Королева легионов Афины - Филип Гриффин

— Задолго до вашего рождения, когда я была всего лишь на несколько лет старше, чем вы сейчас, царили сложные времена, когда, казалось, вся Римская империя пришла в упадок. Племена воинственных готов своими набегами приводили страну в ужас и даже угрожали самому Риму. Они вынудили императора Гонория[3] укрыться в крепости Ровенны. Там, вместе с полководцем Стилихоном, он, пожалуй, не столько думал о спасении Рима, сколько плел заговоры против своих недоброжелателей. В это же время на севере, по другую сторону от Альп, племена варваров тоже страдали от междоусобных войн. Целые народы поднимались с обжитых мест и двигались на поиски нового дома и лучшей доли. Многие из них, стремясь к безопасности и плодородным землям, направились в сторону римских территорий, где и без того истощенные воинские силы не могли ни сдержать их, ни оттеснить.

Примерно в это же время — мне тогда было около восемнадцати — многие германские племена, и особенности свевы[4] и бургунды,[5] пересекли оставшиеся без присмотра границы, расположенные в междуречье Рейна и Дуная. Они нападали на северные и западные провинции, особенно на города и земли славной Галлии. Оставшаяся без солдат совершенно беззащитной, для захватчиков Галлия представляла собой лакомый кусок.

В Британии тоже было небезопасно. Примерно в это время здесь стали высаживаться саксы, к тому же набеги ирландцев и пиктов[6] представляли собой постоянную угрозу. В это неспокойное время наши мужчины должны были покинуть нас и отправиться на границы, чтобы охранять наши земли от вражеских набегов, а еще лучше, отогнать варваров подальше в южные провинции. А когда в Британии не осталось боеспособных мужчин, люди почувствовали себя беззащитными.

И тут до нас, находившихся до этого в блаженном неведении, донеслась весть о новом враге. Ужас катился волной перед ним, а он уже шел к нам из далеких восточных земель. Это было самое жестокое из известных воинствующих племен, самый страшный враг, самая неотвратимая угроза, и имя ему было — гунны.[7]

Бриттола вскрикнула, услышав это слово. Дети уже давно замерли от страха, сидя на кровати, и напряженно смотрели на Кордулу. Она улыбнулась и протянула им руки. Детям не понадобилось повторного приглашения, и они нырнули под защиту материнских объятий.

— Тише, тише, — заговорила она успокаивающе. — Здесь нет никаких гуннов. Во всей Британии сейчас нет гуннов. Не бойтесь, здесь вам ничего не грозит.

— А Урсула? — приглушенный голос сына звучал откуда-то из-под рукава.

— Да, мама, а тетушка Урсула? — Лицо Бриттолы появилось из-под одеяла, которое она обвила вокруг себя. — Когда начнется история про нее?

Кордула посмотрела на выражение лица девочки и, не удержавшись, рассмеялась. Дети засмеялись вместе с ней, тут же забыв о холодных тисках страха, только что сжимавших их сердца.

— Когда начнется история про тетушку Урсулу? Вот уж действительно хороший вопрос. Гм, что ж, посмотрим. Пожалуй, я расскажу вам ее так, как она сама рассказывала ее мне долгими осенними вечерами, пока мы ждали новостей об этом чудовище, Мундзуке.[8]

«Должно быть, она знала, что однажды эту историю придется пересказывать, и рассказчиком буду я».

Дети, почувствовав, что все это было только присказкой и сейчас начнется настоящая история, завозились, стараясь устроиться поудобнее. Бриттола нырнула под руку матери, а ее брат лег набок, подперев голову рукой.

— На самом деле все началось одним жарким майским днем, в Коринии…[9]

«Шаг, шаг, шаг», — бесконечный ритм шагающих ног. Солдаты шли по городу мимо дворца, и их шаг был так тяжел, что маленькие культовые статуэтки, изображавшие ларов,[10] дрожали и покачивались в своем уголке на женской половине. Одна из самых старых фигур домашнего божества наклонилась и неуклюже привалилась к краю святилища. Топот ног марширующих, резкие звуки рога, пронзительный зов труб, рокот барабанов и рев толпы вынуждал молодых женщин кричать изо всех сил, чтобы расслышать друг друга.

Марта и Саула, которые были ближе всех к балкону, прикладывали ладони к уху друг друга и орали во все легкие. Они пытались разглядеть, что происходит на улице, и в то же время боялись быть замеченными взрослыми, которые там находились. Стройные и гибкие, с прямыми длинными волосами, сестры походили на двух длинношеих лебедей, выглядывающих из-за тростника.

Темные локоны Кордулы были убраны в длинный, по пояс, хвост. Она в одиночестве стояла у другой стороны окна. Она знала, что не сможет первой увидеть самое главное событие парада — выход военачальников, но зато ей была хорошо видна Лондонская дорога, которая перед входом в ворота образовывала небольшой подъем. Так она первой заметит своего драгоценного Моргана на черном жеребце по кличке Гермес.

Слуги хлопотали над приготовлением Великого пира, устраиваемого в честь возвращения военачальников. Кто-то выбирал скатерти и украшения для праздничных столов, другие бегали на кухню, передавая важные указания от своих хозяек. Воспользовавшись перерывом в приготовлениях, Урсула со всей тщательностью занималась выбором вечернего наряда в дальнем углу комнаты. Она сидела возле огромного дубового сундука спиной к окну и перебирала свои платья и тоги. Олеандра, старшая служанка, уже причесала белокурые волосы своей хозяйки, взбив их пушистым облаком, напоминавшим бороду старого жреца-предсказателя.

Бриттола мялась в нерешительности возле Урсулы. Ей отчаянно хотелось принять участие в событиях, но в то же время она старалась никому не мешать. Ее густые черные вьющиеся волосы, уже заплетенные в две косы и уложенные вокруг ушей, подчеркивали миловидность юного личика. Яркие светло-карие, чуть отливающие зеленым глаза девушки блестели от возбуждения.