Аллигатор - Ксения Черногорская

Ритка же вся красная. Нервно хватает бокал дрожащими пальцами, откидывается на стуле и принимается потягивать из трубочки синий коктейль. Делает вид, что ей всё равно. Получается плохо. Переживает она всё-таки очень заметно.

Катя встаёт, недоумевающе смотрит по сторонам, задерживает взгляд на Ритке. Говорит Саше, что сейчас подойдёт, и подходит к Рите. Склоняется к ней и что-то шепчет ей на ухо. Ритка хмурится и тихо огрызается в ответ. Катюха пожимает плечами и уходит вслед за ожидающим ей неподалёку Сашей. Взявшись за руки, они вливаются в толпу танцующих, освещённых мелькающей бело-голубой цветомузыкой.

Стас подсаживается к сидящему напротив меня Игорю и они принимаются о чём-то шептаться.

Ритка смотрит на меня взглядом раненой лани и кивает в сторону женского туалета.

Мы встаём почти одновременно и почти одновременно ставим бокалы на стол. Я, допив остатки вина, пустой. Она — наполовину опустошённый.

— Мальчики, мы скоро, — небрежно бросает она, и дождавшись кивка Игоря, направляется вместе со мной к выходу из зала.

Спустя пару минут мы, минуя туалет, выходим на улицу. Свежий вечерний воздух приятно нежит лицо, треплет волосы. Музыка за спиной звучит тише, а когда в ресторан заходит влюблённая парочка и дверь закрывается, почти и вовсе теряется в звуках города.

Ритка достаёт из пачки тонкую сигарету, нервно чиркает зажигалкой, закуривает и шумно выпускает дым.

— Что думаешь? — взглянув на меня, спрашивает она.

Пинаю белым кедом лежащий на дороге камушек. Он тихонько отлетает в сторону и скрывается в придорожной траве.

— Ты о Катьке и Саше?

— Угу.

— Да ничего не думаю, — пожимаю плечами я. — Понравилась она ему, походу.

Я ей сочувствую, но как поддержать — действительно не знаю. Я в принципе изначально не верила в эту их любовь с первого взгляда, которой она нам с Катькой все уши прожужжала уже.

— Даже странно, — задумчиво говорит Ритка, и снова, затянувшись, выпускает струю сизого дыма, который тут же развеивает вечерний ветер. — Ей так нравился Игорь, что я теперь даже немного растеряна.

— Ты о чём? — не понимаю я.

— Ну, — она коротко вздыхает, — если она с Сашей замутит, то тогда Игорь-то мой получается.

Смотрю на неё и офигеваю.

Хмыкаю.

— Как у вас всё просто, оказывается.

Ритка с вызовом смотрит на меня. Локоть упёрт в бок, кисть с манерно зажатой между вытянутыми указательным и средним пальцем сигаретой, расслаблена.

— А что теряться-то? Игорь мне тоже нравится. После того, как Саня принялся к Катьке подкатывать, даже больше, чем этот бабник. К тому же он богаче. И перспективнее.

— Ну… — снова пожимаю плечами я. — Это вопрос ещё, перспективный он или нет. Но, честно говоря, я бы ни с тем, ни с другим не мутила.

— А Стас тебе как?

— Парень, как парень. Пошловатый немного, и анекдотами своими заебал, но в целом норм. Только встречаться я с ним не стану.

— Ты вид хотя бы можешь сделать? — хмурится Ритка.

Выглядит она сейчас немного вызывающе. Похоже чуть опьянела и досада лезет наружу.

— Тебе так на море хочется, да?

— Да, хочется! — щурит глаза она. — Очень хочется! Ты не представляешь, как мне всё это обрыдло. Работа, дом, работа, дом. У вас с Катькой хоть учёба эта заочная есть.

— А тебе кто мешает?

— А у меня сестра маленькая! И отца нет. А у матери зарплата санитарки — вообще ни о чём. Вот и получается, что я семью тяну. И чё-то я заебалась. В двадцать четыре года мне тоже хочется знаешь ли, другой жизни. А тут хоть нюхну её. Хоть дотронусь до всей этой роскоши. Яхта, море, небо синее и солнце яркое… Знаешь, как я заебалась, Оксанк?

— Представляю.

— Не представляешь. Я когда этого Саню встретила — подумала: ну, наконец-то! Счастливый билет вытянула! А хуй там. Да и ладно. Может, мне с Игорем этим повезёт.

Она делает последнюю затяжку, докуривая сигарету едва ли не до фильтра, а затем бросает её под ноги и давит кроссовкой.

— Пойдём?

— Пойдём, — пожимаю плечами я.

И мне становится в этот момент так жалко её, ссутулившуюся и растерянную, мечтающую вырваться из нищеты, что я приобнимаю её и шепчу ей на ухо:

— Не переживай, Ритк. Поедем мы на море. Они, конечно, бабники и мажоры, но вроде и правда не опасные.

— Спасибо тебе, — шепчет она в ответ. — Ты вот — настоящая подруга. Не то что Катька…

Передо мной бескрайнее море. Тихое и приятное — ветер очень слабый и волны едва заметны. Зато отражение вечернего солнца в воде слепит глаза своими яркими бликами.

Куда ни посмотри — везде только море, небо и размытая линия горизонта. Здесь было бы удивительно спокойно, если бы не пьяный гогот за спиной.

Я сижу на корме яхты, вытянув ноги на пляжном шезлонге и попивая из бокала красное вино. Вино хорошее. И сейчас очень кстати. Лёгкое опьянение помогает мне мириться с тем, что происходит в каютах и на носу этой маленькой яхты.

Слышу лёгкое шлёпанье босых ног. Кто-то идёт. Но я даже не оборачиваюсь.

— Оксанк! — пьяно окликает меня Катька. — А чего ты сбежала-то от нас?

Вздыхаю. Надеюсь, не заметно.

— Да хочется здесь посидеть.

Оксанка весело плюхается на соседний шезлонг. Она в одних трусах — нижней части своего чёрного бикини. Тянется рукой к тюбику солнечнозащитного крема, с лёгким щелчком открывает пальцем крышку и с хлюпаньем выдавливает порцию на ладонь. После этого принимается активно намазывать грудь. Сиськи у неё — что надо. Третий размер, круглые, с острыми вершинами и круглыми розовыми сосками. Такие сиськи обычно бывают в рекламе пластической хирургии. А ещё их нередко демонстрируют в голливудском кино известные актрисы, которые этой самой пластической хирургией воспользовались. А у Катьки они такие от природы. И Катька, пожалуй, единственная девчонка в моём окружении, которая не комплексует на тему груди.

— А что трусы не сняла? — снова повернувшись к воде, иронично спрашиваю я.

Катька усмехается.

— Сняла.

Удивлённо перевожу взгляд на её трусы.

— Да вроде на тебе.

— А я опять надела. Мы только что с Сашей о-о-очень классно потрахались. Там в каютах вообще огонёк. Только качает немножко. Но это придаёт пикантности.

Когда я видела Сашу в последний раз, он уже был в дрова. Не знаю, как он там смог "очень классно потрахаться" вместе с Катей, но факт остаётся фактом — на солнце его развезло сильнее всех. Хорошо хоть уже так не печёт.