Счастье в кредит - Анна Климова

Наташа, хотя и выспалась в самолете, но чувствовала себя как-то странно, будто все еще хотелось спать, но сознание не давало глазам закрыться. Грудь давила какая-то невидимая тяжесть, и странная мелкая нервная дрожь сотрясала тело.

Муж заметил ее состояние, полуобнял с успокаивающей улыбкой.

— Ничего, это иногда случается с путешественниками. Смена часовых поясов и времен года не проходит даром. Мы с тобой улетели из осени, а прилетели в весну. Вуала, как говорят лягушатники, — маленькое чудо! Чего не сделаешь ради любимой женщины. — И заглянул нежно в глаза, чего с ним давно не случалось.

Наташа кокетливо ткнула его кулаком в бок.

— Тоже мне, новый Дэвид Копперфилд нашелся!

— Для своей жены я готов стать хоть кенгуру.

Боже! Это уже что-то! Если Фил изрекает такие глупости, то этому должны быть (как ни странно) очень серьезные причины. Он, видно, решил вывалить на нее все свое обаяние, чтобы заслужить прощение.

Дорога до отеля «Плаза-Стар» заняла немного времени. Наташа с удовольствием разглядывала виды ночного Сиднея. В Австралии они с Филом еще ни разу не были, хотя в первые годы своего супружества посетили немало достопримечательностей Старого и Нового Света. В Париже любовались Эйфелевой башней и собором Парижской Богоматери, в Кельне фотографировались у гигантского собора Петра и Девы Марии. Рим, Мадрид, Мальорка. Чудесные дни! Наташа считала себя тогда счастливейшей из женщин.

И снова ее душа наполнилась благодарностью мужу. Нет, вероятно, не все еще потеряно.

— Патрик, делай, как я тебе говорю! В Токио доллар падает, но объективно, из-за биржевых спекуляций. Свяжись с Райном в Нью-Йорке и убеди его повременить. Я знаю, что делаю. Завтра к открытию фондовой биржи весь пакет «Эйрс технолоджи» должен быть готов к продаже!

Фил продолжал разговаривать по телефону, даже когда она вышла из-под душа. Хотя намекнул сначала, что «попозже присоединится» к ней. Но по всей видимости телефонный разговор был намного увлекательнее.

Муж ходил по роскошному номеру в одном банном халате, прижимая к уху телефонную трубку. Заметив жену, чуть понизил голос:

— Постарайся свести потери к минимуму. Неделя — это самое большее. В остальном я ничего не могу обещать.

Наташа, обернув голову огромным полотенцем наподобие султанского тюрбана, облегченно опустилась на мягкую кремово-розовую постель. Фил закончил разговор и молча присел рядом, вертя в руках свой сотовый телефон.

Она подобралась к нему и обняла сзади за плечи.

— Ну, что случилось? Последние несколько дней ты сам не свой. Какие-нибудь неприятности?

— Самая большая неприятность это то, что ваш русский президент со своей бандой мафиози снова обвел всех вокруг пальца! — ответил он с горькой усмешкой. — О, эти ребята дадут десять очков вперед любым, даже самым ловким «кидалам»!

— Ну, положим, к тому месту, где я родилась, «чертов Ельцин» не имеет непосредственного отношения.

Он вдруг с яростным криком опрокинул ее на спину, и они оба засмеялись. Потом Фил ласково заглянул Наташе в глаза.

— Ты очень на меня сердита?

— Не то слово. Убить тебя готова.

— Поверь, Памела осталась в прошлом. Просто не знаю, что на меня нашло. Ты не представляешь себе, что это за женщина! Танк в юбке! Я не мог устоять. Никто бы не смог.

— И что же эта шлюшка сделала, чтобы соблазнить такого примерного семьянина, как ты?

— Не спрашивай. Давай будем считать, что она меня изнасиловала. Изнасилованных женщин почему-то принято жалеть, с ними работают психологи. В конце концов, в этом есть элемент дискриминации. Мужчин тоже нужно защищать.

— Ну конечно же, во всем виновата эта гадкая Памела Дерсон! — издевательски засмеялась Наташа. — Она что, держала у твоего горла нож и пичкала тебя «Виагрой» для вящего эффекта? А может, и Левински гипнотизировала своего президента, прежде чем сунуть себе в рот его августейшую штуку?

— Ты же отлично понимаешь, как это бывает, — сказал Фил, нежно целуя ее в губы.

— Нет, не понимаю. Я никогда не была мужчиной. Ты хоть на минутку задумывался, каково мне было, когда она пришла к нам в дом и начала рассказывать все эти мерзости, что вы с ней вытворяли. Клянусь Богом, я пожалела, что знаю английский.

— Просто мы с ней когда-то были вместе. Еще до встречи с тобой. И она решила отомстить. Глупая стерва!

— Ей это удалось.

— Тебе было больно?

— Можешь в этом не сомневаться, — сварливо ответила она.

— Ты простишь меня, Натали?

— Я еще не решила. Это зависит от тебя.

— Постараюсь сделать все, чтобы заслужить твое прощение. Пойдем куда-нибудь, поужинаем? Или закажем в номер?

Он снова поцеловал Наташу, но тут раздалась глухая трель сотового телефона. Фил вытащил его из-под смятого постельного белья и посмотрел виновато на Наташу.

— Если бы ты сейчас спросил меня, хочу ли я, чтобы ты выбросил эту штуку в окно, я бы немедленно согласилась. Но ты не спросишь, верно? Ты — англичанин до мозга костей. Сумасбродство — не ваша национальная черта.

— Хочешь, чтобы я выбросил эту штуку в окно?

— Ты этого не сделаешь.

Фил поднялся, подошел к широкому окну с видом на вечерний Сидней, приоткрыл створку, вытянул руку и отпустил исходящий требовательными трелями телефон.

Потом приблизился к ней, коснулся губами ее губ. Наташа ответила. Сначала робко, словно раздумывая, достоин ли он этого, а потом страстно и неудержимо. Она вдруг почувствовала, что к ней возвращаются былые чувства, растерянные за последние несколько лет супружества. И Фил такой же нежный и внимательный, как и прежде. Он живой, дышащий, пахнущий сам собой, а не специальными гелями и дезодорантами, которыми он привык умащивать свое тело перед исполнением супружеского долга. Он такой же, как тогда, в тесной узкой комнатке общежития в далеком городе, где они впервые были вместе, впервые открывали друг друга. Ее Принц! Ее Сказка! Ее Надежда!

Фил медленно стянул с нее халат, поцеловал кожу плеча, впадинку на горле. Ниже, ниже медленно, медленно очерчивая языком пылающую дорожку к мировой сокровищнице и обратно, к жаждущим наслаждения губам, векам, мочкам ушей. Ее влажные светлые волосы разметались по розовому покрывалу. Сама она походила на великолепную жемчужину, лежавшую в раскрытых створках раковины и жаждавшую только опытных рук ловца.

Мир не видел более совершенного творения, чем ждущая своего ловца женщина! Вся она в этот момент наполнена смыслом и конечной целью мироздания. Какая музыка в каждом движении, в каждом вздохе, в каждом звуке, исторгаемом пылающими устами! Плоть — не плоть уже, а корабль, уносящий душу к сокровенным истинам. И мир на острие восприятия кажется маленьким и ничтожным, а все то, что рождается внутри, огромным и значительным.