Истерли Холл - Маргарет Грэм

Эви никогда раньше не слышала, чтобы отец говорил так долго. Теперь он замолчал и только тяжело и прерывисто дышал. Джек сделал шаг вперед. Эви оттащила его. Джек крикнул:

– Ты что думаешь, мы с ребятами этого не знаем? Нечего тут строить из себя рыцаря на белом коне! Брамптона и его чертово правление не переделаешь. Да, мы точно будем бастовать, потому что я не жду, что небеса разверзнутся и чудо снизойдет на нас, а вот с кем будешь ты? Уж точно не с нами. Ты будешь как черноногие[4], потому что ты перешел на другую сторону. Ты опозорил нас, черт бы тебя побрал! Попросту опозорил.

Эви повернулась к Джеку.

– Ты послушай, что говорит папа. Он будет использовать Брамптона. Послушай его. Он будет использовать начальство, чтобы добиться того, что ему нужно, пока это возможно. Он будет использовать их всех, чтобы обеспечить безопасность на шахте.

Джек покачал головой и нагнулся, чтобы подобрать шарф и кепку с пола. Направляясь к задней двери, он сказал:

– Отец предал нас. Вот это он точно сделал. Наш родной отец нас предал. Он теперь человек Брамптонов. Он продался.

Хлопнула дверь, и он ушел. Эви и ее отец переглянулись. Он тряхнул головой.

– Ты хоть понимаешь. В шестнадцать лет ты все понимаешь. Я буду рядом с нашими людьми во время забастовки, а потом вернусь в забой. Но, Эви, я мог бы улучшить условия на шахте. Бен, мой марра, это понимает. Он объединился с братом, и вся смена тоже участвует.

Она кивнула.

– Все, что мы можем, папа, – это использовать Брамптонов. И это все, что мы можем сделать. Я поговорю с Джеком во время вечеринки.

Отец опустился в кресло, кашляя и стараясь отдышаться.

– Ну что ж, он сегодня задаст жару, когда будет драться. Будет на что посмотреть. Так разозлился, что сотрет в порошок всякого, кто осмелится встать против него. Стоило бы поставить на него. – Смех его звучал глухо.

– Ты знал, что он дерется, хотя в Рождество ты сказал, что уже хватит?

Отец поднял голову.

– Я знаю почти обо всем, что происходит в этом доме. И я знаю, что все мы пытаемся делать что можем. Поступай как считаешь нужным, моя девочка, но не говори маме, что я знаю об этом, потому что ей нравится думать, будто у нее есть тайны.

Он устало улыбнулся и протянул ей руку. В заскорузлые пальцы намертво въелась чернота. Она крепко стиснула его ладонь.

– Я поговорю с ним, папа, – повторила она.

А папа ответил, смеясь и кашляя:

– Тяжело ему придется, когда он узнает, что мы оба перешли к врагу. – Но глаза его оставались печальными.

– Может быть, у меня не получится, – сказала она.

– Однажды получится, – ответил он.

До Оулд Бертс Филд было десять минут ходьбы, и Эви услышала звуки музыки, едва только вышла из кухни во двор. Вечер был такой чудесный, что любой бы заулыбался. Но Эви уже улыбалась. Она дотронулась до прически. Ветра почти не чувствовалось, можно надеяться, что волосы не разовьются – она так старалась закрепить прическу, накрутив несколько локонов на бумажки и нагнувшись над плитой.

Она вышла через заднюю калитку и торопливо пошла вдоль по улице. У водокачки ее окликнула миссис Грант.

– Счастливо погулять, Эви, девочка ты наша! Веселись на всю катушку – это твой последний день. Рада за тебя, что ты нашла работу. Что за умница мисс Мэнтон! Повезло тебе, малышке, что ты работала у нее. Господи, да ей и самой-то, наверно, двадцати семи лет еще нету.

Эви рассмеялась.

– Ну, вижу, новости сюда доходят быстрее телеграфа.

– А-а, красавица, на нашей улице все держат ушки на макушке. Мы будем скучать по тебе. А насчет Джека не переживай. Все уладится. Он поймет, как хорошо, что все так получилось с тобой и с твоим папой тоже.

Фартук из мешковины у миссис Грант весь намок и потемнел, после того как ее муж помылся.

Худая и костлявая, но крепкая, как ломовая лошадь, она без особых мучений вырастила шестерых, и это было ей по силам, но в прошлом году один из них погиб в шахте, и с тех пор фиолетовые круги у нее под глазами с каждым днем становились все темнее.

Эви покачала головой.

– Я еще ничего не говорила Джеку, миссис Грант. И не хочу, чтобы кто-нибудь рассказал ему, пока сама его не увижу.

– Никто не скажет, вот увидишь. А для тебя это лучший день в жизни, потому что ты уже знаешь, что нашла работу, но еще не начала, закатав рукава, трудиться от зари до зари.

Она засмеялась.

– Не обращай на меня внимания. Это я от зависти.

Эви прибавила ходу. Мисс Мэнтон появилась через десять минут после того, как Джек в ярости вылетел из дома. Мать сначала заглянула на кухню и шикнула на отца, чтобы тот шел к своим голубям. Проходя мимо Эви, он подмигнул ей. Мисс Мэнтон вошла как раз в ту секунду, как он вышел. Из-под шляпы у нее, как всегда, выбились несколько прядей волос. Она протянула руки Эви.

– Умница, – произнесла она. – Теперь мне придется найти новую повариху, но, чтобы она была не хуже тебя, мне придется долго искать.

Мисс Мэнтон схватила Эви за руки. Мягкие кожаные перчатки были совсем холодными из-за ветра.

– Ты на верном пути, милая девочка. Не забудь только, что́ я говорила тебе о миссис Мур. Руки у нее совсем плохие, и она не всегда может делать работу как надо. Ревматизм разбил ей спину, у нее болят ноги, так что ей нужна будет твоя помощь, чтобы продолжать работать. Только она об этом не знает. Ты понимаешь, что я хочу сказать?

И, не дожидаясь ответа Эви, она торопливо продолжала:

– Конечно, ты все понимаешь. Таким образом, ты будешь учиться быстрее. Кроме того, я подозреваю, что она выпивает, чтобы облегчить боль. Будь осторожна и послушна. Защищай ее. Работай, и ты пробьешься в этой жизни. А твой брат в конце концов все поймет.

Она повернулась, собираясь уходить.

– А теперь мне пора бежать. Я должна быть на вечеринке из-за Эдварда – он собирается даровать там свое благословение. Вот и огорошу его новостью, что ты больше у нас не работаешь. Уж он будет так удручен, можешь мне поверить. Он ведь обожает бараньи ребрышки твоего приготовления, не говоря о свином жарком.

Она замолчала, достала из кармана твидового пальто какой-то конверт и, снова повернувшись к Эви, сказала:

– Это тебе, Эви, в благодарность за работу. Надеюсь увидеть тебя на собрании суфражисток в субботу или даже в среду, если сможешь вырваться. Черкни мне пару слов, и я встречу тебя с коляской на перекрестке рядом с Истерли Холлом. В дороге будем говорить по-французски. Понимаешь, я теперь чувствую, что знать другой язык очень важно, особенно если управляешь гостиницей, как ты планируешь. В тебе ведь бездна энергии, моя дорогая. Правда, миссис Форбс? Когда-нибудь у нее будет свой «Клэридж»[5] на северо-востоке, помяните мое слово. Миссис Мур тоже знает французский, хотя притворяется, что ничего не знает, так что, если случай представится, ты… Ну все, до свидания.