Леди и одинокий стрелок - Валерия Вербинина

Хмель окончательно выветрился из моей головы, и я направился к себе. В зале по-прежнему дым стоял коромыслом, когда я поднялся в свою комнату.

Наверное, я расслабился, а мне не стоило этого делать. В сумерках какая-то тень вдруг метнулась ко мне. Я схватился за «кольт», но тотчас в глазах все погасло, и я провалился в кромешную мглу.

Когда я очнулся, то обнаружил одновременно две вещи: первое – что я до сих пор нахожусь на этом свете, и второе – что у меня жутко саднит щеки. Кто-то методично хлестал меня по лицу открытой ладонью, но кто именно это был, я не видел: все плыло, как в тумане.

Я встряхнул головой и пошевелился, пытаясь схватить за горло того, кто с таким усердием расточал мне оплеухи, которые (я был совершенно в этом уверен) я ничем не заслужил. Тут я сделал третье открытие, а именно, что руки мои связаны за спиной, и догадался, что самое худшее еще впереди.

– Довольно! – приказал чей-то до боли знакомый голос. – Он пришел в себя.

Когда туман рассеялся, я обнаружил, что сижу на стуле в какой-то комнате, которая определенно не была той, где я намеревался провести эту ночь в обнимку с подушкой. В окно, как картина в раму, был вписан кусочек темного неба со звездами и неясный силуэт дерева. Но в данную минуту меня больше интересовали люди.

Их было трое: первый – кабальеро-зазывала из бара, чьего имени я не знал, второй – человек с неприятным лицом и хищной улыбкой, обнажавшей острые желтоватые зубы, и третий, с королевской осанкой, удобно развалившийся в кресле напротив меня, – Игнасио Санчес. Ну конечно же, это был он.

Я подумал: что я смогу сделать против них со связанными-то руками – и с грустью констатировал, что ничего или почти ничего. У Санчеса не было оружия, но двое остальных имели при себе револьверы и ножи внушительных размеров. Однако там, где не удается прорваться силой, зачастую помогает хитрость…

Я встряхнулся и сказал себе, что все равно обойду их, что бы ни произошло. В своей жизни я побывал во многих передрягах и всегда выбирался из них. Возможно, я еще не исчерпал кредитную карточку своей удачи. Один человек как-то заметил мне, что я принадлежу к тем людям, которые никогда не сдаются. Тот человек произнес эти слова почти с обидой, а я принял их как комплимент.

– Ну, амиго, – сказал Санчес, отечески улыбаясь, – как ты себя чувствуешь?

– Прекрасно, – сказал я. – На меня напали исподтишка, оглушили и связали. Всю свою жизнь мечтал об этом, амиго.

Мои слова ему не понравились. Он сразу же перестал улыбаться.

– Эти гринго такие неосторожные, – сказал от двери человек с неприятным лицом.

– То и дело попадают во всякие переделки, – подхватил юноша из бара.

– По-моему, ты ошибся, друг, – заметил я ему. – Готов допустить, что во тьме ты мог принять меня за белокурую девицу, чтобы отработать семьсот долларов, но сейчас стало малость посветлее, и должен тебе заметить, что твоя затея не пройдет.

Санчес звонко расхохотался и шлепнул себя руками по ляжкам.

– Ай да сеньор Стил! – проговорил он в перерывах между приступами смеха. – Ловко он тебя поддел, а, Федерико?

– Шутник, – проворчал страж от двери.

– Твое счастье, что ты связан, амиго! – сказал Федерико, стиснув зубы. Похоже, у него напрочь отсутствовало чувство юмора.

– Нет, это мое несчастье, – отозвался я, незаметно шевеля руками за спиной, чтобы ослабить веревки.

Федерико хотел еще что-то сказать, но Санчес остановил его властным жестом.

– Довольно, – сказал он. – Поговорим о деле, сеньор Стил.

– У меня нет с вами никаких дел, – отозвался я.

– Теперь есть. – Он достал из кармана тот самый кусочек хрусталя, что я показывал ему часом раньше. Спрашивать, как этот камень из моего сюртука перекочевал к нему, было явно излишне. – Где вы достали этот алмаз, сеньор Стил?

Если я и ощутил в тот момент огромное, как скала, разочарование, то, надеюсь, на моем лице оно никак не отразилось. По крайней мере, хотелось бы верить.

– А я думал, это хрусталь, – заметил я.

– Ошибаетесь, сеньор. Это алмаз.

– В самом деле? – уронил я безразлично.

– Да, и вы расскажете мне, где вы его взяли.

Я усмехнулся.

– Я уже говорил вам. Что, от старости память отшибло?

Глаза Санчеса сузились. Федерико беспокойно шевельнулся. Конечно, мне следовало бы вести себя сдержаннее, но я ничего не мог с собой поделать: это было выше меня.

– Сеньор Стил, – вежливо сказал повелитель шлюх, – я никому не позволяю говорить со мной таким тоном.

– Мы в свободной стране, – огрызнулся я. – И я буду говорить, как мне заблагорассудится.

– Вы забываете, – по-прежнему вежливо отозвался Санчес, – что свобода одного заканчивается там, где начинается свобода другого. – Он кивнул типу у дверей. – Лопес! Научи нашего друга, как надо разговаривать со старшими…

Спустя несколько мгновений (или, может быть, даже минут) я очнулся уже на полу. Во рту скопилась кровь, и я выплюнул ее.

– Усади его на стул. Я не хочу, чтобы он запачкал тут.

Федерико и Лопес подтащили меня к стулу и бросили на него, как мешок с чем-то непотребным. Мысленно я перебирал все пытки, каким бы подверг их, освободившись, но ни одна не казалась мне достаточной расплатой за то, что они со мной сделали.

– Сеньор Стил, – сказал Санчес устало, – вы же умный человек.

– Но до вас мне далеко.

– Вот видите. – Он повел пухлыми покатыми плечами. – Итак, вернемся к нашему прекрасному алмазу величиной с грецкий орех. Откуда он?

– Я уже сказал вам: я выиграл его в карты.

– У страшного гринго с черной бородой, так?

В голове у меня шумело, и я тупо уставился на него, не понимая, что он, черт побери, имеет в виду.

– У него не было бороды, – наконец выдавил я из себя.

– Может, мне стоит заняться им, сеньор? – предложил человек с тяжелой рукой, которого звали Лопес.

– Сеньор Стил, – сказал Санчес сурово, – я не думал, что вы станете рассказывать мне сказки, рассчитывая, что я им поверю. Ведь мы с вами прекрасно знаем, откуда этот камень… – И он щелкнул пальцами. – 16 ноября 1880 года…

Санчес заерзал на месте. Я молчал.

– Упрямый человек, – сказал он со вздохом.

– При чем тут ноябрь? – спросил я.

– Не прикидывайтесь дурачком, сеньор! – сурово бросил Санчес. – 16 ноября прошлого года был ограблен поезд. В одном из вагонов перевозился особо важный груз – партия неотшлифованных алмазов. Это дело вызвало большой шум. О, очень большой!

Я и впрямь вспомнил, что читал что-то о том ограблении в газетах.