Любовь – боль, Любовь – свобода - Анна Котляревская

Меня кинуло в жар, живот скрутило, кислород как будто бы испарился из воздуха… В надежде, что мне привиделось, я начала часто-часто моргать, но это не помогло. Чувство паники и горечи охватывало меня…

Он стоял в синих джинсах и простой белой футболке, которая, как всегда, безупречно оттеняла его темные глаза и подчеркивала тату. Я не удержалась и посмотрела на нее… Бесспорно, передо мной стоял Макс. Кажется, он слегка похудел, под глазами пролегли синие круги, а на лбу появился небольшой шрам… Откуда?

Он изменился… Что-то в его взгляде изменилось… Не было больше легкости и беззаботности… Но он все также буравил меня взглядом… Взглядом, который проходил сквозь меня, окутывал и проникал в самое сердце… Мой прекрасный подонок… В какой-то момент промелькнула мысль…

Прекрасный? Нет уж! Точно не прекрасный! Отвратительный! Мерзкий! Подонок! Кричало все внутри меня. Зачем он заявился сюда? Проделал такой долгий путь в Америку… Наверное, он каким-то образом узнал о ребенке… Но как? Ладно, это неважно. Мне нечего ему сказать. Нашего ребенка больше нет, и он может благополучно катиться в Украину.

Мысли носились в моей голове как молнии. Перед глазами мелькали картинки нашей первой встречи, наш первый поцелуй, секс, наши разговоры и планы… Было так больно. Я задыхалась от этих воспоминаний. Все возвращается… Нет. Нет. Нет! Я не хочу этого. Я заблокировала все, что связано с этим человеком и этого не изменить.

– Привет… Ханна, – его голос был грубее обычного, глаза налились теплом. Он изучает меня, ждет моей реакции.

– Я не знаю, зачем ты пришел, но ты можешь валить отсюда и больше никогда не возвращаться. Я не хочу ни слышать, ни видеть тебя. Сказать мне тоже нечего, кроме того, что ты подонок! А для таких людей мои двери навсегда закрыты!

Я произнесла свою речь на одном дыхании. А после громко захлопнула дверь перед его носом и закрыла на замок. Все, больше этого человека не будет в моей жизни.

– С тех пор, как ты поселилась в этой комнате, сюда стали заходить безумно горячие парни, – Аманда закатила глаза и рассмеялась. – Если твой парень Чед, то кто это?

Я обреченно вздохнула.

– Это Макс, мой бывший парень и тот самый музыкант, который написал «My Paradise»…

Макс

Это был адский месяц. Нет, он был не сложным. Не тяжелым. Не кошмарным. Все эти эпитеты не подходят совершенно под описание времени, которое мне пришлось пережить. Черт, это время изменило все. Меня, мою жизнь и, кажется, Ханну тоже. Так не должно было произойти, но так произошло.

Я летел к своей любимой малышке для того, чтобы начать новую жизнь вместе с ней. Это все, чего я хотел. Когда самолет начал падать, Ханна была моей единственной ниточкой, за которую я цеплялся. Которая, заставляла бояться умереть. Которая шептала на ухо «будь со мной», когда я погружался в темноту. Ради которой я взял себя в руки и вернулся.

Многие ли люди переживают авиакатастрофу? Вот и я не должен был пережить. Потерял так много крови, что меня чудом довезли в больницу. В тот момент я уже готов был умереть. Да, я не хотел этого. Я боялся. Но я знал, что умру.

Первым делом врачи, конечно же, связались с моими родителями и организаторами фестиваля. Это были единственные контакты. Спасти меня мог только мой отец, у которого такая же группа крови, как и у меня. Третья отрицательная. Но он не прилетел. Собственно, он бы и не успел. 18-20 часов в дороге. Мой организм не дождался бы. Но, кажется, отец никуда и не спешил.

Конечно же, о всем происходящем я узнал позже, когда очнулся.

Джейс прибыл в Филадельфию в течение двух часов. Не знаю, как ему удалось так быстро, но он стал моим спасением. Человеком, подарившим вторую жизнь. Не понимаю, каким чудом у него оказалась третья отрицательная, но этот человек спас меня. Мой лечащий врач сказал, что Джейс кричал на всю больницу «Возьмите еще». Теперь с этой шутки мы смеемся вечерами в нашей квартире.

Я очнулся на следующий день от жажды и с ужасной болью по всему телу. У меня был перелом руки, сотрясение, множественные синяки и ушибы. Но самое дерьмовое – я не чувствовал своих ног. Когда я это осознал, мой мир рухнул. Одна мысль крутилась в голове в тот момент: «Какого хрена я выжил»?

Я не испытывал ощущений хуже… за всю свою жизнь, чем полное отсутствие ощущений в конечностях. В душе была пустота. Я калека… Врачи сказали, что меня привалило обломком самолета. Они не могли гарантировать, что я встану на ноги, но такая вероятность была.

Честно признаться, для меня такой вероятности не было. Да, я опустил руки. В голове то и дело вспыхивали картины того, как гибнут люди на моих глазах. Я был морально подавлен. И больше всего теперь корю себя… что не смог взять себя в руки сразу.

Мой телефон разрывался от телефонных звонков Дэна и мамы. Рассказывать что-либо было сложно. Но я рассказал. Мама собиралась лететь ко мне, но перед самым рейсом ей стало плохо, и ее увезли в больницу. Ничего серьезного, это возрастные проблемы с сердцем, плюс стресс из-за меня.

С Дэном все обстояло хуже. Он был в шоке, потому что ему звонила Ханна.

Ханна…

Я был так разбит морально и физически… Я не знал, что делать… Я калека… Разве нужен Ханне такой парень? Я ненавидел себя, но не хотел, чтобы она когда-либо видела меня в таком состоянии. Не хотел, чтобы она плакала от безнадежности и жалела меня. Я не хотел быть ничтожеством в ее глазах.

Я должен был принять решение… Последним толчком стал тот факт, что Ханна узнала о моем визите к Виолетте. Черт, я осознавал, как это будет больно, но я не мог придумать ничего лучше в тот момент. Дэн не поддержал мою затею, и я буквально умолял сказать Ханне, что я остался с Виолеттой. Правду знали только Кэйт и Дэн. Подруга устроила настоящую истерику. Честно, думал, что ее точно не получится уговорить… Но она все же сдалась с осознанием того, что Ханне будет больно в любом случае. Только так она сможет начать новую жизнь… без меня… А не мучиться со мной до конца жизни…

Больше никто не знал правды. Все остальные думали, что я благополучно улетел в Америку и остался с Ханной. Я подпитывал эту ложь позже, когда немного пришел в себя и возобновил общение с друзьями… Но я был эгоистом. Где-то в глубине души я все же надеялся, что Ханна каким-то образом узнает правду, что ей позвонит Мэри… или она увидит трагедию в новостях… Но она больше не связывалась с друзьями… И не знала, что я летел тем рейсом…

Ничего нельзя было вернуть. Я принял решение, о котором буду жалеть всю жизнь.

Джейс в тот же день снял квартиру недалеко от больницы и носился со мной две недели, как с маленьким ребенком. Порой, мне кажется, что если бы не он, то я бы так никогда и не смог прийти в себя. Он спал возле моей постели и не уставал повторять, что я должен бороться за жизнь, что я должен найти в себе пускай самые последние силы, но найти… И пустить их на то, чтобы все вернуть.

Он отменил наше участие на фестивале и сказал, что мы обязательно отыграем вместе чуть позже, так как летний сезон еще в самом разгаре. Джейс пытался подарить мне «надежду», но я отказывался ее принимать. Я никогда не встану на ноги. А, значит, уже никогда не смогу вернуть свою жизнь.