Святослав. Хазария - Юлия Гнатюк

– Чисто шакалы степные, что мертвечиной питаются, – подхватил кто-то.

Святослав подозвал отрока и велел ему:

– Снеси сию чашу на Требище Великому Могуну. Пусть мёртвое служит мёртвым, для жертвоприношений или ещё чего, а живым сей дар не надобен!

Отрок обернул чашу холстиной и тотчас ушёл исполнять поручение.

Снова, как до прихода хазарских гостей, зазвучала музыка, заплясали скоморохи, пирующие продолжили свои здравицы и беседы.

Дело близилось к утру. Княгиня Ольга уже давно удалилась в свои покои. Остались в основном бояре, темники да любящие отвести широкую душу киевские купцы. И теперь как-то само собой разговоры пошли о хазарах, о прошлой войне с ними и печенегами, о том, как ненадёжны кочевники в слове своём и непрочен заключённый пять лет тому назад мир.

– Хазары коварны, это верно, – говорил Издеба, – да без хитрости византийской они не обходятся.

– Точно! Недавно из Корсуни пришли греческие корабли, – начал рассказывать обычно немногословный Притыка, которому греческое вино развязало язык, – а на них около сотни византийских купцов. Покрутились у нас, а потом дозорные видели, как они отправились к полуденному восходу, не иначе как в Хазарию. И ещё рекли дозорные, будто среди греков было шесть темников, которых они называют стратигосами.

– А я ведаю, – отозвался сидевший напротив купец с подстриженной бородой, – что на порогах то греческое посольство печенеги не тронули, а шедших следом варяжских купцов ограбили подчистую, так-то! А варяги не вам, темникам, про то сказывать, лучшие воины, не чета греческим!

– И я про то реку, не к добру эти стратигосы. Пока они на наших землях свободно ходят да с кочевниками якшаются, быть от сего ничего доброго не может, жди одни пакости! – заключил Притыка.

– А я до сих пор ту Славянскую дружину забыть не могу, – хмуро сказал Веряга и отодвинул от себя блюдо с огромным осетром, которого он даже не попробовал.

Скоморохи, видно почуяв настроение пирующих, постепенно прекратили свои весёлые пляски. За праздничным столом нависло молчание, – воспоминания о войне ещё были свежи в памяти каждого.

– Что о грустном думать в сей день, – вмешался Притыка, – нынче полнолетие Святослава, а не тризна!

– Верно! – поддержал старый Горицвет. – Нынче Святослав стал главой Руси. Он многое успел к своему полнолетию: и троим сыновьям-наследникам отцом стал, и с печенегами и хазарами бился, рану получил, и всегда в первых рядах шёл, последним ложился и первым вставал, труда ратного не чурался. Слава нашему князю! Гридни, несите греческого вина!

– Слава князю! – грянул дружный возглас молодых темников.

– Слава! – зазвенело над столами. – Слава нашему Святославу!

Святослав поднялся, воздел руку, призывая к тишине, а когда гомон стих, произнёс:

– Много слов добрых о себе да о матери моей услыхал я сегодня, за то дякую всем. А ещё благодарю тех старых друзей и наставников, что помогли мне постичь науку воинскую. Прежде всего тебя, вуйко, – обратился он в сторону Свенельда, тот согласно кивнул. – И желаю вознести хвалу отцу моему, славному Игорю, – продолжил Святослав, – и дедам Рарогу и Олегу Вещему, и всем предкам великим нашим, коим стремиться буду достойным стать. И дружине киевской, без которой славы и чести князю не сыскать, поклон, благодарность сердечная и трижды слава!

– Слава! Слава! Слава! – воскликнули в едином порыве дружинники и гости, вскакивая из-за стола и вздымая к сварге свои чаши и кубки.

Застолье вновь оживилось.

Никто вначале не обратил внимания на быстро вошедшего и остановившегося у порога юношу. Однако его бледный вид, учащённое дыхание и стоявшие в очах слёзы заставили постепенно умолкнуть весь шум. Взоры обратились к вошедшему, в котором многие узнали отрока, отосланного Святославом с поручением к Великому Могуну. Это ещё больше насторожило присутствующих.

– Стряслось что? – спросил Святослав.

Отрок низко поклонился, и слёзы закапали на пол.

– Служитель Великого Могуна, что принял от меня чашу в Требницу, решил испить из неё вина во здравие твоё, великий княже…

– И что? – поторопил Святослав.

– А когда испил, тут же упал замертво, знать, чаша сия была отравлена…

Гул и выкрики перекрыли его слова. Все вскочили с мест, хватаясь за мечи.

– Они не могли далеко уйти! – воскликнул Святослав. – Стременной, коня! В погоню!

Через миг никого из воинов уже не было в гриднице, – припав к шеям скакунов, они мчались вслед за Святославом.

Хазарских купцов и посланников настигли у Пущей Водицы. Опьянённые яростью, многократно усиленной хмелем и жаждой мести, дружинники уничтожили обоз: изрубили весь небольшой хазарский отряд, вспороли тюки и перевернули возы. Только лошадей забрали с собой.

И, лишь возвращаясь, заметили, что над землёй уже поднялась Заря нового дня.

– Надо было хоть одного оставить, выведать, кто послал их совершить столь наглое злодейство, – посетовал Издеба.

– Что спрашивать, и так ясно, что из Каганата сей след тянется, – мрачно отвечал Веряга. – А посланники могли и не ведать ничего, им поручили передать череп, они и передали, хотя подробностей мы уже никогда не узнаем…

Весть о том, что хазарские посланцы пытались отравить молодого князя в день его полнолетия, Перуновой молнией разлетелась по Киеву и околицам. И хотя знали люди, что боги славянские уберегли Святослава и он со товарищи покарал тех вероломных гостей у Пущей Водицы, однако ж теперь с ненавистью глядели на каждого из хазарских купцов, что стояли с товарами на киевском Торжище.

Старый Боян сидел на привычном месте и, перебирая струны гуслей, проникновенно пел:

Ой, да как после славных веков да Трояновых,

Когда мы пятнадцать веков Вечем правились,

Да пришли к нам злые хазарины,

Да уселись на нашу шеюшку,

Да и взяли нас в кабалу.

И мы триста лет гнули спинушку,

Пока сокол-князь Олег да с варягами

Киев-град наш освободил.

А народы Вята с Радимою

До сих пор на хазар работают.

Днесь же те хазары коварные

Думу чёрную да замыслили,

Чтоб свет-князя нашего отравить,

Да к рукам прибрать нашу землюшку,

А богов и град Киев, славянушки,

Да хазарскому Ягве отдать!

Множество людей собралось вокруг Бояна, слушая и негодуя. Возмущённые кияне рекли друг другу:

– Ишь, подлые, сколько лет землю Русскую в ярме держали, а теперь, когда мы отпор им даём, князя нашего отравить вознамерились…

– Видно, опять Киев-град воевать удумали!

– Всех их бить надобно, до единого, чтоб неповадно было!