Нью-Йоркские ночи - Эрик Браун

– Моя сестра спрашивает, откуда нам знать, что вы не напали на Кэрри и не забрали у нее карточку силой?

Паранойя, усугубленная наркотиком, или элементарная тупость?

– Украл карточку, чтобы проникнуть в этот клуб? Черт побери, зачем мне это нужно?

Женщины стали совещаться: бессмысленный поток слов, но тон сердитый.

– Послушайте, – наконец вмешался он, – я – друг, понятно? Кэрри доверилась мне и дала эту карточку, я – на вашей стороне. Пропустите меня, я должен поговорить с Кэрри.

Длиннолицая снова уставилась на него и вдохнула новую порцию аэрозоля.

Тогда он пустил в ход свой единственный козырь, чувствуя, что тем самым может совершить громадную ошибку.

– Вам знакома Сью… Сьюзен Холлидей?

– Откуда вы ее знаете? – спросила Длиннолицая.

– Она моя сестра. У нас даже есть фамильное сходство. Темные, курчавые волосы, раздвоенный подбородок?

Они так хорошо ладили, пока были детьми, но когда Сью стала взрослеть и познакомилась с проблемами пола, отношения у них резко испортились. Пять-шесть лет назад без всяких объяснений Сью перестала отвечать на его звонки и переехала из Солано-Билдинг, не оставив нового адреса.

Теперь Длиннолицая разговаривала с Клешней, которая снова вцепилась в его руку, но на сей раз нежными, детскими коготками левой руки. И снова улыбнулась… так невинно.

– Я вас провожу, мистер Холлидей. – Она хихикнула. – Здесь у нас настоящие джунгли, вам нужен телохранитель.

Когда он выходил, Длиннолицая посоветовала:

– Ты там поаккуратнее, Холлидей. Некоторые из наших не так добродушны. – Она уставилась на него немигающим взглядом. – Помни об этом.

Он вернулся в темное фойе, в голове неприятно отдавались прощальные слова Длиннолицей.

Девочка цепко ухватила его за пальцы правой руки и провела сквозь вращающуюся дверь.

– Точно вам говорю, мистер Холлидей, здесь у нас просто Джунгли. Держитесь ко мне поближе, и все будет хорошо.

Бар “Пена” располагался в старом голографическом театре, сегодня в нем представляли сцену из какого-то лесного эпоса: насколько хватало глаз, голографические проекторы создавали оптическую иллюзию деревьев. Проекции были хороши, но все же легкая дымка на периферии изображения выдавала подделку. Звуки блюза очень уместно сочетались с ртичьими трелями, а на полянах между стволами ритмично (двигались пары.

Они обогнули танцующих по краю; его появление вызвало целую гамму эмоций: от невинного любопытства до ярко выраженной враждебности. Холлидей порадовался зе-пеноватому полумраку: он делал его присутствие менее вызывающим, но все же не избавлял от ощущения неловкости.

Девочка привела его к круглому бару, в котором, очевидно, воплотилось чье-то представление о хижине в джунглях: бамбуковый палисад, соломенная крыша. Он водрузился на высокий табурет.

– Хочешь выпить?

– Спасибо. Пиво, пожалуйста. Бразильское, если, конечно, вы платите.

Девица за стойкой, одетая в черную пару, уставилась на него без всякого выражения.

Холлидей заказал два “карибских”. Барменша откупорила бутылки, толкнула их вдоль стойки и сказала:

– С вас сорок долларов.

Он изо всех сил постарался не среагировать на этот грабеж, отсчитал четыре банкноты и оставил их на стойке. Дитя схватило бутылку своим стальным захватом и присосалось к ней. Холлидей потягивал пиво и разглядывал танцующих. В полумраке поблескивало множество модно выбритых голов, и казалось, что роскошные телеса снова в фаворе; видно, колесо совершило полный оборот, и плодородный тип Матери-земли опять на гребне.

– Я не вижу здесь Кэрри Виллье, – проговорил он, сканирующим взглядом пробегая по танцующим.

Девочка-клешня вытянула свернутый трубочкой язычок из горлышка и огляделась.

– Она должна быть где-то здесь, мистер Холлидей. К десяти она всегда приезжает. Подождите здесь, я ее поищу.

Помахивая руками в такт музыке, его спутница заскользила между парами. Ее провожали ласковые улыбки. Холлидей задумался: интересно, знает ли ее мать, где девчонка проводит вечера по пятницам? И сам себе улыбнулся. В чем это Сью его обвиняла? Приверженность к условностям и традиционным буржуазным ценностям? Хол полагал, что, получив воспитание в семье военного, он едва ли мог стать иным.

Девочка слегка касалась руками то одной, то другой пары, вставала на цыпочки и что-то кричала в самое ухо слушательнице. Женщины бросали враждебные взгляды на Холлидея и отрицательно качали головами. Девочка плыла дальше и наконец скрылась в зарослях папоротника.

По-прежнему чувствуя себя скованно, Холлидей потягивал пиво, стараясь изобразить, будто наслаждается музыкой. Через пару минут из-за деревьев снова возникла его Ариадна, вытирая со лба воображаемый пот.

– Кэрри еще не приходила. Ее ждали к десяти. В соседнем баре сидят ее подруги. Вы можете угостить меня еще разок.

На этот раз он обошелся без ее руки, а просто прошел за ней сквозь зеленую чащобу. Они оказались в следующем баре, абсолютно схожем с первым. Другие женщины колыхались здесь в том же ритме.

– Два “карибских”, Терри, – распорядилась Клешня, – мой друг платит.

Холлидей выложил еще сорок долларов, решив отнести их к накладным расходам, и допил первую бутылку. Он нашел табурет и стал разглядывать танцующих. Предположение, будто тициановские формы снова вошли в моду, оказалось явно преждевременным: женщины, облюбовавшие эту территорию, не имели ничего общего со своими пышноте-лыми соратницами в первом баре. Здесь доминировали стройные, пожалуй, даже угловатые фигуры, у некоторых были удалены груди, и низкие вырезы рубашек открывали модный дизайн белых серповидных шрамов.

Пока он занимался наблюдениями, одна из женщин, высокая и чернокожая, как воин племени масаи, отделилась от группы танцующих и подошла к стойке. Холлидею пришлось взбираться на высокий табурет, она же на него опустилась, скрестив длинные, скрытые брюками ноги. Когда она потянулась за стаканом, лацканы ее двубортного, в тонкую полоску пиджака разошлись, и Холлидей увидел, что она тоже выбрала самый радикальный способ избавления от молочных желез.

– Хай, я – Киа, – промурлыкала она. – Киа Йохансен.

– Холлидей. – Он показал ей карточку. – Я ищу Найджерию. Кэрри Виллье придет попозже?

– В это время она обычно уже здесь, миленький. – Киа держалась с преувеличенно женственной повадкой местной транссексуальной королевы в наряде трансвестита. Холлидей невольно подумал: может, лесбиянка, притворяющаяся мужчиной, который притворяется женщиной, – это особый шик альтернативной культуры и последнее веяние здешней моды?

Голова Киа была чисто выбрита, и костистые контуры ее черепа могли бы осчастливить любого френолога. Однако” присмотревшись, он с изумлением разглядел пластинки се* ребряного имплантата, плотно облегающего череп. Металлическая полоска уходила прямо в изящное правое ухо. Интересно, это действительно неврологический имплантат или просто хитрая косметическая имитация?