Свидетели живут недолго - Наталья Александрова

– Что ж, прикажешь тебя господином Голубевымназывать? – ехидно вставила Надежда. – Вот ты только представь: тотже начальник по режиму сидел на своем месте лет двадцать и секретность соблюдал.И вдруг: всю секретность понемногу отменять начали, народ по заграницамрасползается и еще приходит такой наглый тип – ты то есть – и велит себягосподином величать. Пожалей человека, Валька, ведь его же кондрашка прямо вкабинете хватит!

– Да при чем здесь я? – Валька не на шуткурассердился. – Ведь это Никандров помер, его хоронят. И представляешь,некролог в проходной не разрешают вешать, говорят, раз самоубийство, такнельзя.

– Что они, рехнулись, это же не в церкви?

– Надо полагать, рехнулись. Так что в некрологе-то писать?

– Ну, пиши «безвременно ушел из жизни».

– А что, нормально, спасибо тебе, а то у меня уже ум заразум зашел. А что ты, Надя, сегодня так рано-то?

– Да так, не спалось, проснулась пораньше.

Валя бросил ручку и внимательно посмотрел ей в глаза:

– Ты, Надежда, темнишь. Говори, о чем думаешь.

– Сначала ты.

– Ну ладно. Не нравится мне все это. То есть не это, –он показал на некролог, – то есть это тоже не нравится, и похороны, ивообще жалко Никандрова, а только вот я тут думал, что ведь жил он на даче, тамлес кругом, народу по зимнему времени мало. Ну уж если такое задумал, так зачемже здесь, на работе, в щитовой вешаться? Тут ведь и помешать могут, всетакилюди кругом, и места в щитовой, прямо скажем, маловато.

– А кстати, ты уж извини, что я подробно спрашиваю, атолько, он ведь не висел, как я понимаю, а разве человек сам так может себязадушить?

– Милиция сказала, что может. Он как-то не вниз сподоконника прыгнул, а вперед, вот и...

– И еще. – Надежда наконец осознала мысль, котораябеспокоила ее с прошлого вечера и не дала спать с утра. Она подошла к журналу,в котором каждый сотрудник записывал время своего прихода и ухода. – Вотсмотри. Никандров вчера пришел в 7.55, вот тут записано, а ты – без пятнадцатидевять, за тобой почти сразу Полякова, а потом уже все потянулись. И когда япришла в полдесятого, все были в сборе. Ты как пришел, что видел?

– Да все как обычно. Я пришел, дверь открыта. Подумал, чтоНикандров здесь, тем более он в журнале записался. Я тут пока разобрался, потомвсе пришли.

– А питание кто-нибудь проверял, было оно?

– Ты знаешь, я-то ничего не включал, тут из цеха звонили,потом из приборного, какой-то осциллограф на нас числится уже десять лет, а гдеон – никто не знает. Ты, кстати, у себя посмотри, может, найдешь на негодокументы, им только паспорт показать, а сам прибор – не надо.

– Ладно, взгляну. Так я к чему веду: вот пришел человек наработу, как обычно, дверь открыл, разделся, потом взял у тебя в столе ключ отщитовой и пошел включать питание, потом вернулся и сел работать, так? А в этомслучае, допустим, Никандров собрался вешаться. Пришел на работу, как обычно,дверь открыл, разделся, взял у тебя ключ, пошел в щитовую, включил зачем-топитание, потом повесился, дверь за собой закрыл...

– Да, а что насчет двери?

– Погоди, давай сначала с питанием разберемся. Ты, когдаЛену посылал в щитовую, с чего взял, что питания не было? Ты хоть однимтумблером щелкнул?

– Да ты знаешь, я как-то забыл, смотрю – Никандрова нет, яне работал, мужики только пришли, а бабы наши чтобы сами по себе с утраработать начали! А тут все на тебя отвлеклись, ты входишь так эффектно, каккоролева, я и рот разинул.

– Валька, не морочь мне голову!

– Ну забыл я, что Никандров здесь, думал, нет его!

– Так вот что я тебе скажу: если он, Никандров, питание невключал, значит, его должна была Лена включить, правильно? А как бы она этосделала, а, Валь?

– Исключено! Чтобы питание включить, она должна была мимопокойника протиснуться, ты же знаешь, где там щит. Это же уму непостижимо,чтобы она его коснуться могла. Да у нее и сил бы не хватило, чтобы егоповернуть.

– Да нет, она как дверь открыла, увидела эту жуть, так сразубежать. А ты, когда вошел, кроме как на Никандрова, на рубильник-то посмотрел?

– Посмотрел машинально, но все помню. Все было включено, всешесть рубильников: три, которые 220 вольт включают, а три – которые на 380.

– Все шесть? А зачем ему все шесть? Он же на 380 вольтникогда не работал, только на 220.

– Верно, Надежда, то-то я думаю, что-то не так, а потом изголовы вылетело.

– А теперь про дверь поговорим. Значит, Никандров дверьоткрыл, потом ключ тебе обратно в стол положил, а потом пошел и повесился?

– А дверь открытой оставил? Да нет, дверь была заперта, Ленаее открывала, потому что ключ в дверях торчал, когда я пришел.

– Это надо у Лены подробно спросить. Только если по логикевещей, то и питание не должно было быть включено, и дверь должна была бытьзаперта изнутри, и ключ там внутри был бы. Но у самоубийц логику трудно искать.

– Да уж. Но все-таки, Надя, как ключ в мой стол обратнопопал?

– Не знаю. А вчера тебя об этом опер не спрашивал?

– Да нет, они там зашились все, дел по горло. Засамоубийство ухватились, чтобы дело поскорее закрыть. А насчет двери... –Валя с сомнением покачал головой. – Там такой замок, вот пойдем посмотрим.

Они пошли в щитовую. Валя открыл дверь, потом попробовал ееплотно закрыть. Это не удалось, язычок замка не западал, его можно было утопитьтолько при повороте ключа.

– Вот видишь, не закрыть дверь без ключа. Ну, допустим,утром, народу мало, свет не горел, могли люди не заметить, когда мимопроходили. Но Ленкато должна была видеть, что дверь открыта? А она зачем-тоключ вставила в замок.

– Ну что тут гадать, завтра ее из больницы выпишут,послезавтра она на работу выйдет, и мы все у нее спросим.

День проходил в унылых похоронных хлопотах. Приезжал сынНикандрова, молодой парень, одет хорошо, на «БМВ». Но выглядел очень плохо: подглазами мешки, сам весь бледный, руки трясутся – видно, очень переживал из-заотца.

После обеда лампа дневного света как раз над Надеждинымстолом вдруг вспыхнула и взорвалась с грохотом. Все вздрогнули. Работать сталотемновато, Надежда вызвала электрика. Пришел их старый знакомый дядя Вася,маленький мужичок в вечном синем халате, приволок огромную стремянку, долговозился там наверху, сказал, что сгорел патрон. Пока работал, выспросил все провчерашнее, поинтересовался, когда похороны и как здоровье Лены Трофимовой.Наконец свет зажегся, и проинформированный дядя Вася ушел восвояси. Но и присвете работать Надежде не хотелось. В конце дня позвонил сын Никандрова,сказал, что похороны назначены на завтра, на четверг. Все засуетились, сталисобирать деньги на цветы, пока кто-то не сообразил, что цветов-то как раз будети так навалом, раз у жены цветочный бизнес. Заходило разное начальство,интересовалось Никандровым и Леной, разные знакомые и незнакомые сотрудникибесконечно хлопали дверьми, пока Валя не разозлился и не погнал всех изкомнаты. Наконец этот длинный, тоскливый день закончился, все разошлись,условившись встретиться завтра в десять утра у проходной, где их будет ждатьпохоронный автобус.