Молитвы о воле. Записки из сирийской тюрьмы - Катерина Шмидтке
Шрифт:
Интервал:
Я поняла, к чему он клонит, но решила уточнить:
— Так плакать или остаться?
— Ты пойдешь ко мне в комнату, чтобы провести там ночь? — наконец-то прямо спросил он.
«Наглец! Пристает ко мне при исполнении обязанностей!» — подумала я и напомнила ему о беременной жене, добавив, что в моем отказе нет ничего личного. Говорила я медленно и не горячась, но он все никак не мог понять, почему я ему отказываю. Я была с ним очень вежлива, но этого оказалось недостаточно.
В конце концов я просто сказала:
— Нет, я с тобой не пойду.
Он изменился в лице и презрительно хмыкнул.
Я пожелала ему спокойной ночи и пошла в номер. Кристина уже лежала в своей постели и дрожала от холода. Мне пришлось спуститься вниз, чтобы попросить пару одеял. В холле стоял насупившийся Рабиа, окруженный какими-то мужчинами. Мне показалось, что народу было очень много, человек двадцать. Все они внимательно слушали нашего охранника. Увидев меня, все замолчали и повернулись в мою сторону.
Какой-то незнакомый мужчина сделал шаг по направлению ко мне и прямо спросил:
— Разве женщины в России не влюбляются в мужчин?
Я сказала, что, конечно, влюбляются.
— Тогда почему же ты отказала?
Я оторопела и не знала, что ответить. По всему выходило, что Рабиа жаловался на меня этим людям, а те его утешали. Тут в холл вошла я, и они решили попытаться меня переубедить. Я не могла поверить, что нахожусь в мусульманском обществе. Даже в светской России такая ситуация была бы невозможна. Если женщина сказала тебе нет, значит — нет. Просто нет. Иди ищи другую, напейся или просто переночуй в одной кровати со своей женой, но это просто не твое дело.
Сейчас я думаю, что причина нашего недопонимания с Рабиа была в невысоком мнении о русских женщинах на Ближнем Востоке. Рабиа никогда не выезжал за пределы страны. Вся его жизнь — работа в том отеле, в котором русские женщины — либо жены клиентов отеля, либо проститутки. Жен защищают мужья, ну а проститутки всегда безотказны.
Я пыталась сообразить, как выйти из сложившейся ситуации. Будь там Кристина, то все было бы проще. Она бы прочитала каждому проповедь про всемогущую любовь Иисуса Христа, дала каждому Евангелие и отправила всех спать.
Я сказала, что считаю грехом заниматься любовью с мужчиной до свадьбы. Но они как будто меня не услышали.
— Разве он плох? — говорили они. — Разве он тебе не нравится?
Под шквалом вопросов я попятилась к стенке, с ужасом обнаружив, что среди толпы не было ни одного, кто хотя бы взглянул на меня одобрительно.
— Разве в России нет любви? — продолжали они.
— В России есть любовь! — вылез откуда-то сзади Рабиа. — Это в ее сердце нет любви!
И он осуждающе ткнул в мою сторону указательным пальцем.
Второй раз за день меня обвинили в том, что в моем сердце нет любви. От обиды я покраснела.
— Твое сердце холодно как лед! — сказал кто-то из них.
— Да к ней опасно прикасаться — можно оледенеть! — крикнул кто-то еще.
Тут я начала злиться.
— Это харам! — сказала я всем им в ответ.
Наступило молчание. Я уж было собралась идти в комнату, но Рабиа вышел вперед.
— Я тебе отомщу. Ты еще узнаешь, что такое настоящая месть! — сказал он.
Слово «месть» на арабском было мне незнакомо. Поэтому я спросила, что оно значит.
— Оно значит, что завтра ты не будешь ночевать в этой гостинице, — злорадно произнес он.
— Завтра вы нас отпустите? — с надеждой спросила я.
Он отрицательно покачал головой.
— Тогда где же мы будем жить? — спросила я.
— В другом отеле, в пятизвездочном, — хмуро ответил он и следующим утром отвез нас в тюрьму.
Часть вторая. В тюрьме полицейского участка Алеппо
День второй
Даже не знаю, какое сегодня число. Сегодня — второй день пребывания в тюрьме.
Я и не знала, что такая слабая. Вчера я весь день проплакала и только сегодня смогла взять себя в руки и даже немного поела. Не страшно, что я попала в тюрьму. Просто со мной так обошлись впервые. В первый раз в жизни меня отправили в тюрьму за то, что я отказала мужчине! Не могу сказать, что в России мужчины всегда были со мной вежливы, но тюрьмой мне никто никогда не угрожал…
— Как он мог так поступить! — приговаривала Кристина.
Она молодец. Получается, что здесь она из-за меня, но ни разу меня не упрекнула. Я ей за это очень признательна. Но мне вдвойне горько, что и ее приплели к этой истории.
Вчера нас было шесть. Спальных мест всего три, но если лечь вплотную, то умещаются пять, поэтому одна девушка спала на полу. Сегодня двух индонезиек отправили в посольство. Если в Алеппо нет посольства Индонезии, то нам навешали лапши на уши. Я думаю, что наврали, но Кристина считает, что их и правда туда отвезли.
Без скандала не обошлось. Когда тех двух сюда вписывали, то одну охранники уговорили отдать им деньги на хранение. Всего у женщины было сто долларов. Сегодня она просила их обратно, но надзиратели сказали ей, что ни о каких деньгах они не знают. Вот подонки!
Итак, нас осталось четыре. Спать будет просторнее. Обе наши соседки из Эфиопии. Одну зовут Аберраш. Это очень сложное имя, и мы называем ее Мари. Она христианка, ей двадцать один год. Имя второй девушки Зейтуна. Она мусульманка. Около месяца назад она лишилась рассудка и ведет себя странно. Никто не знает из-за чего. То ли от жестокого с ней обращения в тюрьме, то ли потому, что потеряла надежду выйти отсюда.
Обе девушки работали прислугой в богатых домах. Их визы и паспорта давно просрочены. У Мари нет денег на билет домой, а Зейтуна не может ничего о себе толком рассказать, поэтому они уже около четырех месяцев сидят в тюрьме.
Сейчас мне очень стыдно. Во время нашего допроса в полиции в соседней комнате пытали человека. Он громко кричал. На фоне этого мне всего лишь хотелось пить и я требовала у полицейских воды.
Здесь хотя бы никого не пытают. И вообще не очень уж и плохо. Камера просторная, метров тридцать пять квадратных. Высокий потолок,
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!