Очень плохой босс - Рита Навьер

В общем, коллектив наш последние две недели гудел как растревоженный улей.

Пожалуй, про меня вот только не шептались. Кому я интересна? Пикантных тайн у меня нет, да и вообще никаких тайн. После непростого развода я на работе буквально живу и ничем, кроме этой самой работы, не интересуюсь. Никаких романов, никаких связей, ничего, что так волнует общественность.

Единственный мой грешок за все восемь лет трудового стажа — это недавняя отлучка во время рабочего дня. Пришлось соврать директору, что еду на переговоры, тогда как на самом деле я отправилась в диагностический центр.

А что поделать, если мой врач выписал кучу анализов, а сдать их можно только до обеда? Не говорить же директору о том, что у меня по-женски кое-какие неприятности, поэтому мне кое-куда надо… Павел Сергеевич хоть и в годах, но всё же мужчина.

Кроме того, никто не любит больных, не считая фармацевтов. А уж работодатели — так тем более. Ничего ответственного больным не поручат, а я, честно говоря, тоже мечтала о повышении. Не просто мечтала — я заслужила это повышение.

Ведь если не считать эту мою маленькую ложь, я отличный работник.

Ответственность и добросовестность возведены у меня в высшую степень. Меня не пугают сложности, авралы и запредельная нагрузка.

Находчивость? Да сколько угодно! Со скандальными клиентами без неё ведь никак.

Стрессоустойчивость? О, благодаря опять же нашим клиентам я нарастила такую броню, что вывести меня из себя практически нереально.

Неконфликтность? Это вообще мой конёк. Я даже со Славиком и Эллочкой умудряюсь поддерживать холодный и вежливый нейтралитет. Хотя, конечно, глубоко в душе до сих пор испытываю лютую неприязнь к обоим.

В общем, директор, выбрав меня на эту должность, не ошибся.

И ещё один маленький и приятный нюанс — было так забавно наблюдать за Эллочкой в тот момент, когда директор сообщил о своём решении. Лицо бывшей подруги прямо перекосило. Испугалась, наверное, что теперь, став её руководителем, я отыграюсь на ней за всё…

Она даже не досидела до конца планёрки.

— Простите, Павел Сергеевич, — голос её дрожал. — Мне что-то нехорошо стало. Можно, выйти?

Директор пожал плечами:

— Ну, мы уже почти закончили, но если совсем невмоготу — идите.

Эллочка пулей вылетела из кабинета директора. Почти сразу Павел Сергеевич отпустил и остальных.

— Такое важное назначение надо отметить, — подмигнул мне Торунов, начальник финансового отдела.

— Ну, приказа ведь пока нет, — отвертелась я и выскочила из приёмной.

Нет, я, конечно, очень обрадовалась. Не каждый день заветные мечты сбываются. Но было одно обстоятельство… Оно меня очень тревожило и уже не первый день. Назойливо свербело и здорово омрачало радость…

Последнее время со мной творилось что-то неладное. А началось всё несколько месяцев назад. Ни с того ни с сего вдруг сбился цикл. Не перестроился, а стал гулять, как ему вздумается! Это так неудобно…

Но тогда я ещё не сильно встревожилась. Ну а потом накатило: что-нибудь немного поделаю — и устаю, будто поле бескрайнее перепахала. Поднимусь на третий этаж — и уже одышка, в груди давит и темнеет в глазах.

С маникюром вообще беда — на ногти без слёз не взглянешь. Даже волосы, что всегда были моей гордостью, стали тусклые и слабые. А недавно появились какие-то блуждающие боли. То там кольнёт, то здесь заноет. И плакать всё время хочется, я держусь, но перепады настроения у меня, как у шизоида.

Но больше всего меня выматывает бессонница.

Я обошла разных врачей, сдала уйму анализов, каких только можно. Записалась в тренажёрный зал, пропила витамины и ещё какие-то пилюли, позволяла тыкать себя длиннющими иголками и жестоко мять шею, прошла курс… ой, не выговорю…

В общем, потрачено много сил, времени и денег, а воз и ныне там. То есть мой организм продолжает меня удручать. А мне ведь всего двадцать девять!

После работы я поехала к очередному доктору. Мне его сосватала Лёлька — после предательства Эллочки она единственная моя подруга.

— Он — гений! — утверждала Лёлька. — Местный доктор Хаус. Серьёзно! Помнишь, я той весной долго-долго кашляла? Никто не мог определить, почему. А он смог! Он потрясающий диагност, хотя манеры у него немного… странные.

Терять мне нечего, а надежда ещё тлеет, хоть и слабая. Так что записалась я и к нему.

На Грегори Хауса Лёлькин гений был абсолютно не похож, скорее, на тяжелоатлета, нацепившего белый халат. Но надо отдать должное — всю кипу моих анализов, выписок, снимков он изучил очень тщательно. Я даже заскучала в ожидании. А потом, когда я уже начала потихоньку зевать, поднял на меня глаза, маленькие, чёрные, цепкие, и спросил в лоб:

— Когда у вас был последний коитус?

Я в ту же секунду взбодрилась и вытаращилась на него недоумённо. Дважды открыла и закрыла рот, не издав ни звука. Может, мне послышалось?

— Э… что?

— Ну, коитус, соитие, половой акт… Сексом когда последний раз занимались?

Я сморгнула. Нет, я бы поняла такие вопросы от гинеколога, но… Подумать он мне не дал, стал напористо развивать тему:

— Партнёр постоянный у вас есть?

Я покачала головой.

— Ясно. Так когда был последний секс?

— Ну… — краснея, залепетала я. — Давно.

— Насколько давно? — не унимался он.

Да чёрт возьми, какое ему дело?

— Где-то шесть лет назад, — сказала я холодно и строго, хотя щёки мои полыхали огнём.

Он нахмурился.

— Ваше воздержание с чем-то связано?

— В смысле? — От удивления я всегда туплю.

— Ну мало ли… травма там какая-нибудь, например, или что ещё. Ну что-то же заставило вас, молодую, здоровую, привлекательную женщину, отказаться от секса…

— Нет, ничто не заставило. Просто… после развода с мужем я решила больше не заводить отношений. Никаких. Да мне и некогда. Я очень много работаю… Не до того… Послушайте, зачем все эти вопросы? При чём тут моя… интимная жизнь?

— Ваша интимная жизнь, — пробормотал он, снова листая мои бумаги с обследованиями, — точнее, её отсутствие — очень даже при чём.

— Как это понять? — растерялась я.

— Элементарно. Говоря примитивным языком: физиология требует своё. Ведь объективно — никаких патологий у вас не выявлено. Налицо — невроз. А уже на его фоне появилась вся остальная соматика.

Он ещё добрую четверть часа втолковывал мне, чем чревато длительное воздержание. А я сидела и думала, что выдам Лёльке по первое число за такого чудо-доктора.