Рыцарь черной розы - Джеймс Лаудер

Из– за угла снова появился кендер. Он даже осмелился пробежать по улочке несколько шагов, быстро перебирая коротенькими ножками в голубых леггинсах.

– Танис! – донесся его голосок. – Ты не можешь сражаться против Сота без браслета!

Браслет? Что за браслет? Некоторое время Сот обдумывал слова босоногого, но решил, что кендер имеет в виду какую-нибудь магическую безделушку, которая могла помочь эльфу-полукровке в битве с бессмертными порождениями Тьмы.

– Мошенник! – злобно прошипел Сот. – Ни один настоящий рыцарь не станет прибегать к магии, защищая свою честь.

Рыцарь Смерти был уже достаточно близко, чтобы рассмотреть на доспехах Таниса Полуэльфа знаки рыцаря Ордена Алой Розы Без Изъяна. Один из всадников указал на Сота и окликнул своего командира по имени. Танис повернулся, и лорд Сот увидел испуганную гримасу на его бородатом узком лице. Взгляд его встретился с пылающим взором Рыцаря Смерти, и загорелое лицо эльфа-полукровки побледнело от страха. Сот осадил своего скакуна и медленно спешился.

– Беги! – прокричал Танис, глядя на Сота.

За спиной Рыцаря Смерти он видел его восставших из мертвых воинов, видел баньши и разбитые главные ворота крепостной стены.

– Беги! Спасайся! – снова произнес он, делая несколько шагов назад к бронзоному дракону, скорчившемуся на мостовой. – Здесь ты ничем не сможешь помочь!

Лорд Сот вытащил меч и сделал шаг навстречу своему противнику.

В это мгновение прямо перед Танисом приземлился синий дракон Цитадели. Недолго думая Полуэльф ударил его рукоятью меча, пнул в чешуйчатое брюхо ногой и перескочил через его сложенные на спине крылья.

– Кендер! – приказал он бронзовому Фэрфлашу. – Спаси кендера!

Бронзовый дракон немедленно взмыл в воздух, а Танис с непринужденной эльфичьей грацией, унаследованной им от матери, последовал за ним по земле быстрой рысью, которой не мешали даже тяжелые доспехи. Остальные рыцари тоже рассыпались, скрывшись в прилегающих улицах.

Отвращение превозмогло в Соте тупое самодовольство, которое он испытал при виде обратившегося в бегство противника. Бессмертный рыцарь и спешился, то для того, чтобы сойтись с Танисом в честном поединке, в полном соответствии с Мерилом, ибо этот Кодекс Чести рыцарей Соламнии считал не правильным сражаться верхом против пешего рыцаря. Не то чтобы Сот по-прежнему почитал Мерило, однако он следовал ему где возможно, доказывая этим, что благородные рыцари Соламнии не заслуживают к себе уважения лишь своими твердыми принципами.

Трусливое бегство Таниса удивило даже падшего. Он ожидал, что полукровка все же преодолеет свой страх и станет биться с ним или хотя бы попытается перенести их поединок ближе к центру города. С удивлением его могло соперничать лишь отвращение, которое он питал к рыцарю, украсившему себя изображением Алой Розы и все же позорно бежавшим от поединка один на один. Некогда доспехи, украшенные символами Ордена, символизировали собою все, что было дорого лорду Соту, и даже теперь он не мог спокойно смотреть, как кто-то пятнает их трусостью. Бегство Таниса напомнило ему и о том, как в погоне за призраками доблести и чести он потерял свою собственную жизнь. И хотя Орден никогда не состоял из чистых сердцем и помыслами святых, прегрешения и падения рыцарей никогда не услаждали мертвого сердца Сота.

Расчистив улицу от защитников, рыцари-скелеты полукружьем собрались около своего господина. Проводив взглядом исчезающего за углом Таниса и бронзового дракона, тающего в небе, Сот обернулся к своим воинам. Далеко впереди на длинной прямой улице несколько плохо вооруженных ремесленников и торговцев громоздили баррикаду, надеясь воспрепятствовать движению темного воинства. В руках их Рыцарь Смерти разглядел зазубренные старые мечи, выкопанные в кузнях среди предназначенного в переплавку лома или "питые с их почетных мест над домашними очагами. Опрокинутыми бочками и столами хотели они задержать воинов Сота.

– Они загораживают нам путь к Башне, – прогремел Сот. – Сокрушить!

Рыцари-скелеты натянули поводья своих мрачных скакунов и помчались к баррикаде. При их приближении некоторые горожане не выдержали и бежали, но оставшиеся сражались упорно и отважно. Поначалу могло показаться, что им удастся сдержать напор неживых всадников, но тут на подмогу скелетам подоспела одна из баньши. Ее костяная колесница прогремела по булыжной мостовой, а пронзительные крики духа, размахивающего ледяным мечом, способны были напугать и закаленных в боях воинов. По пути баньши ударяла мечом по стволам столетних деревьев, выстроившихся вдоль улицы, чья листва круглый год цветом своим напоминала светлое золотое кружево. При каждом ударе листья чудесных деревьев чернели и осыпались, а само дерево умирало.

– Вверх! – прокричала баньши запряженному в колесницу виверну. – Через баррикаду!

Захлопав крыльями, виверн взмыл в воздух. Приближаясь к защитникам баррикады, летучая ящерица оскалила свои желтые клыки и забила скорпионьим шипастым хвостом. С пронзительным шипением она схватила с вершины баррикады одного из защитников, пронзив его острыми когтями на задних лапах. Баньши в колеснице рассекла своим ледяным мечом еще одного человека, и, прежде чем половинки разрубленного пополам тела успели упасть на мостовую, остальные ударились в беспорядочное бегство. Оставшиеся защитники были быстро сметены скелетами, и по мостовой потекла горячая кровь.

Лорд Сот, не только не удостоив похвалы своих слуг, но даже не посмотрев в их сторону, вскочил в седло и проехал дальше по улице сквозь пролом, который проделали рыцари в баррикаде. Большинство из них были заняты преследованием бегущих палантасцев, остальные бродили меж телами павших, рубя головы раненым. Баньши стояла в колеснице, ожидая, пока насытится ее виверн, торопливо отрывающий своими клыками огромные куски от 1Ч!ла толстого торговца. Баньши, конечно, могла повелевать полуразумным драконом, однако даже она не решалась прервать его заслуженную кровавую трапезу.

«Предки этих самых людей стояли на этих самых улицах и забрасывали меня гнилыми овощами много лет назад, когда меня с позором везли в узилище, – вспомнил Сот, проезжая мимо обезглавленных трупов. – Я сдержал свою клятву. Я заставил их заплатить за мой позор».

И все же он не чувствовал никакой радости. Как и многие другие эмоции, радость была недоступна проклятому рыцарю. Гнев, ненависть, зависть – эти и многие другие разрушительные инстинкты все еще могли заставить воспылать его небьющееся сердце. Он мог разрушать, но не чувствовал при этом ничего, кроме тупого, бесцветного и бесполезного, как остывшая зола, удовлетворения. Как не в силах была утолить жажду соленая морская вода, так не могло это жалкое удовольствие скрасить монотонное существование его бесконечной послежизни.

Бессильная неудовлетворенность собой и своими делами – вот каково было настроение Сота, когда он ехал через поверженный Палантас. Повсюду на улицах города чешуйчатые воины армии Ут Матар преследовали и терзали податливую плоть немногочисленных защитников, выволакивая их из домов, из-под перевернутых телег и из дренажных труб, проложенных под мостовыми. Кровь была повсюду – на белых фасадах домов, на прилавках развороченных магазинов, на камнях вдоль улицы, ведущей к центральному району, где и стояла Башня Высшего Знания. Зловещие вопли темных драконов, сражающихся с воинами, оседлавшими бронзовых ящеров, разносились по всему городу. Кровь раненых драконов лилась на землю словно дождь, собираясь в лужицы на мостовой, и лужицы эти с шипением испарялись, когда в них ступало горячее копыто черного жеребца Сота.