Время вспомнить все - Андрей Воронин

Четверо омоновцев в серой камуфляжной форме, размахивая дубинками, влетели в зал.

– Там! Там! – кричали девчонки, расступаясь и показывая на стоящих спина к спине Витька и Андрея.

Несмотря на наводку, досталось и девчонкам, били без разбору.

– Всем лечь! Лицом вниз! – закричал омоновец.

Но встретившись взглядом с Андреем Сизовым, понял, что дубинка не поможет, дубинка в такой ситуации не оружие. Но, тем не менее, он решил отличиться. Сделал ложный выпад, качнулся вправо, затем влево.

Витек с присвистом произнес:

– Прикрой спину, Андрюха! – и, схватив за дубинку, дернул омоновца на себя, сбил его с ног короткой подсечкой, а затем двумя ногами прыгнул ему на грудь.

Андрей Сизов увидел, что в руке другого омоновца появился электрошоке?.

– Ты меня током, урод? Да ты крови не нюхал! Вы тут, суки, пока мы там… – и нога Андрея, описав дугу, каблуком припечаталась к челюсти омоновца, и тот, описав дугу, улетел в толпу.

– Лежать! Стрелять буду! – от дверей крикнул омоновец с автоматом в руках.

– Стреляй, козел! – Витек подхватил милиционера, лежащего на полу, и, прикрывшись им, как щитом, ринулся вперед.

Андрей с дубинкой в руке шел за ним, оглядываясь по сторонам, не давая никому приблизиться к его другу.

– Стой, стрелять буду! – два одиночных выстрела прошли поверх голов.

– Ах ты, сука! – крикнул Витек, бросая омоновца на стрелявшего.

Тело, пролетев метра три, сбило стрелявшего с ног, а Витек, уже схватив автомат за ствол и завладев оружием, прикладом ударил поднявшего голову омоновца, а Андрей ребром ладони долбанул стрелявшего, надолго вырубив его. Они бежали вдвоем по длинному коридору, бежали, прижимаясь к стене, когда впереди возник офицер милиции с пистолетом в руке и громко крикнул:

– Лежать! Стреляю!

Витек, даже не задумываясь, чисто машинально, как делал это на войне, нажал на спуск, скосив милиционера короткой очередью. Была бы граната, бросил бы и ее.

– На хера! – закричал Андрей.

– Если бы не я, он бы нас, – изрек нехитрую истину, не раз спасавшую ему жизнь в боевых условиях, Витек. – Быстрее, уходим!

Стрельба, запах пороха, кровь, драка, рукопашный бой словно бы отбросили парней на время назад и сейчас они находились уже не на гражданке, а где-то в вымышленном мире, куда их забросило Главное разведывательное управление, и выполняли непонятно какое офигенно нужное правительству России задание.

Они и в горах особо не задумывались, зачем стреляли, в кого, просто стреляли, чтобы не застрелили их, двигались из точки "А" в точку "Б" с единственной мыслью – выжить.

Когда они выскочили на улицу, тогда и случилось самое страшное. За ними бросился вдогонку омоновец, уже понявший, что его командира застрелили. Каверин и Сизов замешкались на крыльце, решая, куда броситься бежать, рванули во дворы. Омоновец же, выскочивший и оказавшийся под начищенным колоколом, вскинул автомат и выстрелил, как он думал, по ногам убегавших, пытаясь этим их остановить. Андрей вскрикнул, схватившись за плечо, он стоял, покачиваясь, еще не понимая, что ранен.

– Стоять! Бросай оружие, стреляю! – крикнул омоновец, понимая, что одного из парней он достал.

– Ах ты, сука!

Вместе со словами вылетела очередь, омоновец рухнул на тротуар.

– Вот теперь ..здец, – сказал Витек, держа автомат в левой руке и подхватывая шатающегося Андрюху.

«Раненого выносят с поля боя», – возникла мысль в голове пьяного спецназовца.

Краем глаза он увидел микроавтобус «форд-транзит» притормозивший у пешеходного перехода на светофоре. Он понял, это единственный шанс уйти отсюда.

Наставив ствол автомата на водителя, Витек крикнул Андрею:

– Садись, мать твою!

Тот вскочил в салон. Витек, обежав машину, рванул на себя дверцу, схватил водителя за плечо и выбросил на асфальт. Тот на четвереньках пополз к осевой, что-то выкрикивая.

– Заткнись, козел!

Микроавтобус рванул с места. И только сейчас Виктор Каверин, глянув в зеркальце заднего вида, увидел детские лица. В салоне, вжавшись в сиденья, сидели школьники – восемь человек.

– Во бля, не повезло!

Но тут же понял, как раз, наоборот, повезло, по автобусу с детьми стрелять не станут. «Форд» помчался по осевой полосе. Витек гнал машину, вдавив сигнал ладонью левой руки, автомат лежал на коленях. В уме он прикидывал, сколько патронов осталось в рожке.

– Как ты там, брат? – крикнул он, обращаясь к Андрюхе.

– Зацепили меня.

– Сильно?

– Терпимо. Кость вроде цела.

– Погоди, погоди, перевяжу, только приедем. Нам бы к гаражу прорваться, а там нас хрен возьмут. Там у меня оружие, взрывчатка…

Андрей только тихо матерился. Его левая рука онемела, кровь капала на пол. Перепуганные дети молчали, вжавшись в сиденья, но в то же время их начинал разбирать интерес. День кончался, они спокойно ехали из школы, микроавтобус развозил их по домам, а тут такое…

Будет что рассказать. Двое террористов захватили их как заложников. Кто эти двое, что с ними произошло, школьники не понимали, но интерес их разбирал, правда, они еще не решались задавать вопросы.

* * *

Капитан Илларион Забродов, инструктор ГРУ, уже мысленно вычеркивал прожитый день из своей жизни.

Он сидел на траве, смотрел на зубчатый край леса, который уже был еле различимым в сумерках. Тело сковывала усталость. С самого утра Забродов тренировал группу на полигоне. Испытания прошли двадцать восемь из тридцати бойцов.

Забродов был доволен собой. Он сам отобрал ребят в группу, которую готовил уже полгода. Предыдущую ему так и не дали подготовить до самого конца, кто-то распорядился, и ребят бросили в Чечню. Не помогло и то, что Забродов возражал против этого, пытаясь доказать, что нужен еще месяц или два для психологической подготовки. Мало уметь стрелять, бегать, прятаться, убивать и самому спасаться. Нужно понять, что служба в спецназе ГРУ не увлекательная игра, а жизнь. Одно дело, когда все происходит на полигоне, на огороженной территории, и совсем другое, когда то же самое происходит в селении, в котором совсем недавно спокойно протекала мирная жизнь.

Как ни пытался Забродов доказать свою правоту, ему это не удалось. Вроде бы с ним соглашались, что подготовка не закончена, но тут же глаза начальства становились стеклянными, когда разговор заходил о не поддающихся формулировке понятиях – о восстановлении конституционной законности, о высших государственных интересах. Тут уж Забродов был бессилен, как-никак, его звание – лишь капитан, а говорить ему приходилось с полковниками, с генералами, которым приказы пришли сверху.