Время пришло - Кирилл Казанцев

Чиновник побледнел и схватился за сердце. Оно стучало так, что позавидовал бы молот для забивания свай.

– Деньги вы должны собрать быстро – на это вам отпускается двенадцать часов. Возражения, что не успеете собрать, не принимаются. Свой банк под рукой. Понимаем, что трудно, но нет ничего невозможного, верно? Особенно если речь идет о жизни горячо любимой дочери, за которую вы, наверное, и жизнь готовы отдать? Молчите, Александр Яковлевич? В горле пересохло? Но деньги бумага, согласитесь, их можно заработать, в крайнем случае наворовать. Итак, деньги должны быть собраны в течение двенадцати часов. Позднее с вами свяжутся – на этот раз постарайтесь не нажимать кнопку «громкая связь» – и сообщат о месте, куда вы должны их доставить. Постарайтесь доставить лично, как бы тяжело это ни было. Помните, что жизнь вашей дочери по-прежнему на кону. Всего вам доброго, Александр Яковлевич, удачного дня. Передавайте привет господину Кудеснику, полагаю, он находится рядом с вами? Им мы тоже займемся. Кто там еще в вашей компании – господин Врубель? Ах, вы, хитрый пронырливый лис… – абонент рассмеялся зловещим смехом и разъединился.

Не меньше минуты в холле царила потрясенная тишина. Работники «низового звена» украдкой переглядывались, прятали усмешки. Врубель опасливо посматривал по сторонам, заглянул зачем-то за бочку с пышным тропическим растением. Подполковник Кудесник сосредоточенно делал вид, что его не задели слова абонента. Он нарисовал на губах пренебрежительную насмешку – вроде той, с которой коммунары шли на казнь и умирали за высокие идеалы.

– Позвольте вопрос, Александр Яковлевич, – подал тонкий голос «референт» Врубель. – А вот это сейчас… что это было?

Жирницкий проглотил язык.

– Наш преступник – непуганый смельчак, вот что это было, – презрительно процедил Кудесник. Повернулся к оперативникам. – Работаем, парни. Откуда звонили, все такое – сами знаете, что нужно делать. Запись разговора отдайте психологам, пусть поломают головы. Проработайте возможность синтезировать настоящий голос преступника, ведь должны быть какие-то программы? Но уже сейчас могу сказать – этот парень не противник поболтать. А болтун, как известно… – он перевел исполненный сарказма взгляд на бледного Жирницкого. – Вынужден спросить, Александр Яковлевич, вы готовы расстаться с деньгами?

– Издеваетесь? – вспыхнул чиновник. – Это просто грабеж… Откуда у меня такие деньги?

– А сколько у вас есть?

– Ну, не знаю… Миллион, максимум два… – Чиновник стушевался и опустил голову. Сгорать от стыда уже входило в привычку.

– Браво, – Кудесник манерно похлопал в ладоши. – Действительно, откуда у наших доблестных слуг такие деньги? Все для народа, для города, для процветания страны, встающей с колен… м-да. Извините, Александр Яковлевич, просто вырвалось, полагаю, вам не придется собирать такую сумму. Уж что-что, а работать наша полиция умеет, особенно если ее хорошенько разозлить. Неясное чувство мне подсказывает, что убивать вашу дочь преступники не собираются, мы имеем все шансы их схватить в момент передачи выкупа. Для них важнее что-то другое… Кстати, Александр Яковлевич, – подполковник полиции соорудил заинтересованную мину, – что имел в виду ваш собеседник под выражением «испытание на вшивость»? Вы уверены, что все нам рассказали? Может, пошепчемся в уголке?

– Вы хотели меня видеть, Пал Палыч? – Жирницкий протиснулся в «святая святых» и встал бочком. Пространство кабинета давило кубатурой, величием потолков, помпезностью мебели, сложной личностью его хозяина. Мэр сидел, откинувшись, в кожаном кресле, похожем на трон на колесиках, и думал нелегкую думу.

– Ох, не хочу я тебя сегодня видеть… – пробормотал городской глава. – Ну, ладно, заходи, коли пришел. Ну и видок у тебя, Александр Яковлевич. Пьяный медведь балалайкой избил?

У мэра города Качалова – Пал Палыча Фаустова – была убийственная харизма. Статный, плотный, частично седой, недавно разменял полвека, массивное породистое лицо с тяжелым носом и такими сегодня глазами, что встречаться с ними было сущим насилием над личностью.

Сесть хозяин не предложил – пришлось маячить одиноким перстом посреди гнетущего великолепия.

– Опаздываешь на работу, приятель, – проворчал мэр. – На целых два часа опаздываешь…

– Пал Палыч, – взмолился зам. по земельным вопросам, – у меня сегодня дочь похитили и нас с женой чуть не грохнули…

– Да наслышан уже, славная ночка у вас состоялась. Ладно, пусть Кудесник разбирается – на то он и Кудесник… – отмахнулся Фаустов и смерил понурую фигуру подчиненного неприязненным взглядом. «Что-то еще произошло», – насторожился чиновник. Как и всякий преданный пес, он умел определять настроение и мысли хозяина по мелким нюансам – мимолетным гримасам, наклону головы, отрывистым репликам.

– Сочувствую твоим неприятностям, Александр, – начал издалека Пал Палыч. – Будем надеяться, что дочка найдется. Она у тебя такая милая, скромная, словно не из нашего аула… – последние слова он произнес без одобрения. Потом замолчал и вновь исподлобья уставился на подчиненного, не решаясь озвучить терзающую его мысль. «Реально что-то еще случилось, – запаниковал Жирницкий. – И будь я проклят, если это снова меня не касается…»

– Ты сегодня пил? – подозрительно повел носом мэр. – Чувствую, что приложился спозаранку к бутылочке… Ладно, угомонись, – сделал он предупреждающий жест. – А то опять уйдешь в глухую защиту: мол, у меня дочь похитили, душа сгорела… Черт с тобой, понимаю. Тут это самое, Александр…

Он не договорил, зазвенел телефон на столе, мэр потерял мысль, чертыхнулся и схватил трубку.

– Слушаю, Семеныч… Что случилось, говоришь?.. Пикет на Водопроводной улице? И чего хотят?… Ах, водопровода… – городской глава побагровел, но взял себя в руки. – А шоколада им не надо? Ведь ясным языком было сказано: подключение к коммуникациям отдаленных кварталов Кировского района намечено на 2014–2015 годы. А пока на эту роскошь в городском бюджете нет средств, неужели так трудно потерпеть?.. Сильно шумят, говоришь? Собираются идти маршем к районной администрации? А про слово ОМОН ты когда-нибудь слышал, Семеныч? Разгоните их к едрене фене, и все дела. Зачинщиков и организаторов в полицию, составить административный протокол, наказать рублем, будут вставать в позу – на пятнадцать суток… Ах, одни пенсионерки, ни одного мужика… Неужто совсем ни одного?.. Да уж, обмельчал в наше время мужик, все на женские плечи норовит переложить… Ну, ты уж как-нибудь выкрутись, Семеныч. Дубинками по почкам бабушек охаживать, конечно, нехорошо, прояви дар убеждения, все такое, в общем, работай. И не отвлекай по пустякам, научись уважать свое начальство, лады?

Фаустов швырнул трубку и несколько мгновений сидел неподвижно, закрыв лицо ладонью. Потом пробормотал:

– И такая дребедень целый день… Ну, что за народ, ей-богу, элементарных вещей не понимают, – поднял голову и удивленно уставился на активно потеющего Жирницкого, застывшего в позе ожидания. – А-а, ты еще здесь… Плохи дела, Александр Яковлевич, – как-то загадочно и не очень оптимистично вымолвил мэр. – Ты же у нас продвинутый в плане этой чумы двадцать первого века – Интернета?