Я узнаю тебя из тысячи… - Есения Светлая

выдаваемые ежегодно для Еськи ее другом, были всегда бережно перетянуты золотистой ленточкой и хранились в дальнем углу нижнего ящика в письменном столе. И когда новогодние их тайные встречи вдруг прекращались, по вине все того же зеркала, она перечитывала послания Йорика весь год. А он – там, в зазеркалье – писал новые.

 Их дружба оказалась крепкой, настоящей, но очень тяжелой – разлука длиною в одиннадцать месяцев и три с половиной недели ранила душу так, что к новогодним праздникам Еська не находила себе места. В первый раз ей еще долго казалось, что все приснилось. И на второй Новый год она просто из любопытства под бой курантов подошла к огромному стеклу. За долю секунды зеркало вдруг снова стало светиться, выпуская волшебные снежинки на волю, и Еська, снова не задумываясь ни на миг, шагнула к Йорику.

Теперь они стали старше. Йорик – уже первоклассник, важный и умный, хвалился новым ранцем, школьной формой, угловой линейкой, пеналом с потайным кармашком. А Еська, боясь вдохнуть лишний раз, с восхищением внимала каждому его слову. Потом неделя игр и ночных бесед. Хотелось обсудить так много, прошел ведь целый год! А затем снова неприятная разлука, когда зеркало вдруг умирало.

Отчего-то оно совсем не работало в другое время – ни летом, ни в остальные праздники. Ровно неделю, каждый год, с первой секунды Нового года и до Рождества, наступало время безоблачного счастья для Еськи.

Сначала ей хотелось рассказать все родителям, спросить разрешения встретится с Йориком по-настоящему, но не посмела. Как объяснил ей ее верный и самый лучший друг, им просто не поверят. А если сменят их зеркала, то они и вовсе могут больше не увидеть друг друга. Еська ему безоговорочно верила. И рассказывать, конечно, никому ничего не стала. В этом даже была какая-то особая изюминка – тайный друг и встречи, о которых даже никто и никогда не подозревал, и самые лучшие новогодние выходные!

Еська тоже стала писать письма. Конечно, не сразу, а как научилась. Но всеми важными событиями, происходящими за год, непременно хотелось поделиться с Йориком. И он точно так же хранил ее аккуратно выведенные послания в конвертах, разрисованных цветочками и сердечками. И так же перечитывал, при этом каждый раз зачеркивая в календаре еще один прошедший день.

Наверное, Йорику было десять, Еське – восемь, когда он вдруг заявил, что когда вырастет, обязательно ее найдёт! Обязательно! И узнает ее из тысячи других девочек! И они обязательно всегда-всегда будут вместе! Непременно. А чтобы Еська его тоже узнала из тысячи других, он предложил замечательную идею. Взяв простую синюю шариковую ручку, он подошел к Еське, развернул ее маленькую ладошку и нарисовал на ней две коротких параллельных линии – это они… а между линиями еще одну – волнистую – это зеркало. Затем все обвел в аккуратное сердечко и, гордясь только что придуманным символом, провозгласил:

– Вот, смотри! Я нарисую тебе этот знак, и ты сразу вспомнишь обо мне!

– А я тебя, Йорик, и так никогда не забуду!

 Вот и сейчас, спустя десять лет, Еська до сих пор помнила своего самого лучшего друга.

Почему-то им тогда и в голову не приходило спросить настоящие полные имена, адреса в конце концов. Ведь она даже не знала, в каком городе Йорик живет. Слишком радовались они каждой подаренной зеркалом встрече и, словно сговорившись, боялись спугнуть это волшебство.

Десять прекрасных недель, по одной в новый год. Вот оно – Еськино счастье. То, что она бережно хранила в укромном уголке своего сердца. То, о чем другие даже не догадывались. То, что сейчас отчего-то отзывалось болью. Почему? Да просто потому, что сказка в один прекрасный день закончилась, не пропустив Еську к другу, а лишь показав страшную, просто ужасающую картину. На противоположной стороне она не увидела комнаты своего друга, лишь только выгоревшее дотла помещение, которое даже от обломков и гари не вычистили. В этот миг она просто потеряла сознание, а очнулась лишь через несколько дней.

Мама объяснила, что у нее вдруг диагностировали страшнейшее воспаление легких, четыре дня они боролись с высокой температурой, но слава богу, выходили свою единственную дочь.

 Еська молчала. Как сказать маме, что дело не в простуде? Просто в груди у нее теперь огромная черная-пречёрная дыра, размером с Тихий океан.

На поправку она пошла нескоро, отлежав ещё, наверное, месяц под строгим маминым присмотром. И хорошо, что мама была рядом. Возможно, она все же чувствовала, что Еське на самом деле еще плохо и дело даже не в болезни, непонятно откуда взявшейся.

Выходила, отпоила, отогрела. Обнимала и просто молча сидела рядом. И Еська, в силу своего переходного возраста, до этого случая не чувствовавшая особой привязанности и доверия к матери, была теперь безгранично благодарна за такую поддержку. Когда просто любят и помогают вот так, без слов…

6

Анастасия.

Это я неслась по холлу до гардеробной, спеша покинуть здание, а за мной собственно, никто и не гнался. Если не считать моих собственных монстров и страхов. Потому что до сих пор я не могла переступить через себя – чужие прикосновения мне были ненавистны. А Игорь, он каким-то образом преодолел все мои закидоны. Наверное, он действительно меня любит, раз терпит мою холодность. Только каждый раз, как кто-то кладет мне руку на плечо, обнимая даже по-дружески, я вздрагиваю, потому что это не ЕГО рука. А держать мою ладонь не позволяю никому вообще…

Игорю все равно, он понимает, что у меня особенные тараканы в голове и чаще всего предлагает свою руку, согнутую в локте, чтобы я, утопающая в болоте своих заморочек, держалась за него, как за спасательный круг. Он ценил, просто восхищался, что столько лет я себя берегла. Не для него, конечно, но Игорю об этом знать совсем необязательно.

Я действительно досталась ему невинная во всех смыслах. Не только телом, но и душой. Потому что дружить в свою юность с парнями совершенно не хотела. Потому что ни один из них не прошел самый первый и самый простой тест. Всем ребятам, которые хотели бы со мной общаться, я протягивала простую шариковую ручку и просила нарисовать на ладони что-нибудь…

Ну, понятно, конечно, что половина из них писали свой телефон, часть усердно калякали что-то романтичное, были и такие, кто просто крутил у виска и уходил. Я не жалела. Просто искала. Всеми возможными способами. И отчего-то чувствовала, что Йорик меня тоже ищет…