Се - человек - Майкл Муркок

- Да, от римлян, и от их создания, Ирода.

- А кого ты поставишь на их место?

- Истинного короля Иудеи.

- И кто он?

Иоанн нахмурился и исподлобья посмотрел на Карла.

- Адонай скажет нам. Он даст знак, когда придет законный король.

- А ты знаешь, какой будет знак?

- Я узнаю, когда он появится.

- Значит, есть предсказание?

- Да, есть...

Приписывание этого революционного плана Адонаю (одно из произносимых имен Яхве, означающее "Господь") показалось Глогеру просто средством для придания дополнительной значимости. В мире, где, как и на Западе, политика и религия связаны неразрывно, необходимо было приписать плану сверхъестественное происхождение.

В самом деле, подумал Глогер, Иоанн действительно может верить, что эта идея внушена ему самим Богом; ведь греки по ту сторону моря не прекратили еще спорить об источнике вдохновения - рождается ли оно в человеке или помещается в него богами.

То, что Иоанн принял его за египетского волшебника, тоже не особенно удивляло.

Обстоятельства его прибытия должны были казаться исключительно загадочными, и, в то же самое время, приемлемыми, особенно для людей, страстно желавших подтверждения своей вере в такие вещи.

Иоанн направился к выходу.

- Мне нужно подумать, - сказал он. - Я хочу помолиться. Ты останешься здесь до тех пор, пока я не получу знак.

Он быстро зашагал прочь.

Глогер опять опустился на мокрую солому. Каким-то образом его появление было связано с верованиями Иоанна; или, по крайней мере, Креститель пытался сопоставить это появление со своими верованиями, сопоставить с библейскими пророчествами. Глогер почувствовал себя беспомощным. Как Креститель захочет использовать его? Не решит ли он, в конце концов, что Глогер - злое существо, не убьет ли его? Или объявит его пророком или еще кем-то и потребует пророчество, которое Глогер не сможет дать.

Он вздохнул и протянул руку, коснувшись стены.

Это оказался известняк. Глогер находился в известняковой пещере. Пещера подтверждала предположение, что Иоанн и его люди, объявленные римлянами и солдатами Ирода бандитами, уже скрываются. Это значило, что и он подвергается опасности, если солдаты обнаружат убежище Иоанна.

Воздух в пещере был влажным. Снаружи, должно быть, очень жарко.

Он задремал.

ЛЕТНИЙ ЛАГЕРЬ, ОСТРОВ УАЙТ, 1950 г.

В первую же ночь на его правое бедро был опрокинут чайник кипятка. Было ужасно больно, кожа почти сразу покрылась волдырями.

- Будь мужчиной, Глогер! - сказал краснолицый мистер Патрик, руководитель лагеря. - Будь мужчиной!

Он попытался не заплакать, когда они неуклюже налепляли пластырь поверх ваты.

Его спальный мешок находился прямо у муравейника. Он лежал в мешке, а в это время другие дети играли.

На следующий день мистер Патрик заявил детям, что они должны "заработать" карманные деньги, данные ему родителями на сохранение.

- Мы посмотрим, кто из вас храбрый, а кто - нет, - сказал мистер Патрик, взмахивая со свистом тростью в воздухе. Он стоял посередине площадки, по краям которой были установлены палатки. Дети выстроились в две длинные шеренги; в одной - девочки, в другой - мальчики.

- Стань в ряд, Глогер! - крикнул мистер Патрик. - Три пенса за удар по руке, шесть пенсов за удар по заду. Не трусь, Глогер!

Глогер с неохотой встал в одну линию с ребятами. Трость поднималась и опускалась. Мистер Патрик тяжело дышал.

- Шесть ударов по заду - это три шиллинга, - он протянул деньги маленькой девочке.

Еще удары, больше выплаченных денег.

Карл все больше нервничал по мере того, как приближалась его очередь.

В конце концов он выскочил из шеренги и зашагал прочь, к палаткам.

- Глогер! Где твое мужество, мальчик? Тебе не нужны карманные деньги? - послышался сзади него хриплый насмешливый голос мистера Патрика.

Глогер покачал головой и заплакал.

Он вошел в свою палатку и, всхлипывая, бросился на спальный мешок.

Снаружи все доносился голос мистера Патрика:

- Будь мужчиной, Глогер! Будь мужчиной, мальчик!

Карл достал бумагу и шариковую ручку. Его слезы капали на письмо, которое он писал матери. Снаружи слышались удары трости о детскую плоть.

На следующий день боль от ожога усилилась; дети и руководитель игнорировали его.

Даже женщина (жена Патрика), которая считалась "матроной", сказала ему, чтобы он сам ухаживал за собой, что его ожог - пустяки.

Следующие два дня до того, как приехала мать, чтобы забрать его из лагеря, были самыми несчастными в жизни Глогера.

Перед самым прибытием матери миссис Патрик сделала попытку срезать волдырь маникюрными ножницами, чтобы ожог не выглядел слишком плохо.

Мать увезла его и позднее написала мистеру Патрику требование вернуть деньги, назвав его лагерь отвратительным.

Тот написал в ответ, что не вернет деньги, и что, если мадам хочет знать его мнение, ее сын - слабак.

Несколькими годами позднее мистер Патрик, его жена и персонал лагеря были арестованы и заключены в тюрьму за различные акты садизма в летнем лагере на острове Уайт.

По утрам, а иногда и вечером они клали его на носилки и выносили наружу.

Это был не, как он вначале подумал, временный лагерь бунтовщиков, а постоянный поселок. Вокруг расстилались поля, орошаемые из источника, расположенного поблизости. На них выращивались злаки; стада коз и овец паслись на холмах. Жизнь людей была спокойной и неторопливой, и, большей частью, они не обращали на Глогера внимания, занимаясь повседневными делами.

Иногда появлялся Креститель и справлялся о его здоровье. Изредка он задавал загадочные вопросы, на которые Глогер, как мог, старался ответить.

Люди казались уравновешенными; они справляли большее количество мелких религиозных обрядов, чем Глогер считал нормальным для такой немногочисленной общины. Может быть, думал он, эти обряды собирают большее количество людей, чем можно было ежедневно видеть в поселке.

Глогер, в основном, находился наедине со своими мыслями, воспоминаниями и гипотезами. Ребра срастались очень медленно, и он уже стал беспокоиться, достигнет ли когда-нибудь цели, ради которой прибыл сюда.

Он удивлялся небольшому числу женщин в общине. Атмосфера была почти монастырской, и мужчины, кажется, избегали женщин. Постепенно он пришел к выводу, что это, вероятно, очень религиозная община. Может, эти люди являются ессеями? Если это ессеи, то многое объясняется - отсутствие женщин (ессеи не признавали брак), апокалиптические убеждения Иоанна, преобладание религиозных ритуалов, очень простая жизнь этих людей, тот факт, что они, кажется, намеренно отгородили себя от остального общества...