Кто боится современного искусства? - Джессика Черази

Даже в наши дни понимание искусства определяется представлением о призванном восхищать мастерстве, редком умении или даре к созданию изысканных и отточенных линий и форм. Больше всего зрителей раздражает в современном искусстве именно отсутствие у художников необходимых профессиональных навыков. Но коль скоро видео, фотография и перформанс стали для музеев нормой, ясно, что ручное мастерство не может больше являться обязательным условием для попадания работы в анналы истории.

Вопрос станет еще интереснее, если мы заменим формулировку «Искусство ли это?» на другую: «При каких условиях нечто может стать искусством?» Когда в 1966 году Карл Андре выставил аккуратный прямоугольник, сложенный из ста двадцати кирпичей на полу выставочного зала, атмосфера галереи и ее авторитет вознесли эти обыденные объекты в ранг искусства. Впрочем, не всё так просто. Если речь идет о попытке изменить традиционное понимание скульптуры, то «Эквивалент VIII» Андре – не просто груда кирпичей. В период, когда эта работа была задумана, ее автор и другие прогрессивные американские скульпторы стремились избавить искусство от задачи что-либо изображать. Объединившись с друзьями-живописцами под общим именем «минималисты», они свели свое творчество к работе с элементарными геометрическими формами и самыми простыми цветами, подчеркнув тем самым значимость самого художественного медиума. Убрав произведение искусства с пьедестала, на котором традиционно выставлялись мраморные и бронзовые скульптуры, и предъявив вместо него нечто столь приземленное, как кирпичи, Андре сознательно противопоставил свое творчество предшествующему искусству.

Хотя обстановка галереи и может способствовать признанию чего-либо искусством, споры всё равно так просто не утихнут. Последует новый вопрос: «Уверен ли я, что это искусство?» Чтобы дать на него ответ, необходимо понять, что каждое произведение искусства – это предложение увидеть нечто не как простую сумму его частей, а как искусство, то есть увидеть это «нечто» в новом свете и оценить его по иным критериям. Художник верит, что его работа – искусство, и сила его веры порой убеждает зрителя в необходимости поиска смысла, каким бы он ни был.

Произведение искусства – это предложение увидеть нечто не как простую сумму его частей, а как искусство, то есть увидеть это «нечто» в новом свете и оценить его по иным критериям.

В конечном счете каждый зритель волен сам решать, когда уместно вспомнить о пресловутом «платье короля». Если отбросить желание поставить под сомнение принадлежность чего-либо к искусству, становится ясно, что увязание в спорах на эту тему приводит к отказу приглядеться к самой работе. Наше восприятие искусства меняется вслед за изменениями наших обстоятельств и самой жизни, и нечто, не замеченное одним поколением, может зазвучать в полный голос для другого. Как бы то ни было, практически для любого работника в сфере современного искусства вопрос «Искусство ли это?» скучен и неинтересен. «Насколько это искусство хорошо?» – вот что важно.

Произведение Пьеро Мандзони представляет собой именно то, что написано на этикетке: дерьмо художника, вес нетто тридцать граммов, в натуральном виде, произведенное и законсервированное в мае 1961 года.

В течение одного месяца Мандзони создал ограниченную серию таких банок в количестве девяноста штук; на каждой в качестве сертификата подлинности стоит подпись автора. Представленные на международном рынке с этикеткой на четырех языках, эти консервы были оценены на вес золота. Сегодня они стоят еще больше: работа Мандзони до сих пор привлекает внимание общественности, порождая бурю эмоций каждый раз, когда крупный музей приобретает себе баночку за шестизначную сумму.

Можете принять это за простую шутку, но шуткой история не ограничивается. Мандзони насмехался над художественным рынком и ожиданиями коллекционеров по отношению к художникам. В том же году он написал: «Коль скоро коллекционеры ждут от художника чего-то интимного, по-настоящему личного – вот им его самое что ни на есть собственное дерьмо». Творческий процесс превратился в телесный – дело за упаковкой, сбытом и ребрендингом продукта естественной физиологической потребности. По мнению Мандзони, произведения искусства подчинены общим механизмам потребления и товаризации. Конечный продукт художника окружен ореолом, традиционно освящающим наивысшие достижения человеческого гения – или элитный товар. Это нечто, по существу подлинное, наделенное неоспоримой уникальностью и обеспечивающее небывалую близость к автору, а значит, несравнимое с обычными низкопробными образцами, произведенными кем-либо из нас с вами.

Вопрос напрашивается сам собой: действительно ли наличествуют в банке, как заявлено на ее этикетке, бесценные отправления? При такой цене никто не захочет идти на риск – открыть банку и проверить, чтобы всё испортить, – поэтому неуверенность зрителя оказывается частью иронии художника. Набита банка дерьмом или пуста – есть ли вообще какая-нибудь разница? Едва ли. Ведь мы платим за иллюзию и тайну. Полстолетия спустя «Дерьмо художника» Мандзони остается небывалым примером едкой и остроумной критики законов художественного рынка и его абсурдности. Всё то же прежнее дерьмо.

Пьеро Мандзони. Дерьмо художника. 1961

От Венеции до Сиднея и от Лондона до Гонконга художники, кураторы, галеристы, журналисты, знаменитости и простые студенты, изучающие искусство, устремляются из мегаполисов в самые удаленные точки мира, чтобы оказаться в гуще событий. Если вы решили всерьез заняться искусством, ваша жизнь наверняка будет строиться вокруг главных арт-ярмарок и биеннале, ставших в последние десятилетия наиболее значимыми событиями в мире современного искусства.

Биеннале – относительно новая форма крупной международной выставки, которая проводится каждые два года. Как правило, за биеннале отвечает приглашенный куратор: он отбирает работы и делает заказы на выполнение новых, а также составляет программу тематических лекций, выступлений, мастер-классов и печатных публикаций.

Биеннале – мощная сила, объединяющая арт-тусовку в одном месте для того, чтобы оценить состояние современного искусства. И хотя со стороны все биеннале выглядят на одно лицо, каждая вырастает из особых историко-культурных обстоятельств. Documenta (1955 – настоящее время) возникла в Касселе как голос послевоенной Германии (она проходит каждые пять лет), биеннале в Кванджу (1995 – настоящее время) стала результатом демократизации Республики Корея, биеннале в Йоханнесбурге (1995, 1997) ознаменовала собой конец апартеида. Эти масштабные мероприятия, поднимающие политические и расовые проблемы, проблемы идентичности, глобализации и постколониализма, изначально были задуманы как пространства социальной критики.

Не меньшее значение имеют арт-ярмарки. Коммерческие галереи, как крупные, так и помельче, стекаются со всего мира, чтобы продемонстрировать свои новые приобретения и фаворитов прежних лет, а коллекционеры устремляются на поиски художников помоложе и покруче со всех концов земли. Как и биеннале, ярмарки завоевали славу крупных международных событий. «Арт-Базель» теперь проводит ярмарки в Майами и Гонконге → см. П, а ярмарка Frieze созывает гостей дважды в год, по разу в Лондоне и Нью-Йорке. Хотя основной целью подобных мероприятий является торговля искусством, здесь также предлагаются туры по труднодоступным частным коллекциям и мастерским художников для особо важных гостей, лекции знаменитых кураторов и других интеллектуалов, а вдобавок ко всему этому – показы временных работ и перформансов, что в сумме делает ярмарки безумно интересными, а их игнорирование абсолютно непростительным. Расписание ярмарок имеет также большое значение для местных учреждений и авторов, которые неизменно стараются подстроить график проведения своих выставок под ярмарочные мероприятия (чтобы добиться максимальной посещаемости).