Сезон охоты на коллекционеров - Фридрих Незнанский

— Да одноклассник к Люське пристал, он бегал за ней когда-то, в детстве еще…

Подошла озабоченная мать и велела Леньке забрать сестру с Валиком и идти домой, потому что дитя уже заснуло, а Галька ни в какую уходить не хочет.

— Тебе, кстати, завтра рано вставать, — напомнила мать.

— Сейчас пойду, — ответил недовольно Ленька. Хотя он уже успел и выпить, и наесться от пуза, ему стало обидно — все его друзья намеревались гулять до утра.

— А зачем тебе утром вставать рано? Завтра же выходной, — спросил московский гость.

— В церковь иду, на клиросе петь, — неохотно ответил Ленька. Почему-то он застеснялся городского.

— Так ты что, верующий?

— Ну так… — уклонился от ответа Ленька. — Мать просит, чтобы я помогал в церкви… И батюшка просит. У них петь некому, там хор-то из пяти человек…

— Хорошее дело, — одобрил Дмитрий Николаевич. — А что, церковь у вас как — давно стоит?

— Старая у нас церковь, и батюшка старый.

— Старая — это как понять? Дореволюционная что ли?

— Да нет, что вы. Ее тогда спалили, разрушили. А лет двадцать назад восстановили.

— Ну тогда она не старая, — как-то разочарованно протянул Дмитрий Николаевич.

Ленька почему-то обиделся за церковь.

— Зато у нас там иконы есть старые, батюшка свои привез, потом старики наши некоторые отнесли. Когда в революцию собирались ее разрушить, прежний батюшка надежным людям раздал на хранение, и утварь церковная сохранилась. Те старики уже померли, но детям своим сказали, куда припрятали. У нас знаете какая церковь красивая внутри? К нам даже из города приезжают. Когда восстановили церковь, батюшка вызвал из Москвы знакомых мастеров-художников. Они тут все лето жили вместе с семьями, их по домам разобрали наши люди. Ну и восстановили росписи по стенам.

— Фрески… — поправил его Дмитрий Николаевич. — Кстати, — оживился он, — раз уж я приехал сюда, схожу-ка я завтра тоже в церковь. Посмотрю на вашу красоту, так ли это, как ты говоришь.

— Приходите, — пригласил его Ленька.

Он увидел, как к нему опять направляется мать, и лицо у нее уже злое. Еще наорет при всех или ущипнет. У нее была такая манера: чтобы не показывать свою злобу на людях, могла запросто незаметно для окружающих ущипнуть Леньку, да так сильно, что потом синяки неделю не сходили. Ленька наскоро попрощался с новым знакомым и потянул за руку Гальку. Валик спал у нее на руках, пуская пузыри.

— Возьми его скорее, а то уроню. Уже все руки отваливаются, — пожаловалась Галька.

Мать проследила, как ее дети вышли на улицу и зашли домой. Хоть она вечно была ими недовольна, но знала — ослушаться они не посмеют. Ее авторитет в семье был непоколебимый. Муж с ней тоже всегда считается. Вон даже носа не кажет домой, пока деньги не получит на стройке… Она же ему и подсказала, где требуются рабочие руки, когда на воскресной ярмарке в Полесске услышала разговор двух мужиков: дескать, в городе местные власти задумали возвести элитный району даже финскую команду строителей пригласили. Но нужно набрать чернорабочих из своих, потому что финны все сплошь спецы и на черные работы не согласны. Мать узнала у мужиков, к кому нужно обратиться, и объявила мужу, что наконец нашла ему нормальную работу. Платить обещают в конце каждого месяца. Действительно, первые два месяца отец привозил нормальные деньги, они уже давно таких не видели. Как раз тогда купили Леньке костюм, матери платье выходное, Гальке прикупили одежонки, а главной покупкой была стиральная машина, на которую мать не могла нарадоваться. Это уже был признак настоящего достатка. Но тут вдруг начальство решило рабочих больше не баловать, потому что после каждой зарплаты половина из них устраивала пьянку с дракой, и даже финнам от них досталось. Приревновали местные заезжих иностранцев к своим девчонкам. Финны все как на подбор — рослые, белокурые, рожи сытые, розовые, одеваются аккуратно, пахнет от них хорошо. Видать, и моются каждый день… Даже рабочие комбинезоны стирают регулярно. В выходные гуляют по городу, и все девчонки провожают их горящими глазами. Потому что ко всему финны на девочек не скупились. И в ресторан пригласят, и какую-то мелочишку прикупят в презент. На будущее никаких планов с новыми подружками не строили, но наши дурехи надеялись, а вдруг им выпадет счастливый билет и уедут они с любимым в его чудную заграницу? Уже два месяца рабочим не платили, и как раз вчера звонил глава семейства с новостью, что начальство пообещало заплатить через неделю, если рабочие и по выходным будут пахать. Потому как строительный объект нужно сдать в срок, а сроки-то как раз и поджимали. То есть кругом несправедливость — у финнов два дня выходных, а русские без продыху должны готовить фронт работы для следующей стадии строительства.

— Вот, Валентина, какая несправедливость, — раздраженно сообщил отец. — Им гулянка, а нам паши с утра до вечера. А я, может, без семьи скучаю…

— Ты уж потерпи, Гаврюша, что же делать? Зато скоро закончат строительство, все деньги выплатят, заживем, как люди…

— Финнам платят в десять раз больше и регулярно. Они и домой посылают, и на местных девчонок тратятся, и себя не обижают, — пожаловался муж.

— Слушаю я тебя, Гавриил, и думаю — ваше начальство тоже кое-что кумекает. Дай вам ваши деньги, вы их сразу на девок распустите… Чтобы финнам доказать, что не хуже их!

— Да ты что? — возмущенно выкрикнул Гавриил, и Валентине показалось, что его возмущение неискреннее. Как бы он там себе молоденькую не нашел. Мужику хоть и за сорок перевалило, а из себя видный, за него полдеревни местных девок когда-то передралось, но Валентина всех обошла. Поскольку по характеру настойчивая и своей цели добивается всегда…

Проводив взглядом детей до дома, она проследила, когда в окнах погас свет. Улеглись, значит. На глаза ей попался московский родственник соседей.

Интересно, что он крутился возле ее сына? Она видела, что какой-то интерес к Леньке у него явно возник. Наверное, увидел в нем если не ровню себе, то хотя бы выделил его из толпы сельчан за его внешний вид. Ленька в костюме выглядел неотразимо. Хоть сейчас выдвигай его в депутаты, пусть и молод совсем. Считай, мальчишка. Но неглупый, а наоборот, — рассудительный, лишнего слова не скажет и среди своих дружков авторитетом пользуется. Даже удивительно, в кого он такой головастый. Школу хорошо закончил, хотя она и не видела, чтобы он особо усердствовал над домашними заданиями. Руки у него растут откуда надо. Этим он в отца пошел. Правда, медлительный, ее это всегда раздражало. Но утешало другое: в случае необходимости он мог первым принять нужное решение. Бывали у них в семье случаи, когда именно ему удавалось погасить ссору между родителями. Потому что мать — вспыльчивая и, прямо сказать, характер не из мягких. Она это и сама знала. А отец неуступчив, и своей упертостью выводил ее иной раз из себя. Однажды она не выдержала его упрямства и стукнула кастрюлей по голове. И это в тот момент, когда он возился по хозяйству и держал в руках молоток. Если бы вовремя не подскочил Ленька и не развел их, неизвестно, чем бы кончилась та семейная ссора. Ленька и слова нашел нужные, поговорил и с отцом, и с матерью, чтобы не затевали перепалку, которая могла бы перерасти в потасовку. Оба родителя тогда зауважали сына-подростка. Матери очень хотелось сыну лучшей доли, чтобы не прозябал он в их нищей деревне, а вырвался на простор, пошел в гору, добился в жизни того, что им самим не под силу. Но как? Интересно, о чем же толковали Ленька и этот Люськин дядька?