Последний дракон - Лина Тимофеева

Впрочем, все сплетни о том, что Раги Второй вот-вот отстранит человека от обязанностей наместника Западного края, пока не находили подтверждения. Все знали, что император был недоволен слишком независимым поведением Хельви, а прежде всего его несколько фамильярными отношениями с наследницей Сури. Однако как ни раздражал повелителя дерзкий человек, он, наверное, понимал, что содержать в порядке приграничные районы страны не так-то просто, и был уверен, что нынешний наместник справляется с этим просто блестяще. Хотя Раги не слишком верил в возможность нападения на империю с востока, история с Ривом научила его осторожности. Противник может появиться в любой момент — даже тогда, когда его совсем не ждешь.

Все бы ничего, если бы не поведение дочери. Сури, которая упрямо твердила, что не выйдет замуж ни за кого, кроме Хельви, огорчала государя. Неважное здоровье наводило на размышления о скорой смерти. Судьба же не послала Раги детей, кроме дочери. Следовательно, ее супруг должен был наследовать власть в империи, но разве можно доверить ее невесть откуда взявшемуся человеку? Хоть он и утверждал, что является сыном короля Готара Светлого и был вынужден бежать с родины только потому, что его брат пришел к власти и был готов убить несчастливого соперника, подтвердить это не мог никто. Империя альвов слишком долго не поддерживала никаких отношений с королевством Синих озер, чтобы ее шпионы могли проверить эти сведения.

Что толку, если я просто велю человеку убираться из моей страны, рассуждал Раги. Разве эта сумасбродка немедленно не последует за ним? А я слишком хорошо знаю свою дочь — ей не занимать смелости и рещите-льности, просто вылитая мать в юности. Можно, конечно, нарушить древние правила и заточить непослушную дочь в башню, однако смысла в этом тоже не было. Если Сури останется до конца жизни в башне, то как же она выйдет замуж и приведет нового императора на трон? В таких сложных мыслях путался бедный отец между придворными охотами и балами, которые часто устраивались в Горе девяти драконов. Столица любила пустить пыль в глаза и полностью заслужила славу самого веселого, роскошного и легкомысленного города империи.

Вот и сегодня,, проснувшись поутру, Раги решил сперва отправиться на охоту, которую организовал его любимец, столичный градоначальник и глава местного гарнизона герцог Доб, однако не смог подняться с кровати. Ноги словно отнялись и не слушались императора. Если бы речь шла, к примеру, о подданных, посмевших проявить такую дерзость, то они были бы немедленно казнены. Но как накажешь собственные колени? Император велел ближайшей челяди передать придворным, что не собирается нынче охотиться, и распорядился призвать самых разумных своих советников. Герцог, хоть и был любимцем Раги, в их число не входил — речь должна была идти о материях слишком тонких, а изощренный ум никогда не был достоинством клана Добов.

Висте и Литок прибыли немедленно — канцлер в парадной форме, потому что тоже собирался с утра на придворную охоту и не успел переодеться, а Литок в обычной серой мантии, ибо придворный лекарь и маг не выносил никаких шумных торжеств и избегал их как только мог. Они уселись по знаку императора вокруг кровати в специально расставленные кресла Маленькая скамеечка, предназначавшаяся для дочери Раги Второго, осталась пустой.

— Я позвал вас, чтобы услышать добрый совет. Печально, но дни мои сочтены.— Император сделал жест, заставивший замолчать попытавшегося открыть рот канцлера.— Не стоит разводить церемоний, старый друг. Я знаю, что моя кончина будет печальна для тебя и для народа. Кто знает, что ждет вас всех впереди.

Висте и Литок низко склонили головы, ожидая продолжения. На глазах у канцлера выступили искренние слезы — он был почти ровесником императора, знал Раги всю жизнь, был не раз им облагодетельствован, и теперь ему представлялось, что все кончено. Литок, напротив, спокойно скрестил руки на груди. В глубине души он был привязан к повелителю не меньше, чем Висте, однако не спешил проявлять чувства. В конце концов, если бы император собирал компанию, чтобы вместе поплакать, он бы пригласил дубиноголового герцога Доба, подумал придворный лекарь.

— Мне не нужно напоминать вам. что дело, по которому я призвал вас, является государственной тайной,— с нажимом произнес Раги, на мгновение становясь прежним всесильным владыкой альвов, но тут же рухнул обратно на подушки под жалостливые всхлипы канцлера.— Оно касается моей дочери и ее отношений сами знаете с кем. Если я умру в ближайшие дни, она должна будет объявить, что выходит замуж, чтобы империя получила нового правителя. Я прав, Висте?

— Совершенно -верно, мой государь.— Канцлер утер слезы большим клетчатым платком и высморкался. Затем он заговорил уже деловым тоном,— Согласно священному Кодексу чести альвов, передача власти в империи осуществляется по мужской линии. Если в семье правителя растет одна-единственная дочь, то она получает корону только после замужества. Ее супруг становится великим канцлером.

Старичок сделал паузу, и присутствующие молча посмотрели на большую, тяжелую корону императора, лежавшую на красной атласной подушке на столике у изголовья кровати. Раги кашлянул, призывая канцлера продолжить речь. Однако Висте, который не зря провел рядом с государем почти полтораста лет, разгадал его замысел и сделал вид, что не понял призыва. Уж очень не хотелось старому придворному лису произносить те слова, которые, видно, не решался сказать сам император. Литок, который понял смысл заминки, усмехнулся. Он не ценил излишние тонкости этикета, которые то и дело использовались при разговорах придворными с умирающим Раги Вторым, и поэтому решил взять разговор в свои руки.

— В общем, мы говорим о том, что в том случае, если принцесса Сури останется одна и будет вынуждена назвать имя своего супруга, то, скорее всего, им окажется нынешний наместник Западного края Хельви Щедрый, как называют его благодарные подданные,— закончил он крамольную мысль, которую побоялся произнести канцлер,— Он не альв, и нам даже неизвестно, действительно ли он из благородной семьи или простой бродяга с буйным воображением.

— Совершенно верно.— Висте благодарно посмотрел на лекаря.— Конечно, никто не оспаривает его заслуг перед императором. Западный край процветает благодаря усилиям наместника. Могу подтвердить, что никогда еще мы не собирали на западной границе столько податей и налогов, как в правление Хельви. И жители не ропщут — они не отдают последнее, у них в закромах остается довольно золота и зерна. Верхат превратился в настоящую приграничную крепость, причем очень красивую, как говорят,— лично я там ни разу не был. Дружина наместника и дозорные отряды, которые регулярно патрулируют лес Ашух, успешно ведут борьбу с разной нечистью, которая иногда нападает на одиноких путников. Мои осведомители сообщают, что проклятая усыпальница уже не так опасна, как во времена Хате Красного петуха. Древнее заклятие понемногу теряет силу. Конечно, там еще нужно долго работать опытным магам. Но Базл Кривой, который остался в свите Хельви, занят этой проблемой.

— Тебе бы, канцлер, тоже следовало служить в свите наместника. Ты мастерски делаешь за него доклады, причем не говоришь о человеке ни одного дурного слова,— прищурился император.