Принцесса - Анастасия Малышева

Симона неодобрительно поджала губы, но никак не отреагировала на такую невежливость. Вместо этого она прошла к одному из нежно-зелёных диванчиков и, опустившись на мягкую поверхность, негромко позвала меня.

— Иди сюда.

Я с любопытством приблизилась и послушно заняла местечко поближе к няне. Мне жуть как нетерпелось узнать, что находится под крышкой. Очень уж хотелось верить, что там что-то отличное от обычной пресной каши. И ещё теперь мне было видно, что и сама Сима пришла не с пустыми руками, а с миниатюрным холщовым мешочком, вкусно пахнущим какими-то травами.

С торжественным видом, няня вручила свою «ношу» мне, а сама потянулась к подносу. Из-под крышки вырвался пар с причудливой смесью ароматов мяса и сладких ягод. Я неверяще смотрела на тарелку рассыпчатой каши с кусочками аппетитного гуляша, большой кусок вишнёвого пирога и поистине огромную чашку земляничного компота.

— С Днём Рождения, Мия,— Симона тепло улыбнулась.

— Спа… Спасибо,— я отвела взгляд, смутившись.

Это первый раз, когда меня поздравляют вот так. Раньше нас с Астер поздравляли одновременно, и при большом числе народа. А сейчас…

Взгляд невольно скользнул к окну — как там Астерия?

Словно почувствовав изменение в моём настроении, Сима забрала у меня из рук мешочек, который я так и не открыла, и достала белоснежную шёлковую ленту.

Я ещё не приступала к еде, но всё равно тщательно осмотрела собственные руки, убеждаясь, что на них нет каких-нибудь пятен. Очень не хотелось заляпать столь драгоценный подарок. А в том, что он баснословно дорогой, сомневаться не приходилось. Взяв его в руки, я ощутила особую гладкость эльфийского шёлка. У Корнелии была лента для волос из такой же ткани, помню как она показывала её нам с Астер…

От неприятных мыслей отвлекла сверкнувшая серебром витиеватая полоса по центру ленты. Подумав, что мне показалось, всё же об эльфийской ткани я знаю слишком мало, разгладила шёлк, осторожно поворачивая его на свету.

— А-с… А-р? А-р… Ми…— я хмурилась, но вышитые особым образом буквы имели слишком много завитушек, а мой навык чтения пока не так уж хорош.

— Артемия.

Я подняла голову, непонимающе глядя на Симону, и она улыбнулась.

— На ленте вышито «Артемия». Твоё имя,— улыбка няни стала теплее, а пальцы осторожно обвели буквы.— Его вышила твоя мать.

С трепетом я тоже обвела буквы и улыбнулась. Наконец у меня появилось что-то связанное с мамой. Что-то кроме пары официальных портретов, на которые можно было только любоваться и то изредка.

Я потянулась за мешочком, чтобы спрятать свою драгоценность, но Сима покачала головой.

— Эта лента нужна, чтобы вплести её в волосы.

— Но если кто-то увидит, что там вышито,— неуверенно возразила я, тем не менее, покорно повернувшись спиной и позволяя заплести мне волосы.

— Кушай, Мия,— в голосе няни слышалась улыбка.— А я расскажу, почему тебе не стоит бояться, что кто-то увидит эту ленту в твоих волосах.

Любопытство взяло верх над лёгкой грустью, и я медленно кивнула, соглашаясь. А вместе с интересом пришёл и аппетит.

— Как ты знаешь, в нашем мире сейчас шесть богов. И твоя мать была жрицей одной из них… Не вертись!— строго произнесла няня на мою попытку повернуться к ней.— Да, Кармель была жрицей, пусть только младшей. Её служение было посвящено Арион.

— Богине любви?— я непонимающе нахмурилась.

— Жизни. Арион покровительствует жизни. И именно у её последователей красный цвет считается траурным.

Я попыталась скосить глаза, чтобы посмотреть на няню, но та всё ещё колдовала над моими волосами. Шумный вздох на неё тоже впечатления не произвёл. И рассказ ни про богов, ни про маму она продолжать не торопилась. Уже и каша закончилась, и кружка компота опустела наполовину, когда Симона наконец довольно выдохнула и отпустила готовую уже косу.

— Ты хотела что-то спросить?— няня наконец заметила, что я нетерпеливо ёрзаю на месте.

— Если мама была последовательницей богини Жизни, то почему…— я замялась, не зная, как правильно будет сказать.

— Почему умерла?— Сима с лёгкостью поняла, что меня волнует.— Богиня уже не всесильна, и некоторые болезни теперь нельзя исцелить простым обращением к божественной милости. Иногда для излечения надо предложить что-то…— она замялась, осторожно подбирая слова.— Достойное. На замену. Кармель просто сделала выбор.

Я не мигая, смотрела на неё, медленно осознавая то, что должна была бы понять давно. Мне ведь рассказывали, что она умерла, а я выздоровела. Точнее, рассказывали не мне, а служанки между собой, но… Получается…

— Из-за этого отец меня…— горло сдавило и я шмыгнула носом.

— Вот уж точно нет!— сердито произнесла Симона.— Его Величество Лерион, прости, Арион, просто неотёсанный мужлан! Даром, что король,— она шумно выдохнула и покачала головой.— Нет, Мия. Даже думать не смей, что ты в чём-то виновата. Ни перед Кармель, ни тем более перед отцом. Твоей вины нет ни в чём. Скорее уж Лерион чувствует себя виноватым, от того и ведёт себя так…— она поджала губы, сдерживая рвущееся наружу слово.— Недальновидно.

— Но я ведь его ни в чём не виню.

— Я знаю,— няня снова вздохнула и нежно погладила меня по руке.— А теперь запомни, Мия. Ты — принцесса. Несмотря ни на что. Кто бы что ни говорил. Ты принцесса по крови, и вести себя должна соответственно.

Я неуверенно кивнула, соглашаясь.

— Пойдём спать, моя принцесса. Завтра нам предстоит тяжёлый день.

— А что за ритуал?

— Ах да…

* * *

Комната поражала своим размером. Больше, чем королевские покои, обставленная самой удобной мебелью, сделанной специально под личный заказ Его Величества. Лишь немногим меньше единственной комнаты Оракула, но об этом знал разве что сам Лерион. Но Астерию комната никогда особо не впечатляла. Так же, как не впечатлила ее и огромная гора различных праздничных коробок с бантами.

Вместо того, чтобы с энтузиазмом распаковывать многочисленные подарки, принцесса сидела на своей кровати и показательно дулась на отца: выпяченные вперёд губы, закрытые глаза, ещё и голову в сторону отвернула. Она всем своим видом показывала обиду, а король лишь беспомощно улыбался, глядя на неё.

Совесть ненавязчиво напомнила про вторую дочь, у которой сегодня такой же важный день, но которой он даже банального подарка не отправил, но Лерион привычно подавил эту мысль. У младшей из близнецов вокруг были служанки, няня — они вполне смогут устроить ей праздник. А вот для Астер праздник может устроить только он сам.

— А-астер,— мягко позвал мужчина, одновременно вспоминая, каково это, вести себя столь осторожно.— Неужели тебе неинтересно, какие я приготовил для тебя подарки?

Астерия с подозрением скосила глаза, сделала вид, что задумалась, и энергично покачала головой.