереи, я побрела к вешалке с пальто, набирая номер Коула.

— Ну что?

Я скривилась от тона, которым мой младший брат в последнее время стал отвечать по телефону. Очевидно, наступление подросткового возраста для мальчика означало, что о тщательно посеянных и взращиваемых мною манерах можно забыть.

— Коул, еще раз так же ответишь мне, и я продам твою игровую приставку на e-Bay.

Я запустила руку в наши сбережения, чтобы купить ему видеоприставку к Рождеству, — и оказалось, оно того стоило. Очевидно, став подростком, Коул потерял способность выказывать восторг. Когда он был маленьким, я старалась сделать для него Рождество как можно более волнующим и предвкушала, как безумно братец будет счастлив, когда придет Санта. Те дни куда-то исчезли, и я скучала по ним. И все же вид робкой улыбочки Коула, когда он открывал подарок, на мгновение вернул мне забытое ощущение. Братец даже потрепал меня по плечу и сказал, что я молодец. «Снисходительный маленький паршивец», — любовно подумала я.

— Извини, — вздохнул Коул. — Я же написал тебе, что уже дома. Меня подбросил папа Джейми.

Я мысленно вздохнула с облегчением.

— Ты сделал уроки?

— Я пытаюсь их сделать прямо сейчас, но кто-то мне все время мешает параноидальными эсэмэсками и звонками.

— Ну, если бы ты связался со мной тогда, когда обещал, я бы так тебя не допекала.

Он только фыркнул. К этому ответу я уже привыкла.

Я прикусила губу, ощущая неприятное шевеление в желудке.

— Как мама?

— Отрубилась.

— Ты поел?

— Пиццу у Джейми.

— Я оставила тебе «Поп-Тарт», если ты вдруг еще голоден.

— Вот молодец.

— Спать скоро собираешься?

— Угу.

— Обещаешь?

Еще один тяжкий вздох.

— Обещаю.

Я машинально кивнула в знак доверия.

У Коула была небольшая группа друзей, с которыми он играл в видеоигры и не попадал в неприятные истории. Он прилежно учился и, если надо, помогал по дому. В раннем детстве брат казался мне самым прекрасным, что когда-либо появлялось в моей жизни. Он был моей тенью. Поскольку для подростка всякие штуки вроде проявления привязанности к старшей сестре уже не котировались, я училась адаптироваться к этим изменениям. Однако я не желала ни дня прожить, не сказав ему, как сильно его люблю. Пока росла я сама, у меня такого не было, и я собиралась сделать все, чтобы у Коула — было. Какой бы сентиментальной он меня ни считал.

— Я люблю тебя, малыш. Увидимся завтра.

Я отключилась, пока он не успел снова фыркнуть, и, повернувшись, чуть не ахнула от неожиданности.

Передо мной стоял Кэм и во все глаза смотрел на меня, вытаскивая Беккин телефон из ее пальто, висящего на вешалке. Его взгляд вновь обежал мою фигуру и уткнулся в пол. Потом Кэм сказал:

— Тебе необязательно спрашивать про работу для меня.

Я прищурилась на него, а волоски у меня на шее встали дыбом. Что такое с этим парнем? Почему я на него так реагирую? Как будто мне не до лампочки, что он обо мне думает.

— Но тебе же нужна работа?

Эти его темно-синие глаза снова встретились с моими. Я увидела, как сжались его челюсти и напряглись бицепсы, когда он скрестил руки на груди.

По моим ощущениям, под футболкой Кэм состоял из одних только мышц.

Он не ответил, но его тело говорило так, что слова мне и не понадобились.

— Тогда я спрошу.

Без единого выражения благодарности — даже не кивнув — Кэм отвернулся, и я ощутила, как напряжение стало потихоньку отпускать. Но затем, когда он остановился и медленно повернулся обратно, снова стало прибывать, будто перекрыли отток.

Хотя губы у Кэма были не особенно полные, верхняя отличалась мягким выразительным изгибом, создающим этакую вечную сексапильную полуулыбочку. Однако всякий раз, как он обращался ко мне, эта выразительность куда-то девалась и его губы сжимались в тонкую линию.

— Малкольм — хороший человек.

Мой пульс зачастил: по накопившемуся опыту того, как люди меня воспринимают, я сразу поняла, куда он клонит. Мне совершенно не хотелось, чтобы разговор с этим парнем принимал подобный оборот.

— Да, он такой.

— Он знает, что ты встречаешься с кем-то за его спиной?

Вот тебе и раз… Такого я не ожидала. Я вдруг обнаружила, что так же, как он, скрестила руки на груди.

— Извини?

Кэмерон усмехнулся, обежав взглядом мою фигуру с головы до ног раз в пятнадцатый. Я отметила вспышку интереса, которую он не сумел полностью скрыть, но поняла, что его отвращение ко мне пересилило всякую мужскую реакцию на мое тело. Его взгляд, встретившийся с моим, был жестким.

— Слушай, я отлично знаю таких, как ты. Я вырос, видя, как роскошные телочки прямо-таки парадом проходили через жизнь моего дяди. Они хватали что могли, а потом крутили шашни за его спиной. Он этого не заслуживал, и Малкольм тоже не заслужил такую пустоголовую Хочу-Быть-Женой-Футболиста, которая считает допустимым набирать эсэмэски во время разговора, когда ее парень стоит на другом конце комнаты, планировать встретиться завтра с другим мужчиной и не понимает, что все это является полным моральным и эмоциональным банкротством.