Идеальность - Александр Матюхин

− Иногда надоедает. Но стараюсь держать себя в тонусе.

− Смотри, − сказал Паша. — Главная процессия.

Из пролеска, громыхая, выкатил зеленый глазастый «ПАЗ». Следом за ним еще несколько машин. Лера увидела черный «Лексус» Дениса. Формально он принадлежал жене, но Денис любил хвалиться, что куплен «Лексус» был на его деньги. Теперь вот жизнь расставила все по местам.

«ПАЗ» с хрустом заехал на гравий, сделал полукруг, остановился боком к сторожке. Сразу началась какая-то размеренная, неторопливая суета. Из автомобилей высыпались люди — все в черном, траурном — рабочие вытаскивали гроб, кто-то выудил из автобуса стулья и понес их за забор с колючей проволокой, лавируя среди надгробных плит и крестов. Кто-то стал вынимать пластиковые букеты и венки, развевающиеся ленты с надписями. Похороны всегда чем-то напоминают свадьбы. Только никто никуда не торопится.

Лера, вытянув шею, пыталась разглядеть лицо Дениса в гробу. А затем увидела Нату и отца.

Ната была в строгом темном платье, в темных же очках и в перчатках. Выглядела изящно, как будто приехала сниматься в кино.

«Макияж подбирала полночи, − подумала Лера отстраненно. — Чтобы выглядеть идеально»

Ната медленно повернулась к Лере. Острый подбородок, тонкие губки, откорректированный замечательный носик. Лера взмахнула рукой, улыбнулась, хотя тут же поняла, настолько глупо и нелогично выглядят и взмах, и улыбка. Ната не отреагировала. Просто смотрела сквозь черные стекла очков, похожие на две ямы, заполненные грязью.

Конечно, это она звонила позавчерашним утром. Кто же ещё?

Ната знает, с кем Денис регулярно встречался. Она увидела переписки в социальных сетях и мессенджерах. Все эти «люблю», «когда встретимся», «соскучился». Фото, смайлики, копипасты… Денис не удалял истории из рабочего телефона, был слишком самоуверенным. Лера как-то пыталась его убедить, но Денис — о, непреклонный сердцеед — отшутился и убедил её, вечную паникершу, дующую на воду, что всё будет в порядке.

В копчике зародилась ноющая боль, перекинулась на позвоночник и стремительно взобралась к затылку. Лера отвернулась, не выдержав. Затряслись кисти рук — так всегда случалось, когда она нервничала. Подступающие приступы паники.

− Пойдем, − сказал Пашка. — Надо поздороваться и выразить скорбь.

− Я… не могу. Я не пойду. Посижу здесь, хорошо? — Лера открыла дверь автомобиля.

− Это неправильно, даже если будет тяжело.

− Ты не понимаешь.

— Прекрасно понимаю. Десять лет назад ты бы сбежала отсюда, поскуливая от испуга. Но сейчас ты взрослая и храбрая женщина. Так что переживешь. Некоторые момент в жизни нужно пережить.

Пашка всегда был такой — нудный и настойчивый. Вколачивал правильные слова, как гвозди в доску. За это Лера его и ценила. Подозревала даже, что без Пашки не стала бы такой, как сейчас.

Мимо Леры шли люди, которых вдруг оказалось невероятно много. Рядом вдруг оказалась младшая сестра Вика, худенькая, скуластая, с длинным носом, характерным для всей семьи. Года два они не виделись точно. Ещё одна оборванная родственная связь.

− Привет, сестрица, − сказала Вика, положив ладонь с тонкими пальцами Лере на плечо. — Грустно, не правда ли? Теперь мы снова втроем и без мужей. Как в старые добрые времена.

− У меня его никогда и не было, − брякнула Лера.

— Значит, ты умнее всех нас, — Вика ухмыльнулась. — Познакомишь с другом?

— Вы виделись. Это Пашка.

— Это Лера у тебя жила после смерти дочери? — Вика протянула руку, и Пашка ее пожал. — Точно, вспомнила. Потертая армейская куртка, как и десять лет назад. Что-то никогда не выходит из моды.

— Болтливость тоже всегда в моде, — не остался в долгу Пашка.

Вика хихикнула в кулак, оглядываясь по сторонам. Сказала:

— Вы были бы отличной парой. Оба острые на язык, дерзкие. Папа бы вас не понял совершенно… но я бы, наверное, даже приходила в гости.

У Вики был пунктик насчет семьи. Иначе и не назвать. Она, видимо исполняя роль младшей дочери, свято чтила традиции — ухаживала за стареющей матерью, навещала родителей каждые выходные, ездила с ними в загородный дом, собирала близких родственников на праздники. Даже Лера со своим бунтарским прошлым оставалась для нее членом семьи. Вика была единственной, кто каждый четверг навещал ее в психоневрологическом диспансере много лет назад.

— Бедная Ната, — сказала Вика. — Внезапная смерть — это всегда катастрофа. Хорошо хоть мой умер уже после развода. Не так обидно.

— Прозвучало максимально цинично, — заметил Пашка.

— Так и есть. Я вычеркнула его и семьи и из жизни. А потом он вычеркнул себя сам. − Вика ухмыльнулась. − Зато последний парень до сих пор просится обратно. Я его месяц назад выгнала, с вещами. Надоел. А он жениться хочет, представляете?

− А ты что?

Вика вздохнула, деликатно поджав губы, сказала:

− Я размышляю. Надо бы вернуть, конечно. Хотя бы ненадолго. Секса хочется нормального и ещё домашнего тепла… Нате, на самом деле, повезло. Сколько они прожили вместе? Лет восемь, кажется. Не добрались до серьёзного кризиса отношений. Самый сок — конфеты, цветы, трахались, наверное, как кролики. А потом — раз — и можно нового мужа искать, без хлопот и забот.

От неё разило алкоголем. Лера вспомнила, что сестра пристрастилась к выпивке сразу после развода. Вроде бы где-то лечилась, но не особо успешно. Хотела ли вообще вылечиться? Может быть и нет.

− Такой молодой, а уже проблемы с сердцем, − продолжила Вика, задумчиво. — Странно это. Совсем о себе не заботился.

− Он занимался спортом, − вставила Лера.

— Тебе откуда знать, дорогая? — хмыкнула Вика. — Вы сколько раз вообще виделись с Денисом? Как по мне, он себя сильно не берег. Постоянно ел мучное, носился на свои корпоративные вечеринки, слеты, по командировкам мотался. Вот и аукнулось.

− Не знала, что он болел.

− Это потому, что тебя не было ни на одном семейном дачном ужине. Была бы — узнала. Я тебе зачем приглашения присылаю каждый раз? Наведайся как-нибудь.

— Ты знаешь, как к этому относиться папа.

— Или ты просто слишком гордая, чтобы понять очевидные вещи. Он тебя простит, если придешь.

— Если бы мне было нужно его прощение…

Гроб уже занесли за забор. Вика отвлеклась, заторопилась.

— Мне пора, помогаю Нате справиться с горем. Не забывай, сестрица. Родственники все же. И подумай о том, что я сказала. Самое время. Горе сплачивает людей.

За гробом, увидела Лера, шел папа — Василий Ильич. Он нёс деревянный крест, неловко удерживая его на вытянутых руках, будто не знал, как лучше взяться. Выглядел папа нелепо, потому что был большого роста и крепкого телосложения, оделся по форме, как положено, а вот офицерскую фуражку повернул козырьком влево, чтобы не мешала.