Профессиональное убийство. Не входи в эту дверь! - Энтони Гилберт

Я подошел к ящикам и неожиданно с удивлением увидел знакомую пару браслетов.

– Вот оригиналы тех запястий с Рочестер-роу, – сказал я Фэнни.

– Конечно, они у Сэмми! – воскликнула она. – Знаешь, там были очень хорошие копии.

– Они ввели меня в заблуждение, – признался я. – Завидую уверенности знатоков. Думаю, Рубинштейн никогда не ошибается.

Бесцеремонная Фэнни крикнула:

– Сэмми, Саймон хочет знать, ошибаешься ли ты когда-нибудь?

– Если сможешь показать мне хоть одну подделку в моей коллекции, – заявил Рубинштейн, – даю тебе тысячу фунтов.

Грэм вскинул голову.

– Как ты искушаешь богов, мой дорогой Рубин-штейн, – усмехнулся он.

Тот уже застыдился своего предложения. Повинен в этой внезапной вспышке был восточный темперамент, которому он, как правило, не давал воли.

– Я не боюсь завершить этот день более бедным, чем начал, – произнес он.

Фэнни взяла меня за локоть.

– Смотри, – прошептала она, и ее взгляд стал настороженным, – Грэм ходит, будто роющаяся в мусорном ящике собака, в тщетной надежде выиграть эту тысячу фунтов.

И действительно, Грэм, слегка раскрасневшийся, что придавало его лицу сходство с раскрашенным пергаментом, склонялся над каждым ящиком, над каждым одеянием в безумной надежде отыскать какой-нибудь изъян.

Появляются кровожадные мысли.

Лал устала и села в кресло возле двери, наблюдая, как Брайди устанавливает свой аппарат. Роуз Пейджет, знавшая о китайском искусстве примерно столько же, сколько о методах Брайди, стояла возле него. Красота и таинственность окружающего, халаты и оружие, носимые на церемониях тысячелетней давности, значили для нее не больше, чем маскарадные костюмы в магазине Селфриджа. Роуз не сводила взгляда с Брайди, и я увидел в глазах Лал странное выражение, словно она тоже находила гораздо больше ценности в живых людях, чем в старинных, вызывающих благоговение вещах.

Она поймала мой взгляд, когда Фэнни пошла посмотреть, чем занят Брайди.

– Я замерзла, – пожаловалась она. – Нам не нужно оставаться здесь. Чай, наверное, готов.

Она открыла дверь галереи, и я вышел следом за ней. Остальные даже не взглянули в нашу сторону. Грэм все пытался заработать тысячу фунтов. Фэнни и Роуз наблюдали за Брайди. Паркинсон внизу занимался повседневными секретарскими делами. Чуть поколебавшись, я закрыл дверь, и мы с Лал стали спускаться по лестнице.

Она не скрывала своего настроения. Просто кипела от злости.

– Ну и мерзавка! – воскликнула Лал. – Это отвратительно. Он, конечно же, нужен ей. Роуз Пейджет для нее ничто.

– Брайди тоже, – заметил я.

Лал стремительно повернулась и схватила меня за руку.

– Ты прав, Саймон. Совершенно прав. Она хочет поймать в свои сети Сэмми, всегда хотела. Как же, будет Фэнни постоянно интересоваться небогатым человеком! Кроме того, Брайди честен, а для нее это слово ненавистно. Она будет торчать наверху, провоцировать Сэмми говорить о своих сокровищах, пока все не уйдут, и они останутся вдвоем. Этой молодой особе нужно действовать очень поспешно. Знает, что когда мы вернемся в Лондон, она не сможет встретиться с Сэмми под его крышей.

Я понимал: доводы, уговоры, смех сейчас бессильны. Нужно ждать, когда Лал успокоится. Я попытался завести легкую беседу, когда мы вошли в большой холл, где никакое освещение не могло рассеять атмосферу подавленности. Там было множество углов, где люди могли бы прятаться, и массивная красивая антикварная мебель заслоняла свисающие с потолка люстры.

Стараясь отвлечь Лал от мужа и Фэнни, я заговорил о стоявшей у стены старой монашеской скамье с высокой спинкой. Она была сильно опалена огнем и исцарапана, но резьба на ней была превосходной.

– Старые монастыри существовали не напрасно! – воскликнул я. – Они представляли собой кладезь мастерства и образовательные центры. Ты видела когда-нибудь что-либо более красивое, чем эта панель?

– Да не пытайся ты копировать Сэмми, – раздраженно поморщилась Лал. – Это просто старая скамья. Она не становится ценнее из-за того, что на ней когда-то сидели паршивые монахи. Сэмми считает ее антиквариатом и возмущается, что я не понимаю этого. Вот чем Фэнни восхищает его. Она всегда знает, что сказать ему о вещах, которые он покупает. Дело в том, – она оглядела величественные пропорции холла, которые, вполне естественно, принижали людей, сидевших у камина, – что, выходя замуж, я не собиралась обставлять свой дом подержанными вещами из магазина.

Я засмеялся; удержаться было свыше моих сил. Лал постоянно употребляла это принижающее выражение о месте, куда американцы мчались, едва сойдя с судна, в надежде приобрести антикварную вещь, которая без всякого ярлыка была подлинной.

– Ну а чем еще это может быть? – усмехнулась Лал. – Да, Бенсон, мы будем пить чай. Остальные, наблюдая за этим молодым человеком, говорят ерунду. Они выбьют его из колеи.

– Сомневаюсь, что кто-нибудь способен это сделать, – сухо заметил я.

– Тогда сделают еще более тщеславным. Все они просто невыносимые.

К счастью, появился Паркинсон, и Лал сразу же обратилась к нему:

– Руперт, позови всех вниз. Они разгуливают по галерее, будто это один из тех храмов, где сорок раз пробормочешь молитву и избавишь себя от сорока лет чистилища. Сэмми помешан на этом.

– Сейчас позову, – кивнул Паркинсон, державший в руках бумаги. – Только положу письма на подпись мистеру Рубинштейну.

Он вошел в библиотеку, а Лал вновь принялась обсуждать Фэнни:

– Она здесь лишь для того, чтобы шпионить. Знаешь, я не удивлюсь, если в Скотленд-Ярде есть отпечатки ее пальцев.

– Ты могла бы признать за ней кое-какой ум, – произнес я, и Лал, к моему удивлению, побледнела.

– Ты имеешь в виду, она слишком умна, чтобы попасться?

– Попадаются только неловкие, – напомнил я.

Внезапно мне представилась Фэнни, прячущая в рукав брошки с бриллиантами, кладущая в карман булавки для галстука, видя в этом рискованную, щекочущую нервы игру. Точно так же она поставила бы все до последнего пенни и даже себя на один бросок при игре в кости. Но я не мог вообразить себе Фэнни действующей так неумело, что ее уведут в подвал и станут допрашивать как подозреваемую.

Разговор наш прервало появление Роуз Пейджет, Брайди и Грэма.

– Прошу прощения, – улыбнулась Роуз. – Это было очень невежливо, но я забыла о времени… Поразилась, когда мистер Паркинсон сообщил, который час. Мы с таким интересом смотрели, чем занимается Норман.

Брайди нахмурился.

– Я не совсем удовлетворен. Мне хотелось бы сделать еще один снимок.

Он взял бутерброд и съел его, похоже, не поняв, что это такое.