Монстр - Карвин Ви

– Джун – не просто мой подопечный сепарант. – Кай присела за стол. – Я знаю его всю жизнь, наши матери дружили. При Отключении наши родители погибли в реакторе, и мы остались одни. Джуну было двенадцать, а мне даже не исполнилось семнадцати. Я не могла его бросить, хотя из-за несовершеннолетия добиться спонсорства над ним было непросто.

– Мне очень жаль твоих родителей. Уверен, они были прекрасными людьми.

В голосе Виктора прозвучала непонятная Кайтен грусть. Она кивнула, принимая соболезнования, взяла недавно закипевший чайник и разлила кипяток по кружкам. Чайные листья поднялись с донышек и закружили на поверхности.

Полное Отключение перевернуло мир Кайтен. Цитадель надолго погрузилась в траур: погиб весь штат работников реактора, и трагедия зацепила почти каждую семью. Многие навсегда распрощались со своей дополненностью. До того как Гармония вернула все в норму, всюду творилось черт-те что; пока доступ к продуктам и услугам не возобновился, им с Джуном полтора месяца пришлось выживать на рисе, чае и таблетках витамина D. И, конечно, оформление спонсорства над выпавшим из дополненности Джуном вынудило Кай столкнуться с бо́льшим количеством бюрократии, чем полагалось на целую жизнь.

– Как ты справлялась? – спросил Вик.

– Неплохо, судя по всему, – сдержанно улыбнулась Кайтен, отхлебнув чая. – Джун был проблемным ребенком, мне он достался проблемным подростком, но сейчас, спустя столько лет, мне нравится думать, что после него я выдержу что угодно.

– Мне сложно даже представить. – Ладони Вика обхватили горячие бока кружки, на лице читалось сочувствие. – Как это было, когда Джун… когда обнаружилось, что он не может подключиться? Он же был совсем юным.

– Трудно, – лаконично ответила Кай. – Но он – почти единственное, что напоминает мне о семье. Он мне дорог.

В двенадцать Джун днями не выходил из комнаты. В четырнадцать раздобыл где-то взломанные линзы, и попытка подключиться закончилась для него микроинсультом. В пятнадцать он связался с плохой компанией. Кайтен радовалась, что все это позади. Подняв глаза на Виктора, она вдруг почувствовала, что в нем что-то неуловимо переменилось: чуть сильнее выровнялась спина, увереннее стал взгляд.

– Кай… Раз Джун – твоя семья, я буду относиться к нему соответствующе.

Кайтен смущенно посмотрела в свою кружку. Виктор без особых колебаний забегал вперед в своих предположениях об общем будущем. И пусть Кайтен не могла сказать, что ей это не нравится, она решила сменить тему.

– Как проходит расследование того взлома на уровне Кинга?

Виктор неловко кашлянул.

– Прости, Кай, это засекреченные данные.

– Да, конечно. Постоянно забываю, что у вас все строго.

– Лучше ты расскажи, как продвигается твое исследование фрактальных структур в градостроительстве.

Кайтен недоуменно подняла брови.

– Откуда ты?.. – Она запнулась, но тут же удивление сменилось пониманием. – Ты ходил на мои лекции!

– По рекомендации дяди, – с улыбкой кивнул Виктор. – Он архитектор, как и ты. Ты могла о нем слышать: в свое время разрабатывал планировку Галилея…

– Погоди-ка… – Сердце Кайтен ухнуло куда-то вниз. С планировкой уровня Галилея у нее ассоциировалось только одно имя. – Твой дядя – Маркус Нэш?

– Ага.

– Ничего себе. – Она нервно побарабанила ногтями по столешнице.

В памяти промелькнули три лекции, которые она успела прочитать во Дворце Знаний. Не ляпнула ли она какую-то глупость? Достаточно ли доступными для понимания были ее голографические чертежи? Маркус Нэш был светилом отрасли многие годы, и такое совпадение – он дядя Виктора! – правда застало Кай врасплох.

– Я не знала, что Маркус Нэш посещает любительские лекции, – тихо сказала она.

– Ну, твои лекции он любительскими не считает. – Виктор был доволен, что смог ее обрадовать. – Он сказал, что я буду дураком, если не попытаюсь познакомиться с такой умницей. Конечно, это было в шутку, но…

– А тебе-то как мои лекции? – хмыкнула Кай, тщательно скрывая, насколько польщена.

– Честно говоря, порог вхождения в тему фрактальных городов для меня оказался высоковат. Всю лекцию я смотрел на тебя и думал… Кайтен Винг. Кайтен – «небесная кара». Чем руководствовались родители, давая ребенку имя в честь японской торпеды, управляемой камикадзе?

– Им просто понравилось, как это звучит. Никаких подтекстов.

Виктор хохотнул.

– Глобализация – страшная штука. Но мне тоже очень нравится… Кай-тен.

Ее имя из его уст и правда звучало по-особенному. Кай очень старалась не покраснеть. Виктор продолжил:

– Вскоре после той лекции я обнаружил, что мы работаем в одном здании, и не смог ослушаться дядюшку. Что было дальше, ты знаешь.

– Значит, чтобы удовлетворить любопытство по поводу моего имени, ты и решил обсуждать со мной выставки, провожать до дома, знакомиться с моим подопечным и пить чай у меня на кухне? – приподняла брови Кайтен. – Ты мазохист?

Виктор усмехнулся и придвинулся ближе. Кай надеялась, что саркастическая улыбка, застывшая на ее губах, еще не превратилась в смущенную.

– Если это обязательное условие, мой ответ – «да».

Они одновременно потянулись вперед, рискуя опрокинуть дымящиеся кружки, а затем… ничего не произошло.

– Все в порядке? – спросила Кай, отстранившись.

Остекленевший взгляд Виктора говорил о том, что в его дополненности отобразилось что-то важное.

– Черт, – выпалил он, вскакивая. – На уровне Кюри проблемы. Что-то взломали.

Скороговоркой пробормотав что-то вроде «Прости-пожалуйста-я-должен-бежать-спасибо-за-чудесный-вечер-завтра-увидимся», Вик умчался вместе со всеми романтическими надеждами Кай. Заперев дверь, она вернулась на кухню, где от кружек все еще валил пар, а конфеты соблазнительно поблескивали укутанными в фольгу боками.

Зрелище показалось Кай унылым, поэтому она спрятала конфеты в шкаф, вылила чай Вика в раковину и сунула кружку в посудомойку: она терпеть не могла беспорядка. Затем, взяв свою чашку, Кай подошла к окну и нажала вмонтированную в подоконник кнопку. Поднялся навес, который отделял ее квартиру от огромного пространства уровня, названного в честь итальянского химика Авогадро.

«Уровень Кюри – прямо надо мной», – вспомнила Кайтен. Она не волновалась за Виктора – как инженеру службы безопасности, ему грозила разве что бессонная ночь. Ей было не по себе от мысли, что именно могло произойти, каким образом те, кто не согласен с укладом Гармонии, решили выразить свое недовольство сейчас.

Город еще не спал. Из приоткрытых окон других остовов и временных зданий лился приглушенный свет. Кайтен жила почти под самым потолком, и с высоты ей открывалось целое неоновое море нижней части уровня. Воздух остывал, и первые этажи Авогадро уже затопила туманная дымка, но вывески продолжали отчаянно мигать из наступавшей мглы.