Молли имеет право - Анна Кэри

Может, я слишком много об этом думаю, — Нора определённо считает, что да. Говорит, я делаю из мухи слона, а всё наверняка объяснится очень просто. Но Нора у нас вообще всезнайка. Держу пари, увидев вылезающую из окна сестру, она заговорила бы по-другому, хотя и не склонна к «диким полётам фантазии», как она довольно едко назвала мои абсолютно логичные умозаключения.

«Должно быть, Мэгги просто помогает ей с новым платьем или чем-то в этом роде, — заявила Нора. — Ты же знаешь, как беспомощна Филлис за швейной машиной. А в окно она, наверное, вылезла потому, что, пройдя через гостиную, была бы вынуждена поговорить с тётей Джозефиной, — думаю, я бы тоже постаралась этого избежать».

Что ж, надо признать, объяснение неплохое. Я и са ма не жажду общаться с тётей Джозефиной (а задание по латыни оказалось вполне сносным предлогом держаться от неё подальше). Но с чего бы Филлис с Мэгги так скрытничать, если они всего-навсего шьют новое платье? Как-то я сомневаюсь, что моя сестра стала бы вылезать в окно (рискуя порвать пальто или помять эту отвратительную шляпу, поскольку она и в самом деле не сильна в лазании и вполне могла бы за что-нибудь зацепиться) только ради того, чтобы избежать встречи с тётей Джозефиной. К тому же мама — далеко не самый наблюдательный в мире человек, и стоило тёте Джозефине пуститься в рассуждения о нынешних девушках (то есть о нас с Филлис) и о том, какие они ужасные бесстыдницы и безбожницы, мама бы даже и не заметила, как открылась и закрылась входная дверь. Но с этим не угадаешь.

Как бы то ни было, только что прозвучал гонг (мама постоянно говорит Мэгги, что это не обязательно, но для Мэгги особое удовольствие, наработавшись, изо всех сил грохнуть в гонг), а это, как я полагаю, означает, что чай готов и мне пора заканчивать. Учителя ведь не читают ваших писем? Или это только в тюрьме читают? Слово «пансион» звучит для меня как «тюрьма», хотя в нашей школе пансионеркам, кажется, нравится. Монашки иногда водят их на спектакли или лекции, и на следующий день девочки пытаются вызвать в нас зависть бесконечными рассказами о восхитительно проведённом вечере. Я вот не могу представить, что занятного можно найти в том, чтобы высидеть лекцию о Древней Греции, особенно когда рядом учителя. Хотя некоторые спектакли вроде бы неплохи.

А ты в последнее время куда-нибудь выезжала? Подозреваю, что из сельского захолустья труднее добраться до какого-нибудь интересного места. Наши пансионерки, по крайней мере, могут сходить в театр: думаю, в этом смысле пансион в центре города имеет свои преимущества. Хотя, конечно, когда шанс всё-таки подворачивается, ты можешь съездить в Лондон, а это гораздо интереснее. Я до сих пор ужасно завидую твоей прошлогодней экскурсии в Национальную галерею на Трафальгарской площади, даже несмотря на то, что ты тогда споткнулась и чуть не рухнула прямо на картину Рафаэля.

Огромное тебе спасибо за рекомендации. С некоторыми книгами я, правда, уже знакома: например, пару месяцев назад прочла «Нортенгерское аббатство»[6]. Разве она не прекрасна? Мне вообще нравится читать о девушках нашего возраста — ну, почти нашего. Хорошо бы таких книг было побольше!

Пиши скорее!

C любовью,

P. S.

Должна сказать, что с того вечера я внимательно следила за Филлис, но, похоже, больше таким (или каким-либо ещё) странным образом она дом не покидала. Сказать по правде, никто с тех пор не вёл себя странно (по крайней мере, не более странно, чем обычно). Даже Гарри сравнительно поутих. Сегодня вечером мы все собрались в гостиной и слушали, как папа читает последнюю главу своего эпического романа. Интересно, что сказало бы его начальство в департаменте, узнай они о его литературных амбициях? Есть у меня подозрение, что иногда он пишет роман даже у себя в кабинете, хотя должен заниматься тем, чем обычно занимаются в течение дня государственные служащие (я, правда, не очень понимаю, чем именно).

— Если бы только я раньше отыскал своё призвание, — заявил он сегодня, — то зарабатывал бы себе на корку хлеба пером, а не стал бы обычным винтиком правительственной машины (это у папы такое цветистое выражение, означающее «государственный служащий»). Честно говоря, я подумываю однажды всё-таки написать мистеру Рэдли заявление об отставке и посвятить себя искусству (мистер Рэдли — это постоянный секретарь его департамента).

— Не думаю, что это хорошая идея, — вмешалась Джулия, которая искренне заволновалась, хотя остальные-то понимали, что папа шутит (по крайней мере отчасти).

— Я тоже, — подхватила я, — тем более что достаточно большой корки этим не заработать. Норин дядя Джеймс — писатель, но видел бы ты его костюмы: сплошные заплатки.

Это, конечно, некоторое преувеличение, хотя и не слишком большое. Норин дядя Джеймс ужасно милый, но дела его идут не очень (а костюмы и впрямь выглядят поношенными: манжеты так и вовсе протёрты до дыр). Впрочем, по-моему, он журналист, а не знаменитый писатель, каким хочет быть папа.

— О, не волнуйся, — сказал папа. — Я по-прежнему буду тянуть эту правительственную лямку и содержать вас всех с тем шиком, к какому вы, судя по всему, привыкли. А теперь кто хочет услышать десятую главу?

И хотя все мы, как обычно, застонали, сделав вид, что вообще не желаем ничего слышать, на самом деле мы этого очень даже хотели, потому что папин роман действительно весьма неплох. Честно говоря, он так хорош, что иногда я даже задаюсь вопросом: может быть, папа и впрямь СМОГ бы заработать пером на корочку хлеба весьма приличных размеров? Главный герой там — молодой человек, которого ложно обвиняют в краже драгоценностей (папа говорит, что на это его вдохновил «Лунный камень»[7] Уилки Коллинза, который тоже очень хорош и тоже рассказывает об украденных драгоценностях). Молодой человек из папиного романа (его зовут Питер Фицджеральд) вынужден пуститься в бега, и теперь его преследуют как силы правопорядка, так и банда воров, которые убеждены, что драгоценности у него при себе (что, конечно, неправда, поскольку он их даже не крал).

Мы как раз дошли до того, что Питер Фицджеральд скрывается в домике некой таинственной старушки. Гарри считает, что она выдаст его банде, «поскольку у женщин нет чувства чести», но я с ним категорически не согласна. А папа, конечно, ничего не рассказывает: говорит, нам придётся подождать и услышать всё самим. Интересно, догадывается ли он, что в его собственном доме с его старшей дочерью происходит нечто загадочное?

Дорогая Фрэнсис,

спасибо тебе за письмо. Какое облегчение узнать, что учителя не читают вашей корреспонденции! Хотя Нора сказала, что, наверное, мне следовало бы это проверить до того, как что-нибудь тебе отправлять. Вроде бы в большинстве школ письма всё-таки читают, что, мне кажется, совершенно незаконно. Но Нора говорит, что в школе подобные законы ничего не значат, — по-моему, это ужасно несправедливо.