Стальная метель - Андрей Лазарчук

Фриян подошёл к стене. В сумраке дома видно ничего не было, только так — в упор. Сплетённые из веток, перьев и берёсты, на стене висели птички с раскинутыми крыльями. Нет, не с раскинутыми — с растянутыми и привязанными к поперечной перекладине…

— Кур своих всех извёл, жертвы приносил, — продолжал старый колдун. — Там они, — он кивнул вверх, — под коньком.

Вошли ещё несколько человек, среди них — врач Атул.

— Разбирайтесь, мудрейший, — сказал Фриян и вышел во двор.

Здесь он постоял, подышал чистым воздухом.

— Писаря, — не оглядываясь, приказал порученцу. Тот убежал.

Нужно возвращаться, подумал Фриян. Всё увидели, всё узнали. Сделать что-то невозможно. Зря царь отправляет обозы…

Озноб охватил его тело.

Фриян был хороший воин и воинский начальник, и хотя сражений за плечами было немного, простой смерти он не боялся. Но этот страх, засевший в нём ещё с ранней юности, с воинского обучения, преследовал его все тридцать лет сознательной жизни: страх, когда ты ещё жив, а сражение уже безнадёжно проиграно, и сделать ничего нельзя… Он видел и поля, усеянные костями, и города, выкошенные чёрным мором. Теперь вот — целый край, который ещё вроде бы населён кем-то, но уже, считай, мёртв. Зиму не переживёт никто.

Подошёл писарь, весь больной, красноносый и красноглазый, замотанный в тёплое тряпьё. Фриян продиктовал ему донесение, велел переписать трижды и отправить с голубями в столицу.

Голубей уже осталось совсем мало, последняя клетка…

Тройка голубей была выпущена в полёт. Самый удачливый пролетел двадцать парсунгов и был расклёван воронами. Остальные не пролетели и этого.

Ближе к вечеру остановились перед разобранным мостом. Фриян приказал разбивать лагерь, запасаться дровами, сам с охраной проехал по берегу вверх от моста, потом вниз — искал признаки брода. Обычно мосты ставили там, где неподалеку были броды, — но сейчас разведчики ничего не нашли, высокий берег с этой стороны реки и низкий и, похоже, сильно заболоченный — с той. Это было досадно.

К возвращению Фрияна десятник Агай доложил, что продольные балки моста в основном уцелели, хоть их и пытались ломать местами — и, в общем, за час-два работы можно мост восстановить, леса вокруг предостаточно. Фриян кивнул, велел сначала укрепить лагерь частоколом-кородомой, а завтра с рассветом заняться мостом.

До наступления темноты управились, разожгли костры, воины поужинали, легли спать. Фриян обошёл караулы, вернулся в свой шатёр, выпил горячего вина. Чувство состоявшегося поражения не отпускало, хоть и сделалось не таким острым. Он лёг и постарался заставить себя думать о будущей свадьбе, но вместо этого пришла умершая жена Тунда. Он до сих пор тосковал по ней, а также по тому, что не смог быть с нею последние её дни на свете и не смог похоронить по обычаю предков — Тунда умерла родами в пути, на лодке, и лодейщики даже под угрозой страшной смерти отказались везти мёртвое тело, пришлось слугам похоронить её на высоком берегу среди трёх берёз… Фриян много раз приезжал на могилу, воздвиг камень, но это был простой камень, не такой, которым молились Тунда и её родня.

Уже десять лет прошло…

Тунда тихо сидела в углу шатра, сложив руки. Тёмный платок её с золотым шитьём низко свешивался со лба, почти закрывая глаза. Внезапно она встала, выпрямилась, вытянулась. Платок сполз ещё ниже, на пол-лица. Потом она подняла левую руку и показала ею на что-то позади Фрияна.

Он открыл глаза. Светильник продолжал тускло гореть, но пламя стало сильно коптящим. Фриян мгновенно обулся, накинул на плечи шерстяной плащ и вышел наружу. Было вроде бы тихо, лишь деловито потрескивал костёр, и вразнобой храпели воины в своих шатрах. Лошади не беспокоились, даже не переступали с ноги на ногу и не обмахивались хвостами — им снилось что-то совсем спокойное.

Фриян подошёл к ближнему караулу, жестом велел сидеть, не вскакивать. Он знал, что воины уважают его в том числе за то, что не требует показного почитания, и ценил это. «Отец родной», слышал он временами, и это была не лесть — они на самом деле так думали.

— Ничего подозрительного? — спросил он.

— Одно время какие-то тени мерещились, — ответил старший из тройки, — а сейчас ничего. Всё спокойно.

— Какие тени?

— Непонятные. Вроде как в тумане кто-то ходил.

— Так нет тумана.

— Вот я и говорю — тени…

Фриян кивнул.

— Хорошо, продолжайте наблюдать. Скоро луна взойдёт, будет легче.

Он пошёл к другому караулу и сам увидел тень. Кто-то стоял поодаль от костра. Всмотревшись, Фриян узнал деда-колдуна. Его бесформенная шуба лохматым мехом наружу казалась тёмным облаком.

— Не спится, отец? — спросил Фриян, приблизившись.

— Не спится, начальник. Недобрая ночь, тревога у меня.

— Мне вот тоже не спится.

— Шастают рядом, — понизив голос, сказал колдун. — Чую, а кто — понять не могу.

— Живые хоть?

— Да вроде живые… неясно. Вроде люди… и тоже неясно. Ты вели хворост кучами навалить, чтобы быстро поджечь в случай чего. Вроде как боятся огня, потому и близко не подходят.

Хворост, подумал Фриян. Хворосту мало собрали, только на растопку, он сам велел тащить толстые дрова…

Он подозвал караульного начальника, велел сложить две пирамиды из дров и поставить наверх по кувшину с маслом — это не совсем то, что надо, но всё же разжечь можно будет за пару лепт.

— Больше ничего не скажешь, отец?

— Хотел бы, да не знаю, что сказать… в слова не ложится. Боюсь, а чего боюсь…

Фриян кивнул и пошёл дальше. Толку от вас, колдунов деревенских… Потом он вспомнил, что этот старик спас всю свою семью. Других не смог, а своих спас. Значит, был какой-то толк.

Вот почему, почему, почему царь не отрядил с ним какого-нибудь сильного мага? Насколько всё было бы проще…

На остальных караульных постах ничего не видели и не слышали, но чувство тревоги охватило и их.

Успокаивало только то, что лошади мирно дремали, сонно жевали остатки овса из тряпичных кормушек, иногда вздрагивали и чесались.

Надо было взять ещё собак…

Фриян распорядился сменить караульных до срока, а потом менять каждый час. И с восходом солнца начинать сворачивать лагерь.

Сам он больше не ложился, ходил, сидел, часто возвращался к кородоме и в промежутки между кольями всматривался в темноту — но так ничего сам и не увидел. Возможно, тревожащие твари ушли или затаились…

Не ушли. Не надо себя успокаивать понапрасну. Просто ждут момента.

Перед рассветом спустился туман, сразу выпадавший инеем на всём.

И тут же отовсюду стали приходить звуки: шорох, потрескивание, будто бы далёкое шумное дыхание, бормотание, скрип. Фриян взобрался на наблюдательную лестницу, возвышающуюся над частоколом, стал всматриваться и вслушиваться. Но в тумане вроде бы ничто не двигалось и не шевелилось…