Свадебный наряд вне очереди - Марина Воронцова

– Я просто так спросила, – нужно было срочно переводить тему. – Кстати, девушка, которую ты так неосмотрительно выпер вон, – Анжелика Домовая. Слышал про Василия Петровича Домового? Так вот, это его дочка, и она хочет, чтобы мы расследовали обстоятельства исчезновения ее подруги.

Николай Иванович присел на диван.

– Вот счастья-то навалило! Вечно тебе везет! Эх, жаль, меня не было! Когда приступаем? Сама понимаешь – отказаться нельзя, облажаться тоже.

– Во-первых, ты был и наплел какой-то чуши про санэпиднадзор, а во-вторых, подожди радоваться. Лика утверждает, будто бы ее подругу убил муж. Но обставил это, как похищение жены инопланетянами.

– Во дает! – хмыкнул Николай Иванович. – Малый с фантазией. Надо было мне тоже организовать что-нибудь этакое. Помнишь, я рассказывал, как с Милькой разводился? Мне бы тогда эту идею! – мечтательно вздохнул Николай Иванович. – Можно было бы ее похищение на снежного человека свалить. Ты знаешь, у меня был мичман необыкновенной волосатости. Он в раздетом виде вполне мог бы исполнить роль снежного человека.

– Это еще не все, – я покачала головой, – пропавшая подруга – Эля Гаврилова, дочка Леонида Гаврилова.

– Ну?! – глаза помощника сперва округлились, а затем подернулись мечтательной поволокой. – Денег, наверное, обещали целую кучу… Слушай, Сан Саныч, кстати, о деньгах. Ты не могла бы мне одолжить немного в счет этого дела?

– Могла бы, но ты послушай дальше. Теперь Лику, эту Домовую, хотят выдать замуж за вдовца Гавриловой, Никиту Шерера, чтобы получить унаследованную им половину "Оргсинтеза". Нас с тобой наняли, чтобы расстроить их свадьбу.

– Сашка, я даже представить не могу, сколько это денег! Гусакову и не снилось!

– Есть вероятность, что мы ничего не получим – времени до свадьбы меньше месяца.

– Сан Саныч, – младший детектив меня не слушал, – так что, одолжишь мне тысяч пятьдесят в счет моей доли?

Я тяжело вздохнула.

– Тебе прямо сейчас выдать?

– Да, если можно, – кивнул младший детектив, – ты себе не представляешь, сколько ложа в Мариинке стоит! А еще ресторан, такси!

– Надеюсь, Гусаков от ревности в гробу перевернется, – вздохнула я.

Кажется, Николай Иванович относится к генеральшам, как я к обуви на высоких каблуках. Не выдать ему пачку бордовых купюр было бы свинством при таких обстоятельствах. Не гуманно лишать пенсионера женщины его мечты.

– Не перевернется, – ответил младший детектив, – его, к несчастью, кремировали.

– И здесь он вас надул, товарищ командир! – раздался из приемной заикающийся от смеха голос Людочки. Николай Иванович не имеет привычки закрывать за собой дверь.

– Ты, чем подслушивать, лучше бы цветы полила! – огрызнулся в ответ помощник.

Пока я собиралась, Николай Иванович успел насмерть поругаться с детективом-администратором. Он утверждал, что его отношения с Екатериной Львовной никого не касаются. Людочка же отвечала, что, раз он привел генеральшу Гусакову на работу да еще изображал директора, его отношения с этой дамой автоматически получают статус общественных.

Я тем временем внимательно рассматривала Элину фотографию. Камера запечатлела ее с братом на фоне симпатичной пасеки. Они стояли в фартуках и рукавицах, на брате была специальная пчеловодческая шляпа с откинутой сеткой. Эля поставила ногу на камень, в одной руке она держала дымовой мех… Девушка "лошадиного" сложения, крупная кость, грубая, сильно загорелая кожа. Интересно, сколько ей лет? Говорят, что загар вызывает преждевременное старение кожи, но до сих пор я в это не особенно верила. У Гавриловой были маленькие колючие глазки, почти черные, близко посаженные к переносице. Резко очерченные скулы и квадратная нижняя челюсть. Крепкий подбородок, крупные мясистые губы и странно тонкий, будто взятый от другого лица, нос.

Единственное, что в девушке можно было назвать красивым, – волосы. Густые, тяжелые, абсолютно прямые, блестящие пряди спадали ей на плечи. Природа явно перепутала слагаемые генетических коктейлей. Брат Гавриловой, в пику как бы вытесанной из камня сестре, выглядел субтильным, нежным, светлокожим и гибким, как тростиночка. Ростом он едва доставал Эле до плеча. Оленьи глаза с поволокой, мягкие волосы. Немного портил впечатление тонкий, будто скривленный рот… Этакий купидон-развратник. Трудно вообще поверить, что брат и сестра – родные.

На другой фотографии Кристина Федоровна и Леонид Гаврилович стояли с бокалами шампанского в руках. По всей видимости, снято на какой-то светской вечеринке. На заднем плане толпа людей в вечерних платья и смокингах. Эля, очевидно, унаследовала телосложение от матери. Только Кристину Федоровну отличала не правдоподобная, болезненная худоба. Даже на снимке можно было пересчитать торчащие ребра в декольте ее платья. На ребрах лежало бриллиантовое колье. Дама выглядела словно скелет наложницы Тамерлана, вырытый из могильника. Плоть исчезла, украшения остались. Яркий макияж, суровый начес и очки в стиле 60-х в оправе, усыпанной бриллиантами, превращали дистрофию Кристины Федоровны в феноменальное, поразительное уродство. Словно в насмешку, дама облачилась в обтягивающее короткое черное платье с квадратным вырезом и открытыми руками. Из-под юбки торчали две веревки, которые с большой-пребольшой натяжкой можно было назвать ногами. Леонид Аркадьевич Гаврилов являл собой полную противоположность супруги. Маленький, абсолютно лысый, с веселыми, блестящими серыми глазами, румяный, плотный, излучающий энергию. Под серым костюмом – черная майка.

Тут я неожиданно подумала, что все люди, чьи изображения я держу в руках, мертвы. Почувствовав, как вдоль позвоночника пробежал холодок, поспешила убрать фотографии в свою "следовательскую тетрадь". Записываю в нее свои размышления и наблюдения. Помогает упорядочить информацию.

Оставив младшего детектива в офисе, я поехала на площадь Ленина, в тот самый магазин, о котором говорила Людочка. Надо закрыть вопрос с подарочными сервизами, пока есть время. Потом, вполне вероятно, его может не оказаться. Или я попросту забуду о покупке подарков. Тогда придется носиться по магазинам непосредственно в день свадьбы и хватать первое, что подвернется под руку.

Весенняя погода давала о себе знать. Под вечер вода, растопленная дневным весенним солнцем, замерзла, и дорога покрылась тончайшим слоем прозрачного льда. Вдобавок к этому индикатор бензина вспыхнул угрожающим красным цветом. Я перестроилась в правый ряд и стала высматривать какую-нибудь бензоколонку. Благо они теперь на каждом углу. Каково же было мое удивление, когда на знакомом пятачке, я увидела огромную очередь!

"Распродажа у них, что ли?" – родилось в мозгу дурацкое предположение.

Проехав еще километр, на следующей топливной точке увидела точно такую же картину. У меня зашевелились нехорошие предчувствия. Может быть, правительство готовит очередное повышение акцизов? И народ по привычке запасается на "черный день"? Решив разведать обстановку, я пристроилась в хвост очереди. Опустила стекло и спросила у мужика, тоскливо глядящего из окна старенького джипа "Гранд Чироки":