Практическая фейрилогия - Агата Грин

Вздохнув, дядя поднялся из-за стола и встал у окна. За окном шумел дождь, и в вечерней темноте сумерек ничего невозможно было рассмотреть, кроме рассеянного света газовых фонарей. Однако друиды и в темноте могут узреть многое. Дядя умеет прорицать, и, хотя его способность видеть будущее довольно слабо развита, ее все же не стоит упускать из виду.

— Что-то видите? — насторожилась я.

— Ничего определенного, но сердце гложут предчувствия.

— Дурные? — расстроилась я.

— Не могу понять… Все туманно.

— Будущее всегда туманно, вы сами мне это говорили. Любой прорицатель видит только одну вероятность того, что может произойти, а остальные вероятности сокрыты. Когда картина неполная, о ней судить нельзя.

— Это так, — проговорил друид с досадой, словно сам бы не рад тому, чему меня учил. Он явно подыскивал аргументы, чтобы убедить меня отказаться от приглашения, но аргументы не находились. Или он заранее знал, что проиграет в споре со мной.

— Такой шанс выпадает раз в жизни. Я не собираюсь его упускать, — твердо сказала я, чтобы положить конец дискуссии.

Друид посмотрел на меня и так же твердо заявил:

— Вот что, Мага. Я отпущу тебя в холмы только с одним условием — если ты позволишь поставить дополнительную защиту. Сегодня же.

Я закатила глаза и протянула:

— Это называется «паранойя».

— Называй, как хочешь. Без защиты я тебя никуда не пущу. И ритуал должен быть проведен как можно раньше. Чем больше времени от проведения ритуала прошло, тем…

— Тем сильнее будет его эффект, — закончила я. — Ладно, против защиты я ничего не имею.

— Тогда собирайся. Быстрее начнем, быстрее закончим.

— Есть, мой рин, — отсалютовала я рукой и поднялась со стула.

Захватив сумочку и плащ, я вышла из кабинета, и, пока дядя копался, достала из сумочки блокнот. К списку заданий на завтра прибавится еще и посещение Министерства по сверхъестественным делам — нужно получить одну важную подпись. Еще нужно заскочить к рину Флоггсу и уточнить, как дела с запланированным ритуалом очищения, подготовить анонс и сдать его редактору. И не забыть купить для Шапки корм.

Дядя вышел из кабинета, закрыл дверь. Он уже надел плащ и шляпу, и в руках держал объемную сумку, в которой обычно носил ритуальные принадлежности. Закрыв приемную и сдав ключи, мы вышли из бюро и сели в машину.

Из Кэнтона выехали быстро, пробок не было, а так как двигатель электромобиля был хорошо заряжен, то обошлись и без подзарядки. Остановились мы через сорок минут, у дубравы, которую друиды Кэнтона облюбовали для ритуалов, и под одним зонтом, перебежками, добрались до дядиного дуба, кора которого была отмечена нарисованными им символами.

Пока я пританцовывала на месте, спасаясь от вечернего холода и промозглой погоды, дядя опустил зонт и распустил волосы; они легли гладкой тяжелой массой на его спину. Затем мужчина пропел короткую молитву-обращение, нарисовал заговоренной краской нужный символ на коре дуба, и коснулся ее ладонями. Это нужно, чтобы воззвать к духу дерева и указать силе выход в символе.

Зная, что будет дальше, и как должен вести себя человек, участвующий в ритуале, я вынула шпильки из волос, разрушив любимую прическу — низкий пучок. Волнистые распущенные волосы не легли одной тяжелой массой, как у дяди, а сразу взлетели вверх, поднятые ветром. Вообще-то по древнему порядку мне следует не только распустить волосы, но также и обнажиться, но это уже чересчур для наших цивилизованных времен.

Одной рукой держась за дерево, другую друид опустил на мой лоб и сосредоточился. Сейчас потекут из его уст знакомые слова заклинания…

Я приготовилась мысленно повторять их, но после первого же произнесенного дядей слова изумленно на него взглянула. Не только заклинание было мне незнакомо, но и язык, на котором оно произносилось! Испугавшись, я все же не сошла с места, не шевельнулась и не задала вопросов, пока дядя не закончил. Прерывать ритуалы нежелательно, потому что никто не сможет предсказать, какие будут последствия.

Капли дождя перестали залетать к нам, пространство под дубом, на котором мы стояли, наполнилось силой, и я почувствовала, как наэлектризовались мои волосы, и как кожу стало покалывать. Верный признак того, что вокруг сконцентрирована магия. Когда заклинание было произнесено, друид открыл глаза, темные, как ночное небо, убрал руку от моего лба, оперся спиной о дуб и обронил устало:

— Все.

Магия медленно уходила, просачивалась в землю, уносилась ветром, разбивалась каплями дождя, но я все еще чувствовала ее близость. Призови ее дядя — она отзовется и вернется.

— Что это было? — спросила я, потирая непроизвольно лоб. Он не болел, от прикосновения не осталось никаких следов. Пометка: видимых и ощущаемых следов.

— Ритуал защиты.

— Что же это за ритуал такой? Я не знаю о таком! И язык, на котором вы читали заклинание, мне незнаком тоже.

— Это древний язык, его редко используют в ритуалах.

— Зачем же вы его использовали? Почему не провели обычный ритуал?

— Потому что об обычных ритуалах знают все. Но та защита, которую я поставил, практически не имеет собственного резерва силы, и потому останется незамеченной. Мага, милая, — добавил он мягко, — не смотри на меня так, словно я тебя обманул. Друиды не лгут.

— Да, не лгут — хитрят! Как будет действовать защита?

— Никто не причинит тебе вреда.

— Исчерпывающий ответ! — фыркнула я сердито и сложила руки на груди.

Дяде я привыкла безоговорочно доверять, и то, как он сегодня провел меня с защитой, сильно расстроило. Я не любитель сюрпризов, особенно магического рода. Еще мне очень не нравится, что он уходит от прямого ответа. Это значит, что ответ может мне не понравиться.

— Почему вы сразу не предупредили меня о том, что будете проводить незнакомый ритуал?

— Ты бы отказалась в нем участвовать.

— Вы коварный человек, рин Эдгар.

— А вы, рини Магари, самонадеянная девчонка.

Дядя тоже сложил руки на груди, отзеркалив мою позу, и какое-то время мы смотрели друга на друга воинственно, как строгий отец и своенравная дочь. Только когда над нами загрохотал гром, напряжение спало.

— Жулик вы, дядя, — досадливо протянула я, — бессовестный жулик. Собственную племянницу провели. Но я все узнаю об этом ритуале: у меня блестящая слуховая память, и я запомнила все слова.

— Не сомневаюсь, — усмехнулся дядя. — Как не сомневаюсь и в том, что бабушка надерет тебе уши за то, что ты не предупредила ее о том, что опоздаешь.

Ой!

О ритуале, проведенном дядей, я так и не успела ничего разузнать: все время заняли хлопоты по подготовке к переходу. Я бегала то в Министерство, то по ведомствам, проходила собеседования и «инструктажи» о том, как вести себя в холмах и на что обращать внимание; дядя давал бесчисленные советы; ба гордилась; главный редактор «Сверхов» напутствовал; друзья-знакомые поздравляли; в прессе муссировалось мое имя, как и имена двух других фейриологов. Дюк каждый день звонил по вечерам, и мы подолгу обсуждали то мое приглашение, то Солн (платеж за междугороднюю связь выйдет приличный). В общем, такая настала суматоха, что я и не заметила, как пролетело время, и настала роковая ночь.