История Карла XII, короля Швеции - Вольтер

Сия самая плодородная и прекрасная из провинций Севера принадлежала прежде рыцарям Тевтонского ордена. Русские, поляки и шведы оспаривали право обладать ею. Уже почти сто лет назад она была завоевана Швецией, и владение сие было торжественно признано мирным трактатом в Оливе.

Покойный Карл XI в жестоком своем обращении с подданными не пощадил и ливонцев. Он не только лишил их привилегий, но и отобрал часть наследственных имений. Столь печально известный своей трагической смертью Паткуль был избран тогда ливонским дворянством для подачи жалоб от всей провинции. Он произнес перед королем почтительную, но составленную в сильных выражениях речь, исполненную красноречия и истинно мужественной смелости. Однако короли чаще всего почитают подобные публичные выступления лишь пустыми церемониями, каковые следует выслушивать, но отнюдь не придавать им какого-либо значения. Карл XI, человек скрытный, если только его не увлекали порывы гнева, похлопал Паткуля по плечу и сказал ему: «Вы говорили в пользу отечества своего как смелый человек, и я уважаю вас. Продолжайте». Но уже через несколько дней по желанию короля он был обвинен в оскорблении величества и приговорен к смерти. Паткулю удалось спастись бегством в Польшу и представить свои обиды королю Августу. Он убедил его в легкости завоевания Ливонии, где отчаявшиеся жители уже готовы низвергнуть шведское иго, чему особливо благоприятствует малолетство короля, неспособного защитить свои владения. Фридриха Августа и прежде искушала возможность такового завоевания, тем паче что при своем короновании обещал он сделать все от него зависящее, дабы возвратить потерянные Польшей провинции. Вторжением в Ливонию надеялся он угодить Республике и упрочить собственную власть, однако же ошибся в обоих сих замыслах, хотя казались они легко осуществимыми. Вскоре все было готово для внезапного нападения, причем пренебрегли даже такими пустыми формальностями, как объявление войны и распублико-вание соответственных манифестов. Тем временем тучи сгущались и со стороны Московии, где правил тогда монарх, достойный внимания потомков.

Русский царь Петр Алексеевич уже выказал себя грозным государем, одержав в 1698 г. победу над турками и взяв Азов[6], что позволило ему господствовать на Черном море. Но имя Великого заслужил он не столько победами, сколько другими, еще более поразительными деяниями. Московия, или Россия, занимает собою север Азии и Европы и, начиная от границ Китая, протянулась на полторы тысячи лье вплоть до пределов Польши и Швеции. Однако огромная сия страна оставалась почти неизвестной в Европе, пока на ее престоле не оказался царь Петр. Московиты были менее цивилизованы, чем обитатели Мексики при открытии ее Кортесом. Прирожденные рабы таких же варварских, как и сами они, властителей, влачились они в невежестве, не ведая ни искусств, ни ремесел и не разумея пользы оных. Древний священный закон воспрещал им под страхом смерти покидать свою страну без дозволения патриарха, чтобы не было у них возможности восчувствовать угнетавшее их иго. Закон сей вполне соответствовал духу этой нации, которая во глубине своего невежества и прозябания пренебрегала всяческими сношениями с иностранными державами.

Летоисчисление московитов велось от сотворения мира; начало прошлого века они считали 7207 годом, не заботясь о каком-либо сему объяснении. Первый день их года приходился на тринадцатое число нашего сентября. Причиной сего установления полагали они то, что Бог должен был сотворить мир осенью, когда созревают плоды земли. Даже та видимость познаний, каковой они обладали, представляла собой собрание грубых заблуждений: никто среди них и не подозревал, что московитская осень может соответствовать весне в другой стране, находящейся в противоположном климате. Совсем недавно народ хотел сжечь в Москве секретаря персидского посланника, который предсказал затмение солнца. Им неведомо было даже употребление цифр, и для расчетов они пользовались шариками, натянутыми на проволочные нити. Иных способов не существовало и в самой царской казне.

Их религия происходит от греческих христиан, однако же перемешана с суевериями, к коим они тем сильнее привержены, чем оные нелепее и непереносимее. Мало кто из московитов осмеливается есть голубиное мясо, поелику Св. Дух принято изображать в виде голубя. Они неукоснительно соблюдают четыре поста в году, не употребляя при этом ни яиц, ни молока. Предметами их поклонения являются Бог и Св. Николай и вслед за ними — царь и патриарх. Власть сего последнего столь же безгранична, как и московитское невежество. Он выносит смертные приговоры и подвергает жесточайшим пыткам. Дважды в год патриарх торжественно выезжает верхом на лошади в сопровождении всего духовенства, и народ простирается пред ним ниц, как это делают татары пред своим великим ламой. Исповедь практикуется лишь для тягчайших преступников, ибо московитам надобно только отпущение грехов, но отнюдь не раскаяние. Получив благословение своих попов, они почитают себя очистившимися, и страх исповеди в противоположность другим христианам не удерживает их ни от воровства, ни от смертоубийства. Они почитают за грех выпить молока в постный день, однако же поголовно все — отцы семейств, священники, жены и девицы — упиваются до бесчувствия по праздникам. Впрочем, здесь, как и в других странах, тоже спорят о вере: самый главный предмет распрей состоит в том, как должны креститься миряне — двумя или тремя перстами. В предыдущее царствование из-за этого даже произошел бунт в Астрахани.

В огромных владениях царя есть также множество подданных нехристиан: татары, живущие на западном берегу моря Каспийского, и у Азовского моря — магометане; обитатели Сибири, остяки и самоеды — это дикари, частию идолопоклонники, а частию вообще не знающие никакого божества, хотя поселенные среди них шведские пленники почитали оных лучшими, нежели старые московиты.

Петр Алексеевич получил такое воспитание, которое способствовало тому, чтобы еще более усилить преобладавшее в этой стране варварство. По природной своей склонности он полюбил иностранцев еще до того, как понял, насколько они могут быть полезны. Лефорт был первым из тех, кого он использовал для перемены лица всей Московии. Мощный гений царя, не укрощенный даже варварским воспитанием, развился почти с молниеносной быстротой. Он решил стать человеком, повелевать людьми и создать новую нацию. Многие государи до него отрекались от престолов из одного только отвращения к связанным с оными тяготам. Но никто еще не слагал с себя королевский сан, дабы обучаться искусству править. Однако же именно так поступил Петр Великий.

В 1698 г., процарствовав всего два года, он уехал из России[7] и явился в Голландию под именем слуги того самого Лефорта, коего сам отправил посланником к Генеральным Штатам. В Амстердаме он записался плотником в Ост-Индское Адмиралтейство и трудился на верфи как простой работник, а в свободное время изучал математику, фортификацию, мореплавание и искусство снимать планы. Он бывал в мастерских ремесленников и посещал все мануфактуры, где ничто не ускользало от его внимания.